Елена Колина - Предпоследняя правда

На оставшиеся от мечты о квартире деньги они купили «Москвич», — правда, половину денег пришлось одолжить у Кутельманов. Фира боялась долгов, Фире попросить в долг — против всех ее правил. Но все-таки приняла решение, Илье нужна машина. Илья, в последние годы какой-то потускневший, а теперь, с машиной, он так счастлив, как будто машина — это подтверждение его мужской состоятельности. Говорит «сегодня я приду поздно, мне нужно в гараж» таким небрежно усталым и непререкаемым тоном, как будто это самое важное мужское семейное дело.

Показывая ремонт Кутельманам, Илья сказал:

— У нас, как у всех советских людей, стопроцентная уверенность в будущем. Теперь уже совершенно ясно, что мы закончим свою жизнь в коммуналке.

Это прозвучало не мрачно, а весело, и ни тени обиды не было в его голосе, — не на государство же обижаться.

— Наша «новая квартира» — блеск и нищета куртизанок. Но Фирка довольна, теперь она не хуже людей… — продолжал Илья.

Кутельман неопределенно улыбнулся. Илья называет эту перегороженную комнату, в которой им придется жить всегда, «блеск и нищета куртизанок», прозрачно намекая на мизерность достижения. Но ведь это ЕГО достижения. Он этой своей иронией отгородился от всего неприятного — от незащищенной диссертации, от необходимости достигать. Какое все же завидно легкое отношение к жизни, к семье, к своим обязанностям, к самому себе, наконец!..А бедная Фирка бьется за то, чтобы они были «не хуже людей», все так же ярко красится и ярко одевается, все так же любит Илью… Это ведь она их общий мотор, она прибегает с горящими глазами: «Открылась выставка, мы идем!.. Вышла потрясающая повесть, мне принесли журнал!.. В БДТ новый спектакль, кричите ура, мне достали билеты!»

Илье легко иронизировать — «теперь она не хуже людей»… А ведь это из-за него у Фиры, такой веселой, такой живой, что-то новое появилось в глазах, нет, не печаль, а так… кое-какие несбывшиеся надежды…Как можно изменять женщине, в которой столько жизни?..

В отличие от Фиры, у профессора Кутельмана сомнений в неверности Ильи не было. Они с Ильей никогда не встречались без жен и откровенных разговоров не вели, но счастливые подмигивания Ильи, значительные улыбки и взгляды намекали на то, что в его жизни случаются некие радости, недоступные профессору Кутельману.

— Ну как вам ремонтик? — спросила Фира.

Фаина незаметно наступила Эмке на ногу — быстро хвали! Но Кутельман уже и сам мысленно наступил себе на ногу.

— Фирка, получилось потрясающе! — торопливо сказал он.

— Фирка, мы сейчас за тебя выпьем как за лучшую жену на свете, — сказал Илья.

Фира улыбнулась. С тех пор как у Ильи машина, в постели у них все стало как у молодых, когда Лева еще за шкафом сопел. Конечно, она не для этого Илье машину купила, но в семье должна быть любовь, тогда и дети счастливы, она как педагог знает. И Леве приятно сказать, что на машине куда-то с отцом поехали. Получается, машину купили для Ильи, но и для Левы. А деньги она отдаст точно в срок. Можно вести кружок мягкой игрушки, шить с детьми зайчиков и лисичек. Можно взять учеников — готовить к экзаменам в вузы.

…Да, она возьмет учеников, но будет заниматься в школе, оставаться после уроков, ходить домой к ученикам унизительно, чувствуешь себя как обслуживающий персонал, как домработница или сантехник — ваш унитаз течет, починю за трояк…Урок математики стоит три рубля. Как починить унитаз. Если взять два урока в день и умножить на пять дней в неделю, умножить на четыре недели…

…На Байкал Кутельманы тем летом не поехали. Кутельман сказал: «Фирка, ты не хочешь на Байкал? А кто сказал, что я хочу на Байкал? Я тоже не хочу». Ругал Фаину, ругал себя — как они могли быть такими нетактичными, неужели нельзя было сначала посчитать.

Кутельманы поехали на Байкал через год — с другими друзьями. Резники сняли дачу в Токсово, комнату и веранду. Это лето, этот август, этот отпуск, который они впервые провели раздельно, оказался для Фиры сумасшедшим временем, самым тяжелым в ее жизни, не считая, конечно, горя после смерти мамы.

Весь август, когда Эмма с Фаиной путешествовали по Байкалу, Фира проездила в электричке. Они с Ильей и Левой жили на даче, Фира с утра купалась, собирала грибы, варила варенье из черноплодки, из слив, готовила особенную вкуснейшую дачную еду — грибы с картошкой, щавелевый суп, пирог с ревенем, до блеска отдраивала комнату и веранду, и — каждый день пропадала часа на два. Шла на станцию и садилась в первую же электричку в любую сторону, все равно, к городу или от города. Смотрела в окно на пробегавшую мимо чужую жизнь, плакала, иногда легко, как идет дождь, а иногда, как плачут в горе. Проехав три-четыре остановки, вдруг вздрагивала, как от укола, — зачем она здесь?! — и, как попрыгун на ниточке, возвращалась домой, с жаром принималась кормить Илью и Леву.

Фира, чрезвычайно практический человек, бессмысленно романтично каталась в электричках, — зачем? Хотела уехать от себя на электричке?…..Однажды она встретила свою ученицу с мамой, те бросились к ней через весь вагон, — «Фира Зельмановна, у вас такое лицо…». ТАКОЕ ЛИЦО у нее было только в электричке, действительно страшное — запавшие глаза, сжатые губы, — а дома у Фиры было нормальное лицо. «Чем помочь, что случилось?» — спрашивали ученица с мамой.

Что случилось с Фирой, цыганкой-молдаванкой, на которую смотреть-любоваться — уже веселье и счастье? Она ревновала Кутельманов, думала, как они там, без нее, с другими друзьями?.. А может быть, она завидовала? Может быть, это была элементарная пошлая зависть?

Если зависть подразумевает сравнение своего и чужого, самую частую операцию, которую производит любой развитый мозг, то да, Фира сравнивала. И сравнение было не в ее пользу.

Подсчитаем, что у кого есть, не по значимости, а как придется. У Фаины есть Эмка-профессор, его положение и большая зарплата, собственная большая зарплата, Байкал, финские сапоги, кандидатская степень, каракулевая шуба, отдельная большая квартира, другие друзья.

У Фиры: ученики (три рубля в час), кожаный пиджак Ильи, долг Кутельманам за машину, «Вестник АН СССР» со статьей Кутельмана Э.Д. и Резника И.Б., убранный с глаз долой в нижний ящик серванта, благодарность Кутельманам за подаренную комнату.

Комната — фантастический подарок, неописуемой значимости услуга. Комната — это невероятно много, так много, что можно потерять друзей. Благодарность — тяжкий груз, и никто не хочет нести его вечно, тем более оплачивать долг благодарности мелкими повседневными уступками… Кто может угадать момент, когда благодарность превращается в недоброжелательность?

Тем более, это вышло во вред. Фантастически щедрый дар — ровно те семь метров, из-за которых им не разрешили вступить в кооператив, оказался причиной того, что у них никогда не будет отдельной квартиры. Отсюда совсем недалеко до резвой мыслишки: «Фаине этот красивый жест ничего не стоил» …Кому захочется быть навсегда благодарным, каждую минуту быть благодарным, если ВЫШЛО ВО ВРЕД?..