Алексей Самойлов - Давайте ничего не напишем

– Я пишу, – Даша продемонстрировала начатую рукопись в ежедневнике, обёрнутом в газетную бумагу.

– Как замечательно, а я рисую! – незнакомец покачал мольбертом. – А давай я нарисую иллюстрации к твоей будущей книге?

– А давай!

Пока художник раскладывал инструменты, Даша чувствовала, что сегодня – волшебный день. Впрочем, как и всегда, когда чувствуешь.

– Откуда ты возвращаешься? – спросила она.

– Из Нижнего Новгорода. Представляешь, впервые в жизни ходил автостопом!

Даша всеми своими глазами изъявила желание слушать, и художник моментально это понял.

– Я сбежал от родителей и от своей девушки. Без денег, документов и вещей добрался до трассы, и, отойдя километров пять от Москвы, остановился. В Нижнем меня ждала виртуальная подруга, которую я ни разу не видел. К тому же, я не знал, что делать, если никто меня не подберёт. Ближе к вечеру, когда я замёрз и отчаялся, меня взял микроавтобус, в котором ехала подвыпившая компания из пяти мужиков и трёх девиц. Всю дорогу они хохотали, как ненормальные, предлагали выпить, покурить травки, заняться оральным сексом. Затем пугали, что работают на фирму «Почётный донор», которая занимается поимкой одиноких автостопщиков и изъятием из них внутренних органов с целью помощи детям и родственникам русских политиков. В конце концов, они оказались актёрской труппой театра «Современник» и ехали на гастроли в Нижний Новгород, чтобы показать спектакль «Стационарный хомяк» в театре «Буфет». У меня отлегло от сердца, тогда они накормили меня лещами и высадили ночью посреди дороги с напутствием: «Боевое крещение состоялось!» А я действительно больше не боялся, и меня подобрала одинокая девушка по имени Алёна, которая возвращалась из Москвы во Владимир. Правда, ехали мы тоже недолго – и перед родным городом она меня высадила, посетовав, что не может приютить на ночь вследствие обилия неоплодотворённых кошек в комнате.

Художник расставил на лавочке краски, зажал в зубах кисточку, выложил палитру и проковырял дырку в тюбике с белилами.

– Лена была чудесной собеседницей, и я впервые в жизни почувствовал лёгкость и свободу настоящего путешественника. Она подарила шерстяное покрывало, и я умудрился выспаться ночью в придорожных кустах, ни капли не замёрзнув. Утром я встретил рассвет, пел, обнимал деревья и молился. А затем на мою поднятую руку остановился ещё один необычный человек – он назвался Волшебником и всё про меня знал. У него в бардачке нашлась фотография моей бывшей девушки, а на диске с музыкой стоял автограф моего друга. Я так и не смог выяснить, кем работал этот человек, зато он довёз меня до цели путешествия. Созвонившись с Ирой, мы встретились, и она сразу же познакомила меня со своей подругой по имени Лена, а сама сослалась на неотложные дела и убежала. Правда, у Лены остался только день на общение со мной – она была в городе проездом и направлялась в Казань. И мы целый день были вместе, и только с ней я понял, что такое настоящая близость.

Художник прикрепил лист бумаги и смешал на палитре три краски – красную, зелёную и белую.

– Я, пожалуй, начну рисовать и дорасскажу тебе, немного осталось.

Даша кивнула.

– Потом я около недели прожил у Иры, а затем решил вернуться в Москву – потому что не мог переложить ответственность за свою жизнь на другого человека. От Иры я принял немного денег на первое время, до новой работы и жилья. Но то, что случилось дальше, оказалось для меня невероятным шоком. По дороге в Москву на мой телефон пришла смска, в которой сообщалось, что Лена была убита.

– Этого не может быть, – перебила Даша.

– Но это так, – художник развёл руками, в одной из которых была кисточка, а в другой – тюбик. – Это была она. Второе имя Лены – Альфа. Мне написали так: «Альфу убили». И я до сих пор нахожусь в шоке, хотя прошло уже несколько дней. Просто я не могу поверить, в то, что Альфы больше нет.

Даша захватила молодого человека цепким неразлучным взглядом: когда долго смотришь друг другу в глаза, между смотрящими пропадают различия. Исчезающий художник застыл как соляной столб посреди пустыни… и в полусонном бреду увидел голос Даши:

– Меня тоже зовут Альфа.

Пару мгновений его язык разворачивался, подобно неуклюжему автобусу на узкой парижской улочке.

– А меня зовут…

«Я знаю, как тебя зовут, уважаемая сюжетная линия, вычеркнутая из этой книги» – подумала Даша и услышала:

– … Юрий.

«Конец игры – это начало игры».

Эпиграф к фильму «Беги, Лола, беги!»

В изначальном вымысле произведения двенадцатой главы попросту не существовало. Если уж быть до конца откровенными, в этом вымысле не существовало ничего из того, что в результате оказалось написанным. Посему обзовём эту главу послесловием, эпилогом, «от автора», «от редактора», «от начальника транспортного цеха» или как Босх на душе нарисует.

Наверняка, многие уже догадались, кто такие Егор и Даша, и зачем в их историю вплетена уже порядком поднадоевшая и набившая огромную оскомину несуществующая сюжетная ветка. Для остальных после театральной паузы сообщим: таковы законы жанра.

Теперь несколько прозрачных намёков и ответов на часто задаваемые вопросы. И вот самый простой из них – а что же будет дальше с Юриком, после судьбоносной встречи с Дашей?

И ответ на него таков: ненаписанная книга.

Для контрастного душа – самый сложный вопрос: кто же такие Егор и Даша?

Поскольку мы сами не знаем, кто мы такие, отвечать на подобные вопросы чрезвычайно неуместно. «Возможно, писатель скрыл в их истории ряд глубоких метафор и потаённых смыслов!» – воскликнет опытный читатель. И сто раз по сто раз окажется прав! Вдруг он обнаружит, что Егор изменяется от главы к главе, а Даша остаётся неизменной? Может быть, он догадается, что с героями книги происходило многое из того, что происходило вовсе не с ними. Вполне вероятно, что он увидит в имени «Даша» созвучие со словом «душа», а в имени «Егор» – созвучие со словом «эго», после чего напишет рецензию об очередной попытке столкновения на художественном поле двух извечных полюсов – Иня и Яна, дворника и снеговика, борща и запеканки, женщины и утюга. А ещё читатель наверняка подумает, что все события этой книги произошли в уме Юрика и подивится, насколько же классные грибы покурил персонаж (или автор покурил перед персонажем, или читатель покурил перед автором). И, наконец, возможно, что одна из этих версий будет не просто похожей на истину, а окажется выплеснутой из ушата истиной – такой, какой мы её всегда знали.

Будут и ещё вопросы – не такие сложные, как тот, и не такие простые, как этот. Но зачем лить воду на мельницу верстальщика? Этим любил заниматься Марк Твен: редакторы вычёркивали из его романа всё ненужное, которое он специально туда добавлял, чтобы, не дай Бог, не вычеркнули из его романа что-нибудь нужное. Поэтому давайте по-эстонски притормозим, ибо нижегородского газа и так было предостаточно.