Федор Московцев - Карибский кризис

Оказавшись в номере, я увидел на комоде бутылку красного вина.

«Как интересно! Это подарок от заведения, или как?!»— подумал я, откупоривая бутылку. К моему уху была прижата телефонная трубка — я уже звонил в Петербург, чтобы проконтролировать денежные переводы, лихорадочно думая о том, как буду выкручиваться 11 марта. По окончанию телефонных переговоров бутылка была пуста. В изнеможении я опустился на кровать. До встречи с клиентами в вестибюле гостиницы оставалось четыре часа — Марина созвонилась с Вебером и предупредила, что общий сбор назначен на 18–30.

…Было уже темно, когда я проснулся. Посмотрев на часы, увидел, что опоздал на пятнадцать минут, а ведь ещё нужно привести себя в порядок!

В начале восьмого я спустился в вестибюль. Десять минут ушло на то, чтобы выяснить у швейцара, куда уехало такси с группой русских туристов полчаса назад. Слава богу, удалось связаться с тем таксистом, который сообщил название ресторана, куда отвёз указанных гостей. На очередной машине я поехал следом.

В ресторане, длинное название которого я даже не смог прочесть, мне не без труда удалось найти своих. Они расположились в отдельном зале, за большим овальным столом. Карман приветствовал меня слегка раздраженным, пьяным голосом:

— Уволю! Совинком уволю, прямо сейчас!

За столом собрались: моя сотрудница Марина Маликова; Карман Евгений Владимирович — начальник волгоградского горздравотдела; Чернова Нина Алексеевна — главврач ОКБ; Ткаченко Евгений Иванович — заведующий рентгенологическим отделением волгоградского кардиоцентра; Алексей Вебер из Сименса — наш спонсор; а также незнакомый мне мужчина (позже Марина пояснила, что это рентгенолог из Краснодара, клиент Вебера). Все собравшиеся были задействованы в предстоящих в этому году тендерах по Сименсу, за исключением Кармана — он своё отработал в прошлом году (поставки Сименса волгоградским городским больницам шли через Совинком; повезёт ли мне с ОКБ и онкодиспансером, медучреждениями областного подчинения — всё зависело от того, как я поведу себя во время этой поездки).

Поздоровавшись за руку со всеми присутствовавшими за столом мужчинами, я сел на отведенное мне место рядом с Карманом. Кое-как мне удалось справиться со штрафной рюмкой и произнести тост, после чего я умолк и в общей беседе практически не участвовал, за меня отдувалась Марина. Рядом со мной висело зеркало, и периодически я посматривал в него, отмечая свой бледный осунувшийся вид, выделявшийся своей унылой задумчивостью среди квадратных краснощеких физиономий людей более деловых и практичных, чем я.

«Вы ведь никогда не попадёте в такой цейтнот, как я! Как я вам завидую!» — думал я не без грусти, обводя стол неопределённым взглядом из-под полуоткрытых век. Меня оставили в покое, и лишь потом ночью Марина сказала, что моя озабоченность не осталась без внимания и Чернова поинтересовалась, всё ли у меня в порядке. Марина ответила ей, что у меня простуда и я плохо перенёс авиаперелет — стреляло в ушах и всё такое. Чернова поверила и участливо посоветовала принять ударную дозу витамина С. Кстати говоря, к ночи я более менее отошёл, и Марина оценила и мой героиновый шик, и мою неослабевающую длань, а заодно обогатила мой слух полезной информацией и в какой-то степени развеяла обуревавшие меня мрачные мысли (наше деловое совещание, по традиции, происходило в постели). Оказалось, что предназначавшееся для Михайловки оборудование достанется кардиоцентру — Халанскому удалось перетянуть одеяло на себя. Кардиоцентр получит новый томограф, а свой передаст Михайловской ЦРБ. Инженеры Сименса сделают техобслуживание аппарата, подшаманят его и он будет как новый. В связи с чем возникли дополнительные сложности — поведение Халанского было самым непрогнозируемым. Удивительно, но в этот момент я меньше всего доверял самому надёжному своему деловому партнеру, с которым пройден достаточно долгий путь. Основания для подозрений были весомые — в свете того, что он затаился и перестал платить.

Моя роль в этой поездке свелась к сопровождению докторов в прогулках по улицам, походах по магазинам-ресторанам-музеям-операм, ну и само собой на конференции. Конференция рентгенологов была организована компаниями-производителями рентгенологического оборудования, проводилась в экспо-центре и была совмещена с выставкой соответствующего оборудования (собственно конференция была устроена ради этой выставки). О пафосе мероприятия свидетельствовал «официальный автомобиль конференции» — установленный на входе Ламборджини, на капоте которого была соответствующая надпись. Оставалось загадкой, что значит «официальный автомобиль конференции рентгенологов» и как это связано с лекциями и выставленным оборудованием, но сама машина никого не оставила равнодушным. Я съездил на конференцию всего один раз, в день открытия — побродил по залам, посетил стенд Сименса, сфотографировался с нашими докторами на фоне оборудования Сименс. Меня впечатлил масштаб мероприятия — столько участников, столько всякого оборудования, заблудиться можно! Ездить туда каждый день не имело смысла — доктора посещали доклады, выступления европейских профессоров, что для нас, торгашей, было совсем неинтересно. Даже Вебер отлынивал, хотя по статусу ему было положено посещать все доклады и знать все новости рентгенологии. Обычно мы встречались с освободившимися после конференции докторами в городе, как правило, в районе Stephansplatz, и оттуда отправлялись по намеченным маршрутам. Я не вёл никаких разговоров о делах совершенно — как бы само собой подразумевалось, зачем хозяин компании-дилера Сименса находится в этой поездке. Активными переговорами занималась Марина — это днём, а по ночам она мне отчитывалась в проведенной работе.

По её мнению, на Вебера рассчитывать нельзя, он мутный тип и может дать нам условия хуже, чем нашим конкурентам — и это несмотря на обещания и на сам факт поездки (хотя казалось странным, что оплатив поездку нам, а не конкурентам, он ясно дал понять клиентам, на чьей стороне находится). А мне же ещё, в отличие от конкурентов, которые лезут на тендер на шару без договоренности с главврачами, еще 10 % платить этим самым клиентам-главврачам! Так что мне кровь из носу нужны лучше условия, чем конкурентам. Теперь всё зависело от того, насколько сильно Вебер боится Маланюка и Ермилова.

Карман улыбался мне в лицо, а за моей спиной вовсю полоскал меня, жалел Марину, типа «связалась с банкротом», и всячески подчёркивал мою несостоятельность и прогнозировал скорое банкротство Совинкома. Ничего хорошего я от него и не ожидал — учитывая то, что это человек святого Иосифа. И слава богу, что он никогда больше мне не пригодится — у него плавно отбирали финансирование и он уже не имел прежнего влияния на городские закупки. И тем более не имел никакого влияния на предстоящем областном тендере. Спрашивается, зачем ему было вредить мне — видимо, по просьбе старого седого полковника, а также в силу каких-то своих тёмных наклонностей.