Ирен Роздобудько - Пуговица

— Ну вы же — большой выдумщик. Должен же быть еще какой-то вариант!

— Конечно! — спохватился я. — Еще есть чай, мороженое, кино, цирк, боулинг, бильярд…

— Я выбираю бильярд! — воскликнула она.

— Отлично. — Я взял ее за руку, а свободной проголосовал проезжающему мимо такси.

Едва мы уселись на заднее сиденье, как дождь забарабанил в лобовое стекло. Она засмеялась и пожала мою руку:

— Да вы меня просто спасли!

Она была откровенна и непосредственна, как веселый щенок.

Я видел ее насквозь. Она была цельная и настоящая, будто… яблоко, переполненное жизненными соками и круглой детской радостью. А еще я подумал, что Лиза навсегда останется для меня сотканной из молекул-знаков и никогда не станет чем-то более весомым, чем капля воды, отблеск огня или запах листвы…

Я повез свою новую знакомую в клуб, где кроме обычного ресторана был зал с бильярдными столами. Я наблюдал, как азартно она играет, как неуемно прыгает вокруг стола, как смешно высовывает кончик языка, когда целится в шар. Через пару часов даже я устал, а она все не унималась, пока не научилась забивать шары в лузу. Тогда я предложил ей поужинать. Я знал, что в этом ресторане готовят потрясающий стейк по-ирландски, и заказал две порции с овощами. Все было так, будто мы знакомы очень давно. Это немного беспокоило меня, но она держалась совершенно естественно — не кокетничала, вела себя ровно, по-дружески. А когда принесли стейк, активно принялась за дело. Мне было приятно смотреть, как она ест — с аппетитом, с выражением неподдельного блаженства на лице. Мы пили вино. И я вдруг отметил, что мы очень мало говорили друг с другом, удивился тому, что это совсем не мешает нам. А еще — мы так и не познакомились, не назвали своих имен, будто это не имело никакого значения! И мне это тоже нравилось, казалось необычным. В конце концов, какая разница? Прекрасный вечер, мягкий свет, зеленый бархат скатертей, чудесная безымянная девушка напротив… Необременительное общение без обсуждения дальнейших действий. Я узнал, что она учится «на художника», хорошо рисует, любит шоколад. Она все больше нравилась мне. Вопрос о ее спутнице я отложил на потом, сейчас это было бы не к месту.

В конце вечера я уже понимал, что мне не стоит использовать эту девушку, нужно идти к Тенецкой другим путем.

Когда я довел ее до подъезда, произошло самое удивительное. Она сама потянулась ко мне и поцеловала в щеку…

— Спасибо. Мне было очень хорошо. Когда у меня под ногами зазвенели твои ключи, я подумала — ты только не смейся! — что это звон небесный… — Она немного помолчала, а потом решительно произнесла совершенно неожиданное: — Если бы ты на мне женился, я бы почувствовала себя самой счастливой на свете!

Странно, но эти простые слова навели меня на мысль — а почему бы и нет?.. Чего еще я жду от жизни? Для чего работаю, сочиняю всю эту телемуть? Кому я нужен? И, в конце концов, если этому всему когда-нибудь суждено закончиться, весело ли мне будет смотреть на одинокие стены своего дома? И еще: ни одна из женщин не говорила со мной вот так — все ждали инициативы от меня, капризничали, кокетничали, требовали, иногда — угрожали. Тоска…

— Ты не подумай, что я кретинка, — продолжала она, — я просто ЗНАЮ, что так должно быть. А откуда знаю — не знаю… — Она улыбнулась. — Со мной такое бывает. Вот, к примеру, я знаю, что у тебя в карманах две зажигалки и… — она задумалась, внимательно глядя мне в глаза, — и носовой платок — вчерашний, с табачными крошками…

Я, словно зачарованный, порылся в карманах. Одна фирменная зажигалка была в джинсах, это я знал наверняка. Из внутреннего же кармана пиджака извлек еще одну — старую-престарую, поломанную. О платке нечего было и говорить. Все было так, как она сказала.

— Вот видишь! — обрадовалась она.

— Деваться некуда, — засмеялся я. — Как порядочный человек, должен жениться!

— А ты — порядочный человек?

Загнала меня в глухой угол. Я задумался:

— Честно говоря, не знаю…

Она была странной. Я даже испугался за ее будущее: неужели она была такой прямой и простой со всеми?

— Значит, порядочный… — Она поковыряла носком кроссовки, как это делают дети. — Ну все, спасибо. Я пойду…

Но я уже не мог отпустить ее просто так! Интерес к ней затмил мой разум:

— Нет, стоп! У тебя еще есть время?

— Конечно!!!

— Тогда — поехали!

Я снова схватил ее за руку, мы выскочили на шоссе и поймали машину. Она ни о чем не спрашивала.

Что было потом, вспоминаю как сон. Мы поехали к одному художнику, моему давнему приятелю. На крыше его мастерской пили шампанское, водку и ситро «Буратино». Потом все вместе отправились еще в одну мастерскую и попали (мне это не казалось удивительным) на грандиозное застолье с шашлыками, которые жарили прямо во дворе посреди города. Моя чудесная «царевна-лягушка» произвела неизгладимое впечатление на старых акул пера и кисти.

— Тебе, старик, всегда достается все лучшее, — без конца твердил хозяин мастерской, бросая взгляды в сторону моей прекрасной незнакомки. — Посмотри, у нее лицо, как у Богородицы. А кожа! Ты посмотри на виски — китайский фарфор. Аж светится!

Я тоже пристально рассматривал «лягушку» и видел ее слишком большие глаза на слишком бледном лице и чувственный рот, который все время смеялся, ведь ей угождали все по очереди. Это действительно выглядело смешно. Я сидел в уголке и наблюдал за всем этим. Я не находил в ней ничего, кроме привлекательной естественности.

Мы пели, пили, а под утро стреляли во влажное небо из духового ружья, пока соседи не вызвали милицию. Пришлось потрясти своим удостоверением и быстренько раствориться в молочно-розовом рассвете.

— Ты не устала? — спросил я ее по дороге домой.

— Конечно, нет! — Она была возбуждена и свежа, как и днем, когда я впервые увидел ее.

— И тебе понравилось все это безобразие?

— Очень!

Я пожал ее руку:

— Тогда я действительно должен жениться…

Мы вышли из машины у ее дома.

— Когда? — серьезно спросила она.

— Хоть завтра! Готовься — пойдем подавать заявление! — выпалил я.

— Тогда — до завтра?

— До завтра!

Она уже была на пороге подъезда, когда до меня дошло, что я так и не знаю ее имени — представлял всем как «Царевну» (мысленно добавляя — «лягушка»)…

— Как тебя зовут, невеста? — крикнул ей вслед.

Она обернулась.

— Лика.

— Анжелика? — уточнил я, едва не добавив — «маркиза ангелов».

— Ни в коем случае! Просто — Лика. И никак иначе!

…В последнее время ей все чаще приходила на ум песня Высоцкого: «Нет, ребята, все не так!» Почему «не так», когда вот оно, счастье — признание, исполнение желаний, дом, семья? Она дождалась. Вот едет в серебристо-сером «опеле» в трехкомнатную квартиру в центре города… А когда входит в какой-нибудь зал, всегда слышит шепот за своей спиной — восторженный или завистливый, не имеет значения. Почему же все чаще преследует этот запах плесени? Он исходит от флакончиков с дорогими духами, от авторских полотен, висящих в квартире на стене, от подарков, присылаемых отовсюду… От себя самой. Она уже не знает, нужна ли кому-то на самом деле, или все дружеские связи основаны на взаимовыгодных условиях: «ты — мне, я — тебе». Она не знает, действительно ли не утратила своих способностей или же признание ее таланта — дань высокой должности ее мужа. Когда-то она решила проверить это, тайком уехала в Литву, скрытой камерой отсняла уникальные кадры штурма телецентра, взяла кучу интервью. Но делала это не ради славы. Там, в Вильнюсе, у костров, она снова была по-настоящему счастлива. Потому что здесь, дома, было что-то «не так». Она боялась себе признаться, что обманулась, что ее ожидания оказались напрасными. Еще страшнее было думать о том, что муж — не герой, а просто почти случайно попал «под горячую руку» властей…