Андрей Шляхов - Доктор Данилов в сельской больнице

— Это, конечно, не совсем законно, но что нам остается делать? — после небольшой паузы сказал главный врач. — Действительно, не самим же покупать.

— Прямо при поступлении брать со всех по червонцу? — усомнилась заведующая приемным отделением Мельникова. — Как-то мне не очень… Пусть лучше поликлиника старается.

— Она и так старается! — возразил заместитель главного врача по поликлинической работе Ворчуков, за привычку брить голову прозванный Черепом. — Из страховой компании денег выжимаем — будь здоров! Так что я попрошу…

— Извините, Дмитрий Владимирович, — перебил Машурников. — У меня есть идея получше. В приемном отделении деньги брать не годится, гораздо лучше делать это в лаборатории. Анализы назначаются всем, со всех и будем брать денежку за оформление результата. Амбулаторные пациенты будут платить в лабораторию при сдаче анализа, а со стационарных деньги будут собирать старшие сестры отделений, дадим им общественное поручение. Ответственной за сбор средств предлагаю сделать Ольгу Петровну. У меня все.

Главный врач дважды кивнул головой, и собравшиеся единогласно одобрили предложение Машурникова. Заведующая лабораторией, весьма бойкая и острая на язык дамочка Ольга Петровна Ушакова не возражала, так как понимала, что любой сбор средств всегда сулит ответственному за него лицу кое-какую выгоду. Сидя у реки, от жажды не умрешь.

На следующий день у входа в лабораторию появился крепкий фанерный ящик с откидным, запирающимся на замок верхом. Ящик крепко-накрепко прикрутили к стене, чтобы не унес какой-нибудь злодей, и написали на нем спереди красной краской при помощи трафарета: «Для добровольных пожертвований на оформление анализов». Наверху, у самой щели приклеили «прейскурант» — квадратик бумаги с надписью: «10 руб», который предполагалось время от времени пересматривать сообразно темпам инфляции.

Сбор пожертвований тотчас же заработал на всю катушку. Слово «добровольных» никого в заблуждение не вводило и ввести не могло, народ давно свыкся с тем, что это синоним «принудительного».

Большинство опускало в ящик по десять рублей за каждый анализ, а отдельные скупердяи интересовались:

— Это десять рублей с носа или с анализа?

— С анализа! — тоном, отметавшим всякое желание продолжать дискуссию, отвечали сотрудники лаборатории. — Нос один, а анализов может быть десять!

В отделениях назначенные врачами анализы шли в работу только после того, как старшие сестры получали от пациентов или их родственников добровольное пожертвование.

— Анализ-то сделаем, а на чем результаты написать? — объясняли непонятливым. — У нас ни бланков, ни ручек, вот и приходится рассчитывать на ваше понимание.

К чести сотрудников ЦРБ надо отметить, что с бедствующих категорий — одиноких пенсионеров, еле сводящих концы с концами, или бомжей — плата за анализы не взималась. Про совесть забывать не след. И без того выходило очень неплохо, даже с учетом того, что пятую часть пожертвований нахально забирала себе заведующая лабораторией в качестве вознаграждения за труды. Перепадало и главному врачу, таковы неписаные традиции.

Нововведение натолкнуло Юрия Игоревича на мысль, точнее, указало ему на великое упущение: в Монаковском районе не было ни одной фирмы, делающей платные анализы. Казалось (в первую очередь самому Юрию Игоревичу), что в сорокатысячном и небогатом (отдельные исключения только подтверждали правило) городе подобное учреждение обречено на банкротство.

«Если все безропотно платят по десятке, то процентов двадцать заплатят по сотне-другой, лишь бы сдать анализы без очереди, в цивильных условиях, и получить ответ поскорее», — подумал Юрий Игоревич и позвонил двоюродной сестре своей жены, у которой в Твери был собственный бизнес — салон красоты.

— Вика, ты не хочешь открыть у нас в Монаково нечто вроде филиала? — спросил он, обменявшись домашними новостями.

— Что мне делать в вашей дыре? — вопросом на вопрос ответила родственница. — У меня не парикмахерская для голытьбы, а европейский салон!

Он и впрямь был на уровне: никаких парикмахеров, одни стилисты с визажистами.

— Я не могу регистрировать фирму на себя, — объяснил главный врач, — связываться с посторонними как-то не хочется. И не о парикмахерской идет дело, а о лаборатории.

— А разве на это дело не надо получать лицензию?

— Это мои проблемы! — заверил Юрий Игоревич. — Ты мне дай свое юридическое лицо, а все остальное я организую. Внакладе не останешься.

— Свои люди — сочтемся! — ответила родственница.

Через три недели (рекордные сроки) в Монаково открылась первая частная лаборатория. Юрию Игоревичу пришлось раскошелиться только на покупку кассового аппарата. Необходимую мебель и кое-какое списанное лабораторное оборудование (оборудование было нужно было «для блезира», на самом деле анализы предполагалось делать в лаборатории ЦРБ) он взял из больницы, а аренда двухкомнатного помещения у старого приятеля стоила дешевле бутылки хорошего коньяка, плохой Юрий Игоревич не пил.

Заведующую лабораторией главному врачу пришлось слегка обломать, потому что делиться с ней доходами ему не хотелось. Не такие баснословные доходы приносила лаборатория, чтобы отстегивать с них не только тверской родственнице, формальной владелице бизнеса, но и своим подчиненным.

Ушакова оказалась настолько наглой, что поинтересовалась, глядя в глаза главному врачу:

— А я что буду с этого иметь?

— Мое хорошее отношение, Петровна, — ответил Юрий Игоревич.

Ушакова проглотила ответ «хорошее отношение» на хлеб не намажешь и в карман не положишь, понимая, что им добьется только того, что в лаборатории ЦРБ появится новая заведующая.

Ввиду нехватки сотрудников Ольга Петровна тянула на себе треть всей врачебной нагрузки. Другую половину вела доктор Супрун, вечно недовольная всем пенсионерка, мастерски вязавшая крючком шали и салфетки. Лаборантскую нагрузку, те анализы, которые можно делать фельдшерам, делали три фельдшера-лаборанта — Таня-маленькая, Таня-большая и Лола Джамшитовна, переселенка из Наманганской области. Вот и все сотрудники, это при трех врачебных ставках и дюжине лаборантских! Лаборатория Монаковской ЦРБ состояла из шести отделов: общеклинического, гематологического, биохимического, иммунологического, микробиологического и коагулогического, это вам не кот начхал!

Появление в Монаково платной коммерческой лаборатории изрядно увеличило нагрузку лаборатории больничной, сделав ее не непосильной, но близкой к этому. «А е… оно все конем!» — решила Ольга Петровна, не желая торчать в лаборатории с раннего утра и до позднего вечера еще и без выходных.