Михаил Мамаев - Месть негодяя

Никто такого не ожидал. Я и сам не ожидал. В толпе воцарилась гробовая тишина. «Ну, думаю, сейчас они меня порвут!» Но люди вдруг заулыбались и зааплодировали…

После съемок едем в одной машине с актрисой Мариной Деникиной.

— Тебе надо сходить в баню, выпить водки в хорошей компании, — говорит, видя мое понурое состояние.

— Ты готова составить мне компанию? А ничего, что уже пью таблетки?

— Ничего! Только надо не злоупотреблять ни тем, ни другим. Надо знать пропорции.

— И ты знаешь?

— Знаю, можешь на меня положиться.

— Хорошо, я на тебя положусь, — говорю, подчеркивая двусмысленность фразы.

Смеемся. Марина смотрит на меня почти влюбленно. Что-то я не понимаю. Она развелась? Или это такая дразнящая манера невинного флирта? Кажется, я перестал разбираться в женщинах.

Вечером она мне звонит. Не сразу врубаюсь, какая Марина.

— Ну, я не знала, как представиться, бывшая жена, бывшая любовница…

Имеет в виду наши с ней экранные отношения, конечно. Но в первую секунду это еще больше запутывает.

— Что делаешь? — интересуется.

— Ложусь спать.

— Как насчет, выбраться куда-нибудь? Боулинг любишь?

— Могу составить компанию, но не сегодня.

— А если мы за тобой заедем?

— Я бы рад, но напился тут всего.

— Один напился?

— Имею в виду молоко с медом и таблетки. Сижу сейчас, закутавшись в плед.

— Поняла — тебя трудно вытащить.

— Я буду рад встретиться, но давай в другой раз.

— Сегодня днем в машине мне показалось, что мы поняли друг друга…

— Маринка, мне очень приятно, что ты позвонила!

— Все, ладно, пока!

Обиженно отключилась. У меня не так много принципов, но один из них особенно чту — не встречаться с замужними. «А как же Светка?» — мог бы напомнить Чернов. Светка — исключение, но у нас с ней есть этому оправдание.

Беру телефон и звоню ей.

Светка долго не подходит, но потом все же берет трубку.

— Ты чего так поздно? — ворчит сонно. — Что-то случилось?

— Нет, ничего, просто захотел услышать твой голос. Ты там можешь говорить?

— Муж в командировке.

— Он у тебя все время по командировкам, да?

— Леш, ты мне за этим звонишь в час ночи?

— Извини, у нас только двенадцать, я забыл про разницу во времени. Ну, ты как вообще?

— Вообще нормально. Все?

— Что собираешься делать в ближайшие дни? Если у тебя нет особых дел, приезжай в гости.

— А ты все еще там?

— Да, если бы я вернулся, то ты бы знала… У меня тут выходной намечается — приезжай, покажу город. Есть ночные поезда… Или прилетай первым самолетом — он в семь утра, кажется. Я встречу.

— Ты в своем репертуаре, — бормочет недоверчиво. — Ты там выпил что ли?

— Нет, Свет, я не пил. Но сейчас открою бутылку водки, выпью целиком из горла, и сорву завтрашнюю съемку, если не пообещаешь, что приедешь.

— Съемку срывать не надо, иначе тебя не будут нигде снимать. Ложись и спи!

— Не понял, Свет, что ты решила? Ты приедешь или нет?

— Мне надо подумать.

— А что думать — тут лету час.

Замолкает и чем-то там шуршит. Видимо, разворачивает шоколадный батончик. Она жить не может без этих батончиков. Я всю жизнь покупаю их для нее килограммами. Иногда, натыкаюсь дома на пакет с батончиками и вспоминаю, что сто лет ее не видел и пора пригласить. А то батончики испортятся…

— Так что, Свет? — напоминаю о себе.

— Хорошо, я тебя поняла, — отвечает, жуя. — Посмотрю, что можно сделать и напишу.

Ночью проснулся от кашля. Грудь болит. Голова трещит. И никак больше не заснуть. Поставил градусник — 38,6. Лежу и думаю: «Блин, что же делать? Как не сорвать съемку?» Съемка тяжелая. Снова огромная массовка. Снова выступать с трибуны, убеждать…

Просыпаюсь в семь утра и сразу за градусник — 38,4. Звоню второму режиссеру.

— Можно что-то придумать? — спрашиваю. — Например, снять только мои крупные планы, и отпустить меня домой. Если хотя бы день не отлежусь — точно разболеюсь.

Через пять минут перезванивает:

— Лешечка, потерпи! Ничего сделать нельзя. Володя тоже заболевает. Все заболевают! Но мы должны добить завод!

Когда приезжаю на площадку, там дежурит Скорая. Две веселые девушки в белых халатах подбегают с фотоаппаратом.

— А мы вас ждем! Можно сфотографироваться?

— Да, малышки, но сначала засуньте мне меж лопаток стетоскоп и послушайте, что в домике…

Открывают нараспашку дверь своей Газели.

— Милости просим — залезайте, раздевайтесь!

В Газели дубак, как на улице.

— Родные, у меня вообще-то температура, ваша каталажка меня убьет…

— Что же делать?

Приглашаю в актерский вагончик. В тепле прослушивают легкие, меряют температуру.

— Сейчас у вас 37.9, и хрипов нет. Типичный бронхит. Пейте больше горячего и поменьше выходите на улицу…

Легко сказать! Ну, хоть хрипов нет, и то хорошо. Сейчас здесь все боятся этих дурацких хрипов. В газетах пишут о смертельных случаях. Называют легочной чумой. Вспоминают пандемию «испанки» в начале прошлого века. Начинается с обычной простуды и температуры. В течение четырех — пяти дней вирус поражает внутренние органы, в первую очередь легкие, и тогда уже трудно спасти. Надеюсь, журналисты преувеличивают, как всегда… Спасать всегда трудно, кстати, но было бы желание… А еще я знаю — некоторые сами не хотят чтобы их спасали. Таких, как ни бейся, не спасешь. Душа — это все-таки очень сложная мышца!

С самолета привозят Пашу Глазкова. Он как обычно бодр, жизнерадостен и слушать не хочет ни о каких свиных гриппах. Называет это все «поросячьими хитростями», чтобы отлынивать от работы.

— Ну, как же так, старик? — возмущается энергично, но сочувственно. — А я-то надеялся, что в выходные мы взорвем ночную жизнь этого города.

В вагончик заглядывает симпатичная незнакомая девушка. Под модным голубым пальтишком отчетливо просматривается круглый животик. Думаю, на месяце на седьмом.

— Вот, ты где, Паша! Я тебя потеряла…

Лицо Паши напрягается, но лишь на один короткий миг. В следующее мгновение Паша расплывается в лучезарной простодушной улыбке «Самого Счастливого Человека на Земле».

— Пусечка, извини, я хотел поскорее со всеми поздороваться, поэтому побежал вперед. Заходи, познакомься, это Леша, мой любимый партнер и друг… А это Галя, моя жена, о которой я тебе столько говорил… Приехала на денек, посмотреть, как я тут обустроился, как проходят съемки, да и город посмотреть. Завтра самолетом улетит назад, в Москву… Ну, что ты молчишь, Леш?

Смотрю на него вопросительно:

— А что…?

— Ну, я думал, ты поделишься с Галей, как я тут всем про нее рассказываю…

— Да, конечно! — спохватываюсь, стараясь ничем не выдать, насколько поражен. — Он мне о Вас все уши прожужжал, Галя! Только о Вас все время и говорит! И какая вы добрая, и какая умная, и какая красивая, и какая желанная, и какая трудолюбивая! И что стоит вас только увидеть, как сразу ясно — есть в наше время девушки, ради которых имеет смысл расстаться со свободой, создать домашний очаг, завести много-много детей, спокойно смотреть в завтрашний день, где для холостяка — мрачная ледяная пропасть, а для женатого человека — рай…