Джоди Пиколт - Обещание

Джордан неловко поерзал на стуле. Когда он оставался на этот сеанс, то думал лишь о том, как защитить Криса с точки зрения закона. Сейчас он начал понимать, что отношения между психиатром и пациентом в корне отличаются от отношений между адвокатом и подзащитным. Адвокат оперирует только фактами. Психиатр обязан извлекать на свет чувства.

Джордан не хотел слушать о том, что чувствует Крис. Он не хотел слушать о том, что ему снится. Это означало бы проникнуться участием — плохая идея, если занимаешься юриспруденцией.

Он мельком взглянул на Криса, которого выжали и он, и доктор Фейнштейн, только что наизнанку не вывернули.

— Почему, как ты думаешь, тебе приснился этот сон? — спросил доктор Фейнштейн.

— Ох, я… еще не закончил. Сон продолжался. — Крис глубоко вздохнул. — Я держал этого ребенка и видел, что он кричит. Как будто хотел есть, но я не мог придумать, чем же его накормить. Он кричал все сильнее и сильнее, я начал с ним разговаривать, но бесполезно. Поэтому я поцеловал ребенка в лоб, а потом встал и ударил его головой о землю.

Джордан закрыл лицо руками. «Боже, Крис, — молча молился он, — не давай повода вызывать Фейнштейна в качестве свидетеля!»

— Что ж, любой психоаналитик сказал бы, что таким образом ты пытаешься вернуться в так называемое «детство» своих настоящих отношений, — улыбнулся доктор Фейнштейн. — Но я скорее сказал бы, что ты был очень огорчен, когда ложился спать.

— В школе мы проходили курс психологии, — продолжал Крис, как будто не слыша его. — Кажется, я могу понять, почему во сне Эмили превратилась в ребенка — каким-то образом в своем воображении я связал их образы. Я даже понимаю, почему пытался его убить: тот парень Стив, о котором я уже говорил, мой сокамерник… он здесь потому, что закачал своего ребенка до смерти. Я постоянно думал об этом, когда ложился спать.

Доктор Фейнштейн откашлялся.

— Как ты себя чувствовал, когда проснулся?

— В этом-то все и дело! Я не был огорчен. Я был зол как черт.

— Почему, по-твоему, ты разозлился?

Крис пожал плечами.

— Вы ведь сами говорили, что все эмоции перемешаны.

Фейнштейн улыбнулся.

— Значит, ты меня слушал, — констатировал он. — В своем сне ты ударил ребенка. Возможно, ты злился из-за того, что Эмили была беременна?

— Секундочку, — вклинился Джордан, понимая, что сейчас будет произнесено нечто важное.

Но Крис не слушал.

— Как я мог злиться? — удивился он. — К тому времени, когда я узнал о ее беременности, уже ничего нельзя было исправить.

— Почему?

— Потому, — угрюмо ответил Крис.

— «Потому» — это не ответ, — возразил доктор Фейнштейн.

— Потому что она умерла! — выпалил Крис. Он сгорбился на стуле и провел рукой по волосам. — Господи, — негромко произнес он, — я и сейчас злюсь на нее.

Джордан, зажав руки между коленей, подался вперед. Ему вспомнился день, когда от него ушла Дебора: он поехал на работу, отвел Томаса в садик и вел себя так, как будто ничего необычного не произошло. А потом, неделю спустя, когда Томас перевернул чашку с молоком, он чуть шкуру с него не спустил — он, который никогда не бил своего сына! — прежде чем понял, кого на самом деле пытается наказать.

— Почему ты злишься на нее, Крис? — тихо спросил доктор Фейнштейн.

— Потому что она ничего мне не сказала! — в запале воскликнул Крис. — Она говорила, что любит меня. А когда любишь человека, то позволяешь ему о тебе заботиться.

Доктор Фейнштейн помолчал, наблюдая, как он пытается взять себя в руки.

— Если бы она рассказала тебе о ребенке, ты бы о ней позаботился?

— Я бы женился на ней, — тут же ответил Крис. — Пара лет не сыграла бы никакой роли.

— Гм… Как думаешь, Эмили знала, что ты женился бы на ней?

— Разумеется, — решительно заверил Крис.

— И что из этого тебя пугает больше всего?

На секунду Крис потерял дар речи, глядя на доктора Фейнштейна так, будто дивился, а не провидец ли перед ним. Потом отвернулся и вытер нос тыльной стороной ладони.

— В ней была вся моя жизнь, — хрипло ответил он. — А что, если для нее все было не так?

Он опустил голову в то самое мгновение, как Джордан вскочил со стула и вышел из комнаты для свиданий, нарушая им же самим установленные правила. Чтобы больше ничего не слышать.

Дом Хартов в целом был обставлен в добротном колониальном стиле, типичном для представителей среднего класса: изящная резная мебель красного дерева, вытертые старинные ковры, картины с изображением поджавших губы людей, не имеющих никакого отношения к Хартам. В отличие от остального дома, кухня, где сейчас находился Джордан, напоминала место, где недавно столкнулось несколько этнических фестивалей. Над раковиной — плитка из дельфтского фаянса; колониальные стулья с дощатой спинкой контрастировали с большим столом со столешницей из белого мрамора; японская нескладная ширма — ходжи — служила дверью в столовую. Разноцветные пестрые индийские салфетки под приборы лежали вокруг немецкой пивной кружки фирмы «Хофбройхайс», в которой вперемешку стояли как серебряные столовые приборы, так и пластмассовая утварь. Джордан подумал, что Гас Харт отлично смотрится на фоне электроприборов, пока наблюдал, как она наливает ему стакан холодной воды. Что касается Джеймса — он обратил свое внимание на хозяина дома, который, засунув руки в карманы, смотрел в окно на кормушку для птиц, — скорее всего, он проводит время в остальной части дома.

— А вот и я, — сказала Гас, придвигая второй стул к крошечному круглому столику, и нахмурилась. — Может быть, нам пересесть? Здесь мало места.

Конечно, им следовало бы пересесть за стол побольше — Джордан принес целую кучу бумаг. Но адвокату почему-то не хотелось находиться в этих более степенных, консервативных комнатах, в особенности обсуждать дело, которое требовало недюжинной гибкости ума.

— Поместимся, — заверил он, складывая кончики пальцев, и перевел взгляд с Гас на Джеймса. — Сегодня я пришел, чтобы обсудить ваши показания.

— Показания?

Вопрос задала Гас. Джордан скользнул взглядом по ее лицу.

— Да, — ответил он. — Нам понадобятся ваши свидетельские показания, чтобы рассказать, каким человеком является Крис. А кто знает его лучше, чем собственная мать?

Гас побледнела и кивнула.

— А что мне нужно будет говорить?

Джордан ободряюще улыбнулся. Совершенно естественно, что люди боятся давать показания в суде, — в конечном итоге, к тебе прикованы взгляды всех присутствующих в зале.

— Ничего нового, Гас, — заверил он ее. — Мы рассмотрим вопросы, которые я задам вам, прежде чем вы выступите в суде. В основном мы обсудим характер Криса, его интересы, их отношения с Эмили. Мог ли, по вашему мнению, Крис совершить убийство?