Ирен Роздобудько - Двенадцать, или Воспитание женщины в условиях, непригодных для жизни

Я соглашаюсь. Мне все равно, ведь по-настоящему я восторгаюсь только Джотто…

О, зачем я это сказала! Будто забыла, что рядом — сам Веронезе. Глаза его сияют. Но пламя страсти медленно сменяется огнем гнева. Мы отчаянно боремся. Я пытаюсь укусить его за руку.

Бедняга Фабио уверен, что мы страстно занимаемся любовью…

С берегов-улиц с шипением падают в канал разноцветные звезды праздничного фейерверка. Я выпрыгиваю из гондолы неподалеку от своего дома.

— Ты — лучшая из всех женщин, которых я встречал! — кричит Паоло. — Никогда тебя не забуду!

На следующий день он должен ехать в Верону выполнять срочный заказ. Там и появится картина «Обручение Святой Екатерины» с моими глазами…

Я не вышла замуж. Я осталась со своими книгами, сменив отца на его должности. А когда Венеция пришла в упадок, ушла в монастырь. Там написала несколько работ о венецианской школе живописи. Всякий раз, когда выводила на бумаге имя Паоло Веронезе, с пера падала чернильная слеза.

…Дождь уже отчаянно хлестал сиреневые кусты своим прозрачным батогом. Они пенились, как морские волны.

Я люблю дождь. Я всю жизнь люблю хмурую погоду. Теперь понятно почему…

— Ну что ж… — сказала я, — идем, посидим где-нибудь. Я согласна.

И оглянулась.

В комнате никого не было…

Я поняла, что разговаривая видела в стекле лишь собственный силуэт…

— Аутизм — это погружение в мир собственных переживаний, во время которого больной теряет контакт с реальностью и интерес к действительности. У таких больных обычно отсутствует потребность в общении с людьми, а чувства не имеют эмоциональной окраски.

— Но простите, доктор, насколько я знаю, — это врожденная болезнь и проявляется она еще в детстве. К тому же ее лечат. Кажется, ею страдал Дастин Хофман… А она — взрослая девочка… Кроме того, я бы не хотел, чтобы вы сделали ее подопытным кроликом. У вас таких хватает. Как по мне, здесь требуется незначительное терапевтическое вмешательство. Иногда я думаю, что она просто хитрит. Поэтому и обратился к вам. Это может быть затяжным кризисом, причем — творческим, но при чем здесь аутизм?

— Вы меня перебили, — заметил врач. — Мне бы хотелось обрисовать общую картину. По крайней мере, ту, которую я могу наблюдать сейчас. Если бы вы, Витольд, согласились на мое предложение, результаты были бы ощутимее…

— Речь не об этом! — Посетитель достал из серебристого портсигара коричневую сигарету «Black Captain», пододвинул к себе тяжелую мраморную пепельницу, доверху набитую окурками. — Она совершенно здорова. Я лишь хочу разобраться, в чем заключается хитрость…

— Тут нельзя спешить. Это случай интересный… — главврач задумался, с уважением поглядывая на массивный серебряный перстень своего визави. — И на симуляцию это не похоже. Продолжим разговор?

Тот, кого он назвал Витольдом, покорно кивнул, затягиваясь и выпуская изо рта темную струйку ароматного дыма.

— Итак, что мы видим? Есть шесть признаков проявления аутизма. Вспомним их. Во-первых, погруженность в собственные переживания… — Он вопросительно посмотрел на мужчину, и тот пожал плечами, а потом кивнул головой. — Во-вторых, никаких удовольствий от окружающего мира — получение их изнутри. Да? Хорошо. В-третьих — собственно, это касается детей, — невозможность наладить контакт с ровесниками, в-четвертых, неумение разделить удовольствие и успех с другими людьми, то есть отсутствие эмоционального контакта.

— Это — последние два года… — заметил посетитель. Но врач, увлеченный собственным монологом, махнул рукой и продолжал:

— Дальше: задержка развития или речи. М-м-м… Тут — особый случай, возможно — переизбыток этого… И последнее: стереотипное и повторяющееся использование речевых оборотов и регрессивных движений…

— Вы считаете, что все это может случиться со взрослым человеком?

— Честно говоря, таких случаев я не знаю. Поэтому и предлагаю оставить ее здесь.

— Вы не представляете, о чем говорите, — грустно улыбнулся собеседник. — Эта женщина… — Он запнулся и замолчал.

— Эта женщина, — охотно подхватил врач, — довольно интересная личность. Вам можно позавидовать. — Он увидел, как собеседника передернуло. — Но продолжим. Итак, я не до конца убежден, что это — классический случай аутизма. И не хотел бы вас пугать. Определенные признаки этой болезни были у великих мыслителей — Ньютона, Эйнштейна, Планка, Дарвина, Менделеева. Думаю, что этим страдал и Паскаль. Ньютон, кстати, вообще говорил с большим трудом. По сути, признаки аутизма — это набор случайностей, которые отражают особенности развития мозга. Не все, кто вплотную приближается к границе аутизма и патологии, получают от этого только негатив. История знает примеры, когда так называемые странные люди достигали значительных успехов в науке. А о психологии творчества вообще говорить не приходится! Об этом написаны целые тома. Что касается нашего случая… — Врач задумался и впился взглядом в блестящий перстень своего визави. — Я бы предпочел знать о Хелене побольше, чтобы сделать адекватные выводы.

— Неужели не достаточно того, что знают все остальные? — раздраженно сказал почтенный собеседник.

— О, конечно же, мы все, весь персонал, зачитываемся ее книгами, всегда следили за ее авторскими программами на телевидении. Кстати, в нашей библиотеке собраны все тридцать два ее романа и куча переводов на иностранные языки! Все книги — затерты до дыр! Поэтому все, что о ней писали в прессе, мы знаем. Именно так, как вы и сказали: все то, что знают другие. Но, — он снова впился глазами в перстень, который, видимо, привораживал его своим блеском, — мне этого мало.

Врач заметил, что на лице посетителя отразилась борьба эмоций.

— Анамнез. Я должен знать анамнез. Мне нужно знать все. — Глаза врача блеснули, и он заговорил горячо, как следователь на допросе. — Вас беспокоит нечто большее, чем симптомы, о которых я говорил, не так ли? Кем вам приходится эта женщина, ведь я знаю, что она не замужем! Вы могли бы быть ей отцом… Из какой она семьи? Как вы познакомились? Чем она болела? Итак, давайте начнем с самого начала.

— Это начало отбросит нас лет на двадцать назад, — вздохнул посетитель. — Вряд ли у нас будет столько времени. К тому же я бы не хотел, чтобы она вдруг вошла сюда. Мы давно не видимся. Она не должна знать, что я проявляю к ней участие.

— Мы запрем дверь, — ответил врач. — А что касается времени… Времени у меня достаточно, я не спешу…

Витольд снова глубоко вздохнул.