Андрей Шляхов - Доктор Данилов в сельской больнице

— Разрешите, пожалуйста.

Женщина посторонилась, выпуская Данилова, но говорить не перестала.

— …я тогда торговала комплектами постельного белья. Самое обидное — это незаслуженное обвинение. Я ведь на самом деле поставщикам конфеты и шампанское возвращала, не то чтобы откаты у них брать. Хотела быть независимой. Знаете, как это бывает — коготок увяз, всей птичке пропасть. Прикормят тебя, а потом начнут шантажировать этим. А я хотела сделать карьеру…

— Уйдите, женщина! — громко простонал охранник.

— …Да что вы так нервничаете? У вас, наверное, девушки нету, да?..

Данилов ускорил шаг, чтобы не пришлось возвращаться и реанимировать тетку, которую с минуты на минуту придушат или забьют пинками. В свидетели попадать тоже не хотелось. Хотелось, как обычно, под душ и спать. Простые, примитивные, донельзя однообразные желания, но как же приятно их исполнять…

С душем сегодня вышел частичный облом: где-то прорвало трубу, и общежитие осталось без горячей воды. Поэтому вместо контрастного душа пришлось принять ледяной, чрезмерно бодрящий, и оттого на время прогнавший сон. После холодных процедур сразу же захотелось согреться не только снаружи, но и изнутри. Данилов подумал о том, что бутылку коньяка дома иметь не мешает, и заварил прямо в кружке крепкого чаю. Одеваться и идти за коньяком не хотелось. «Потому и не надо держать выпивку дома, — сварливо сказал внутренний голос, — меньше соблазнов».

— Соблазн не в бутылке, а в нашем сознании, — вслух ответил внутреннему голосу Данилов, залезая под одеяло прямо в махровом халате.

Было очень приятно лежать под теплым одеялом, смотреть на причудливо замороженное окно, пить чай и знать, что впереди у тебя целые сутки отдыха. Даже не сутки, а больше, завтра его ждали в отделении к шестнадцати часам. Цапникова уйдет домой, Дударь завалится спать в кабинете заведующего, а Данилов со свежими силами заступит на вахту… И тут Данилов вспомнил, что из Твери пришлют двух врачей, и подумал, что Цапникова, пожалуй, права: это скорее всего будут сознательные врачи, решившие прийти на выручку коллегам. Впрочем, не исключено, что оба они (или хотя бы один) окажутся карьеристами, метящими на вакантную должность заведующего отделением…

Тверь удивила: прислала в Монаково двух клинических ординаторов первого года обучения. У главного врача, когда он понял, что ему прислали, на минуту отнялась речь. Ординаторов в Монаковской ЦРБ отродясь не бывало, потому что не было никаких кафедр, при которых им положено обретаться. Юрий Игоревич перечитал приказ, подписанный заместителем министра здравоохранения Тверской области, согласно которому врачи Калымов Илья Федорович и Тимошин Виталий Максимович направлялись в ЦРБ Монаковского района на два месяца для прохождения ординатуры. Когда речь вернулась, Юрий Игоревич переспросил:

— Вы хоть чего-то умеете или…

— Умеем мы многое! — тряхнул шевелюрой высокий и кудлатый Калымов, а Тимошин, который был пониже ростом и лысоват, добавил:

— Но и научиться кое-чему надо бы…

Спустя пару дней стало ясно, что Калымов и Тимошин умеют:

— рассказывать анекдоты и заразительно хохотать при этом;

— курить и есть одновременно;

— оказывать знаки внимания (порой весьма настойчивые) всем мало-мальски симпатичным женщинам;

— опровергать чужие диагнозы и выдвигать свои, которые можно только отмести в сторону (настолько они притянуты за уши);

— проникновенно беседовать с родственниками пациентов, выдавая себя за опытных и знающих врачей;

— искусно намекать родственникам пациентов в отношении дополнительного вознаграждения за труды;

— делая обходы, уделять каждому пациенту, независимо от тяжести его состояния, не более минуты;

— играть на гитаре и петь песни, в том числе и собственного сочинения;

— фехтовать свернутыми в трубку историями болезни;

— наносить непоправимый урон мебели, оказавшейся в их доступе;

— гадать по кардиограмме не хуже, чем по картам Таро или по Книге Перемен;

— к месту и ни к месту вставлять латинские пословицы и изречения;

— смешивать любые виды спиртных напитков, а наутро выглядеть свежими и бодрыми (о, молодость!);

— мгновенно засыпать.

Разумеется, умея столь многое, нельзя было кое-чего не уметь и не знать. Правда, недостаток был всего один: оба почти не разбирались не только в анестезиологии и реаниматологии, но и в терапии, неврологии, эндокринологии и прочих смежных науках. «Умы, незамутненные лишними знаниями», — сказал о Калымове и Тимошине Данилов, и надо признать, что это еще было мягко сказано. Цапникова выражалась более категорично.

— В мое время, — говорила она, имея в виду годы своего студенчества, — таких раздолбаев отчисляли после первого же семестра!

Данилов и сам удивлялся тому, как Калымов и Тимошин могли доползти до дипломов, не будучи детьми каких-нибудь богачей или высокопоставленных чиновников. В его представлении незамутненность ума плохо сочеталась с учебой в медицинском вузе.

Тайну открыл Тимошин, сказавший, что сейчас в институтах стараются не увлекаться отчислениями, потому что ставки и финансирование напрямую зависят от количества занятых бюджетных мест. Калымов же добавил, что если преподавателям не мешать, то никакого вреда от них не будет.

Руководителем ординаторов главный врач назначил Елену Михайловну.

— Почему я? — попробовала отказаться та. — Они же анестезиологи, пусть ими Цапникова и руководит!

— Согласно традициям руководство интернами и ординаторами возлагается на заместителя главного врача по медицинской части, — ответил Юрий Игоревич.

— Но что я с ними буду делать?

— Затребуйте программу! Есть же у них какая-то учебная программа? Вот в соответствии с ней и руководите!

— А за это вообще доплачивают? — Елена Михайловна была весьма меркантильной.

— За двух ординаторов на два месяца, да еще в такой ситуации?! — вытаращился главный врач. — Михайловна, ты бы показалась Илютину, а то у тебя, кажется, с головой плохо!

Разумеется, ни к какому Илютину она не пошла. Еще чего не хватало — консультироваться с психиатрами. Возиться с программой ей тоже не хотелось, тем более задаром. Она ограничилась тем, что пригласила Калымова и Тимошина к себе в кабинет и прочла им получасовую нотацию, касающуюся их работы в отделении и глобальных аспектов становления врача. Ординаторы внимательно слушали, в нужных местах кивали или подавали подходящие по смыслу реплики, а под конец Тимошин сразил Елену Михайловну наповал, сказав:

— Нам очень приятно оказаться под вашим руководством, Елена Михайловна.

— Почему? — Елена Михайловна заподозрила подвох.