Саша Канес - Моя судьба

Все, кроме меня, выпили и закусили ананасом. Старый таец опять что-то произнес.

— Большой господин Тао говорит беременной девушке, что он знает: мальчик будет, как он, зваться — Тао, а девочка — Линя.

— У меня же не двойня! — похлопала я себя легонько по животу.

При этом про себя я подумала, что вряд ли Тао — это именно то имя, которое я дам своему сыну.

— Большой господин Тао так говорит: мальчик Тао и девочка Линя, — был мне ответ.

Я не удержалась и, пользуясь тем, что кроме нас с Космонавтом и Женей по-русски никто не понимает, высказалась в том духе, что нам лучше всего уехать и не донимать несчастного, слабого на голову старика.

Леонард, разумеется, сказанного не понял и, покосившись на Женю, вставил что-то про осмотр зоопарка. Тао понял и ответил через мальчика:

— Большой господин Тао очень любит животных своего зоопарка. У зверей есть ласковая нежная душа, считает Большой господин Тао. Он не только не ест мяса, но даже не может представить, как можно нарушить ночью покой, например, кролика. Большой господин Тао полагает, что это жестоко, не давать зверям спать. Поэтому он просит приезжать смотреть его зверей днем.

Как бы в подтверждение этих слов где-то невдалеке то ли всхрапнул, то ли рыкнул утробным басом кто-то из «нежных кроликов» Большого господина Тао. Еще несколько ласковых соседей беспокойного зверька протяжно и жутко завыли.

Через два дня в девять часов я направилась в клинику, где мне предстояло рожать. Это небольшое медицинское заведение находилось примерно в десяти километрах от нашего поселка и состояло из двух процедурных кабинетов, операционной, трех одноместных палат и кухни. Так же, разумеется, там имелось несколько малюсеньких комнаток для нужд персонала и прачечная, но это все, как обычно, скрыто от глаз пациентов. Очередей здесь никогда не было, но иногда приходилось задержаться после приема, чтобы дождаться результатов какого-нибудь экспресс-анализа или УЗИ. Для этого случая была предназначена веранда, где можно было выпить чаю, сока или даже съесть тарелку огненного супа «Том Ям».

Не было никакой проблемы вызвать такси, но мне захотелось несколько дней покататься по острову самой. Я осознавала, что еще через неделю мое пузо просто упрется в руль и самостоятельные поездки станут невозможны, а потом вообще будет не до просмотра достопримечательностей. Получить в аренду удалось только малюсенькую «Судзуки». Больше, собственно, у нас в поселке взять было нечего, но для местных условий и это было отлично. Ни о каких пробках речи не было, и кондиционер отлично заменялся открытыми настежь окнами.

На прием я попала сразу. Врач оказался очень симпатичным и обходительным, но не тайцем, правда, а индусом по имени Харикумар. В самом начале приема он дал мне свою визитную карточку и велел в случае малейших проблем звонить ему в любое время суток. И он, и акушерки живут совсем рядом от клиники. Кроме того, имеется специально оборудованный микроавтобус с водителем, поэтому, в случае необходимости, от моего звонка до нашей встречи в клинике пройдет не более двадцати минут. Как я и ожидала, доктор подтвердил, что у меня все идет как нельзя лучше. Тем не менее мне пришлось сдать на анализ кровь и пописать в банку. После этого я прошла на веранду, чтобы, перед тем как сесть в машину, съесть острого тайского супа. Предполагая, что мне предстоит сдавать кровь, я не завтракала и была голодна.

Сделав заказ, я села в плетеное кресло возле единственного столика и приготовилась подождать несколько минут. Но как только я села, из дверей процедурной комнаты выплыла Маша. Увидев меня, она сменила на своем лице обычное надутое выражение на некое подобие улыбки, столь кислой, что в голове моей возникла только одна мысль: «И как же это тебя с такой рожей трахают, милая?!»

Мы поздоровались, и Маша присела рядом.

— Ты здесь что-то заказала, что ли? — спросила она меня.

— «Том Ям» с креветками.

— Как ты можешь есть эту гадость? — скривилась она.

— С удовольствием!

— Я из жидкого мамин борщ только люблю. Чтобы жирный и со свининой. А острого мы вообще ничего не едим. Это для желудка вредно.

— Кто тебе это сказал?

— Это все знают. Тут и говорить нечего!

— А тайцы только острое едят, и вроде ничего, здоровы, — возразила я.

— Да что с них взять! Они вообще не люди, а обезьяны какие-то! И по-русски не говорят! Тупые! Вот Василиса хоть как-то по-нашему понимает. Хотя тоже косоглазая.

Если бы не заказанный уже суп, я бы, конечно, сбежала от этой дуры. Но очень хотелось есть. Я надеялась, что она все-таки заткнется или вообще уйдет, но она не двигалась с места.

— Посмотри, какое я кольцо в Бангкоке купила!

Я посмотрела на повернутое ко мне широкое и безвкусное кольцо с огромными сапфирами, синим и желтым, окруженными доброй дюжиной бриллиантов.

— Роскошно, но, честно говоря, я видела здесь вещи более изящные.

«Ну теперь уж точно надуется и свалит», — подумала я. Но Маша, вместо того чтобы обидеться на упрек в безвкусице, только тяжело вздохнула.

— Да, ты права, там классные вещи были. Но эти булыжники дороже.

— Ты же не доллары себе на палец надеваешь. Если красивое дешевле, так это только лучше! Я так думаю.

— Ничего ты не понимаешь, — опять вздохнула Маша. — Ты на свои бабки живешь, а я должна моему дорого обходиться, понимаешь?

— Нет, не понимаю…

— Ну чтоб он не подумал, что я дешевка, что он со мной только для того, чтобы на блядей по пятницам не тратиться! Это у них между собой даже заведено так хвастаться, типа: «А меня моя с-сука опять на штуку грина выставила!» Сам сукой обзывает, а видно, что гордится!

— Красивая жизнь!

— Меня всему моя старшая сестра учила, Лидка. Она у нас в семье самая толковая. На экономике учится. Так она мне так говорила: «Ты, Машка, должна так считать — подели, сколько он за месяц, скажем, на тебя потратил и сколько раз вы за это время трахнулись. В среднем на сегодняшний день каждый трах должен стоить никак не меньше ста баксов. Это сегодня! А дальше, Машка, следи за инфляцией! Продешевишь — и пошлет он тебя подальше, как последнюю дешевку!»

— Хорошая у тебя сестра!

— Хорошая! Выше меня, ноги от ушей, а сиськи не меньше твоих будут! Модель!

— То есть у тебя это дело, — я показала жестом, какое именно «дело», — только через товарно-денежные отношения осуществляется?

— А то! — в Машином тоне прозвучала гордость. — Правда, — она хихикнула, — я один раз сама платила!

— Ему же? Твоему? Сдачу, что ли, вернула?

— Да ты что! — она почему-то перешла на шепот. — Хрен он от меня когда копейку назад получит! Нет! Я однажды на себя негритенка затащила!