Себастьян Фолкс - Неделя в декабре

Подобной же определенностью веры отличались и герои Библии — скажем, Авраам, которому один голос приказал принести сына в жертву, а затем другой повелел сохранить ему жизнь; Авраам ни разу не усомнился в реальности этих голосов, как и Адам ни разу не усомнился в существовании Аксии, — обоих волновали лишь подробности получаемых ими велений. И все великие еврейские пророки слышали голоса и следовали им. Отрок Самуил трижды за одну ночь приходил к пророку Илии, услышав, как голос старика призывает его, и трижды заставал Илию спящим. Иоанн Креститель, исступленный, почти голый, нечесаный, питающийся насекомыми… Он походил на несчастного, которого Габриэль видел одной зимней ночью спящим завернувшись всего лишь в черный пластиковый мешок для мусора, под мостом Ватерлоо — вскоре после того, как психиатрические больницы закрыли, а их пациентов выставили на улицу, «на попечение общества». Скотство. А затем, по крайней мере в Библии, голоса стали раздаваться все реже и реже, и когда явился Христос, ему обрадовались, как первому истинному пророку его поколения, первому человеку, ясно слышащему голос Бога. Как же отчаянно нуждались арабы Полуострова в собственном различающем Голос пророке, каким долгим, наверное, казалось им шестисотлетнее его ожидание. А уж когда Бог пришел к ним… Он пришел с угрозами, твердя: Это так, потому что Я так говорю.

Сразу после восьми Хасан в последний раз осмотрел содержимое своего рюкзака и закрыл его. В рюкзаке лежало восемь одноразовых фотокамер с выпотрошенными и заполненными ГМТД батарейками, — четыре из них были «рабочими», четыре запасными. Хасан уже несколько раз проверил и перепроверил их наличие, и теперь занять себя ему было нечем. Место встречи в «Глендейле» они выбрали — складской сарайчик, стоявший ярдах в двухстах от здания, именуемого «Уэйкли». Двоим из них предстояло войти в больницу через парадную дверь ее главного здания, бывшего, как и все крупные учреждения Государственной службы здравоохранения, чем-то вроде проходного двора: врачи, посетители, технический и обслуживающий персонал, амбулаторные больные перемещались тут беспрепятственно — во всяком случае, по общедоступным нижним этажам. На случай, если возникнут какие-либо осложнения, было решено, что третий участник операции, Сет, подойдет к месту встречи со стороны психиатрического отделения, а четвертый, Хасан, перелезет через забор больницы, имевший в высоту восемь футов. Хасана выбрали потому, что его рюкзак будет самым легким.

Он присел на кровать. Вот и наступила последняя ночь его жизни.

Столь важное событие следовало как-то отметить, но как? Он улыбнулся. Перечитать любимую книгу? Позвонить близкому другу? Или даже прежней подружке. Дон! Хасан рассмеялся. Или Ранье — хотя она, строго говоря, «подружкой» его никогда не была. А может быть, Шахле? Почему он вдруг подумал о ней? Она же вероотступница, она хуже любого кафира.

Он открыл ноутбук, вошел в babesdelight.co.uk. Проверил Олю на предмет новейших инструкций, однако ничего, кроме розоватых теней между ее раздвинутых ног, не обнаружил. И, полюбовавшись еще парочкой девиц, выключил ноутбук.

Хасан спрятал лицо в ладонях. Да, оставить все позади — это будет немного труднее, чем ему представлялось.

Он снял со столика Коран в мягкой обложке, и тот сам собой раскрылся на помеченном месте.

«И никак не считай тех, которые убиты на пути Аллаха, мертвыми. Нет, живые! Они у своего Господа получают удел, радуясь тому, что даровал им Аллах из Своей милости, и ликуют они о тех, которые еще не присоединились к ним, следуя за ними, что над ними нет страха и не будут они опечалены! Они ликуют о милости от Аллаха, и щедрости, и о том, что Аллах не губит награды верующих». [63] Коран, 3: 163–165.

Хасан опустился у края кровати на колени и крепко сжал ладонями виски.

Ровно в 9.15, в зале с висевшими по стенам полотнами старых мастеров председатель правления «Старперов» поднялся на ноги, дабы открыть аукцион, на котором предстояло помериться силами видным персонам финансового мира. Аренда знаменитой галереи обошлась «Старперам» в 250 000 фунтов, кроме того, им пришлось раскошелиться на сверхъестественных размеров страховой взнос — вдруг какой-нибудь фьючерсный торговец подожжет, раскуривая изысканную сигарету либо сигару, картину Тициана.

— Прошу внимания, леди и джентльмены. В этом году мы выставляем на продажу тридцать лотов, поэтому начать аукцион необходимо, как, впрочем, и всегда, по возможности скорее. Наслаждайтесь прекрасным обедом, но постарайтесь, прошу вас, соблюдать тишину, чтобы аукцион прошел без сучка без задоринки. Я знаю, вы будете рады услышать, что проводить его стану не я, но человек весьма известный — имя его мы до сей поры держали в тайне, однако через пару минут я его назову. А он чуть позже представит вам сегодняшнего нашего звездного гостя.

Председатель был еще и президентом банка, телевизионная реклама которого состояла из черно-белых видов стоящего в Пенинских горах городка, а инвестиционный отдел потратил миллиарды фунтов на закупку лихорадочно менявшихся в цене деривативов Новой Азии. Глава того отдела банка, который помогал ему уклоняться от уплаты налогов, получил в этом году, в виде жалованья и наградных, 42 миллиона фунтов. А поскольку официально он проживал за границей, подоходный налог ему с этих денег платить не пришлось.

Прямо под полотном пятнадцатого столетия, изображавшим возвращение блудного сына, сидел президент лондонского отдела финансовых услуг, входившего в состав могучей американской страховой компании. Из 30 миллионов долларов своего ежегодного вознаграждения он выделил 500 000, чтобы потратить их, con brio, [64] С жаром (ит.). на аукционе «Старперов», и думал сейчас о том, что, если бы результаты этого года были хорошими (пока что-то не похоже), он смог бы списать эти деньги на операционные издержки. В прошлом году один из его коллег исхитрился таким манером вывести свои аукционные расходы из-под обложения налогом, что, вообще говоря, лишено всякого смысла, раздраженно сказал ему президент, если налогов ты просто не платишь.

— …Выдающуюся поддержку со стороны финансового сообщества, — продолжал председатель. — Я хотел бы выразить особую благодарность Джону Вилсу из «Капитала высокого уровня», уже долгое время помогающему нам в нашей работе. Присутствовать здесь сегодня Джон не смог, однако он с чрезвычайной щедростью заказал три столика, уплатив за них двойную цену, а затем вернул их нам, чтобы мы могли вторично продать эти места. Джон всегда проявлял огромную заботу о наших пенсионерах.

Кое-кто из сидевших в зале начинал терять терпение. Оно, конечно, забавно — влезть в строгие вечерние костюмы или нацепить бриллианты и пить то самое шампанское, подачу которого в их гримерные особо оговаривают в контрактах некоторые из самых скандальных рок-звезд, — однако период устойчивости внимания большой продолжительностью у пришедших на аукцион людей не отличался, им требовался сильный раздражитель, какое-то действие: они хотели увидеть, и поскорее, как переходят из рук в руки огромные суммы. Принадлежавший одному из самых поворотливых банков отдел продажи фондовых акций уже принялся раскачивать свой столик, сопровождая речь председателя какофонией фарфора, стекла и столового серебра. Аналитик другого отдела продаж, молодой человек, на чьем лацкане красовалась табличка «Можете звать меня Гасом», поднял голову от своих колен — от меню, с оборотной стороны которого он только что втянул в себя, посапывая, «дорожку» кокаина, вытер тылом ладони нос и в порыве химического веселья вскричал: «Покажите мне ваши денежки».