Федор Московцев - Карибский кризис

Итак, наш рейс задержали. Сведения поступали самые разноречивые. Служащие за стойкой информации никак не комментировали происшествие, то место, где оно произошло, было перекрыто полицией, а обладавшие информацией люди, которые что-то видели и слышали, утверждали, что никакого взрыва не было, просто кто-то поджег дымовую шашку, только и всего. Были ли жертвы — неизвестно.

Всё, что нам оставалось делать — это ждать, смотреть на табло, когда там появится точное время вылета, и прислушиваться к тем пронырам, кто где-то что-то прознал про инцидент — то и дело в зале появлялись такие знатоки, мгновенно собиравшие вокруг себя толпу и рассказывавшие всякие подробности. Порой это были взаимоисключающие сведения, например, один солидный господин заявил, что имел место взрыв и скорая помощь вывозит раненых из здания аэропорта, но всё блокировано, поэтому по телевизору ничего не показывают; через несколько минут появился молодой хиппи, сообщивший, что в полицию поступил сигнал о том, что в таком-то секторе заложена бомба, и теперь её ищут с миноискателями и специально обученными собаками. Информационно изолированная толпа жадно слушала эти новости, приносимые добровольцами-разведчиками, импровизированными журналистами, пассажиры задержанных рейсов охали и ахали, теряли сознание, обменивались остротами, неполиткорректными замечаниями, ругали арабов и евреев, — виновников всех на свете бед.

В итоге, наш самолёт поднялся в воздух на четыре часа позже, чем было указано в билетах, так что в Петербург мы прилетели поздно вечером. Так закончилось это путешествие, которое я называл не иначе как «Карибский кризис».

В понедельник утром, 24 января, я ехал на Балт-Электро в крайне удрученном состоянии. Мне очень не хотелось просить Рената раздобыть денег, но пришлось; по дороге на завод я позвонил ему, и он пообещал пошукать знакомых на предмет ссуды. Он располагал нужными связями, но посоветовал сто раз подумать, прежде чем занимать у этих людей. Я сказал, что всё обдумал, хотя куда там — меня занимало лишь то, как мне выкрутиться на Экссоне, страшнее всего для меня было потерять этот бизнес.

На счету Экссона находилось пять миллионов, на остальных фирмах, счета которых были во Внешторгбанке, должно было быть около двадцати, а на самом деле всего два, и сейчас Владимир с Артуром повторят распоряжение перечислить 10 миллионов с Техноснаба, и тогда мне крышка. У меня в запасе два-три дня, в течение которых можно оправдывать задержку платежа различными банковскими проволочками. Но если через два дня получатель не получит деньги…

В офисе меня ждала удача — Карина получила по Банк-Клиенту выписку из Международного Московского Банка, и оказалось, что на расчетном счете Экссона более 15 миллионов рублей — очевидно, клиенты перечислили эти деньги в пятницу, и в понедельник утром средства оказались у нас. Владимир распорядился перечислить запланированные 10 миллионов с Экссона, и мы впятером удалились на совещание в наш кабинет. То, о чем говорилось, меня в значительной степени приободрило: на ближайший месяц-полтора крупных расходов не планируется, и нам нужно придержать деньги, чтобы обеспечить поставки сырья на завод в марте, а на январь-февраль предприятие полностью затарено. То есть, существовала вероятность того, что компаньоны не потребуют от меня перечисления средств, находящихся на счетах наших фирм во Внешторгбанке, а за полтора месяца мне наверняка удастся что-то придумать.

Возможности у меня были такие: банковский кредит под разумный процент, крупные сделки (тендеры на крупные суммы, предоплатой которых можно воспользоваться), товарные кредиты не-стратегических поставщиков, отношениями с которыми можно пренебречь. Однако первым выстрелил совсем другой вариант.

В 9 утра во вторник я приехал в офис Северного Альянса — мне поручили снять два миллиона со счета Техноснаба во Внешторгбанке. К счастью, такая сумма была в наличии. В офисе на Большой Морской было как обычно — из коллектива 9 человек на месте были только двое: Урсула и Ренат. Я отправил их в банк за деньгами (Внешторгбанк находился через дом), а сам уселся размышлять о делах своих скорбных в кабинете с видом во двор-колодец. У секретаря на базе зазвонил телефон, никто не ответил, и через положенное количество гудков зазвонили все телефоны в офисе одновременно. Я поднял трубку: «У аппарата!»

Звонивший сразу узнал меня, мне же понадобилось некоторое время, чтобы распознать фальцет ростовского предпринимателя Тимура Гантимурова по кличке Горячий Медвежонок, с которым работал Рошаль.

— Вы подготовили спецификацию? — спросил он.

Я удивленно переспросил: «Какую?»

Минута расспросов, и мне стало известно, каким беспримерным по наглости крысятничеством занимается Рошаль за моей спиной. Оказалось, что Тимур (с которым я познакомил Рошаля вопреки моим сомнениям) вместе со своими партнерами открывает в Ростове частный медицинский центр, для которого планирует закупить оборудование на сумму более $400,000. Рошаль ничего не говорил мне об этом, хотя заказчики уже готовы сделать предоплату. Он сказал Тимуру, что данная сделка будет проведена не через Северный Альянс, а через другую фирму — «Медицинские деловые системы», и привёл аргументацию, с которой Тимур согласился. По своей природной тупости и нерасторопности Рошаль затянул с подготовкой коммерческого предложения и выставлением счета (на самом деле это вопрос пяти минут), и совсем непростительной ошибкой было то, что он держит свой сотовый телефон отключенным и Тимур, не дозвонившись ему на трубку, позвонил в офис.

— «Медицинские деловые системы» отменяются, — заявил я, и, узнав все детали и не раскрывая своей неосведомленности, озвучил название одной из своих подставных контор.

Тимур засомневался:

— Но МДС, я так понял со слов Родиона, официальный дилер Сименса.

Мягко, но с небольшим напором, я возразил:

— Он немного не в курсе, Медицинские деловые системы — это розничная сеть: аптеки, ларьки по продаже парафармации. Поэтому не может осуществлять поставки серьезного оборудования.

Чтобы развеять все сомнения, мне пришлось напомнить историю наших отношений — Тимуру меня рекомендовал замначальника УВД Ростовской области, которому, в свою очередь, по просьбе святого Иосифа звонил насчет меня начальник УНП (Управление по борьбе с налоговыми преступлениями) Волгоградской области. А уже я делегировал полномочия вести переговоры своему наймиту Рошалю.

— Поэтому «Медицинские деловые системы» отменяются, — с этими словами я окончательно похоронил затею Рошаля подлататься за мой счёт и пообещал, что до обеда выставлю счет от другой фирмы.