Ольга Карпович - Младший

Он сел за стол рядом с братом, попытался заглянуть ему в лицо. Макеев молча придвинул к нему вторую рюмку, налил водки.

— Выпьем, Леха!

— Да что такое-то? — не на шутку встревожился Алексей.

— Из Америки мне звонили, — объяснил Леонид. — Друг мой погиб, Джереми…

Он поднял рюмку на уровень глаз, настойчиво посмотрел на брата. Тот тоже поднес к губам свою, сказал растерянно:

— Ну что же… Светлая память…

Через полчаса Леонид, казалось, уже отяжелевший, захмелевший, пьяно растягивая слова, повествовал брату:

— Понимаешь, он мне как брат был… Да вот… как ты… почти…

Макеев наваливался на плечо, горячо дышал в лицо перегаром и все наливал и наливал в Алешину рюмку. Тому пить не хотелось, слишком светлое было в этот вечер настроение. К тому же завтра с утра нужно быть на студии, и не хотелось бы появиться перед директором кинокомпании с похмела. Но не бросишь же брата, когда у него горе… В конце концов, хоть сочувствие-то он может проявить… К тому же тут в бутылке не так уж много осталось. А, ладно, была не была, авось до завтрашнего утра протрезвеет.

Леонид снова разлил водку по рюмкам, отодвинул опустевшую бутылку и, словно фокусник, извлек из-под стола еще одну.

— Э, нет, — запротестовал Алеша. — Не могу больше, брат, честно. У меня контракт завтра и…

— Ты не понимаешь… — пьяно помотал головой Леня. — Он такой молодой был, талантливый… И так нелепо… А, что говорить, — он махнул рукой и, не слушая Алешиных возражений, пододвинул к нему рюмку.

Лазарев нехотя выпил. Он чувствовал, что в голове уже помутилось, в ногах разлилась приятная тяжесть. И завтрашняя встреча казалась совсем уже неважной. Да кто он, в конце концов? Взрослый же мужик! Ну выпьет малость, подумаешь… Как-нибудь все образуется.

— Лень, у меня голова что-то, — в последний раз попытался отвертеться он.

— Болит? — обернулся Макеев. — Это мы быстро, это мигом. — Он вытащил из кармана рубашки упаковку таблеток и протянул брату. — Американские! Прими, сразу пройдет.

— А ничего, что с алкоголем? — неуверенно переспросил Алексей.

— Да ну, фигня, — махнул рукой Леонид.

Алеша пожал плечами и проглотил круглую таблетку.

Дальнейшее он помнил смутно. Все кружилось и покачивалось. Из неприветливой, неустойчивой темноты выплывало искаженное лицо брата, звякали где-то над головой рюмки, тошнотворно пахло спиртом. То исчезало, то нависало над ним кухонное окно, сначала освещенное розовыми закатными полосами, затем темное. Бухала в глубине квартиры входная дверь. Алеша по мере сил сопротивлялся, не желая проваливаться в вязкую темноту, пытался ухватить за хвост уплывающую реальность. Вот кто-то сдвинул табуретку, руки брата подхватили его под мышки, потащили.

— Отстань, — простонал он. — Отпусти!

— Давай-давай, — ответил откуда-то издалека Ленин голос. — Тебе хватит уже. Спокойной ночи!

Его потащили, втолкнули в комнату, и сразу же бросилась на него широкая кровать. Алеша ничком повалился поперек покрывала, спрятал лицо в подушку и вырубился.

Еще разуваясь в прихожей, Марианна услышала доносящийся из спальни громовой храп Алексея. Сунув ноги в тапочки, она прошла на кухню. Леонид, кажется, слегка выпивший, но вполне уверенно держащийся на ногах, мыл посуду.

— Что тут у вас происходило? — нахмурилась Марианна, увидев на подоконнике пустые бутылки. — Что там с Алешей?

— Мариш, — примирительно протянул Леня, — ну, выпил мужик, перебрал… С кем не бывает? Может, проблемы какие на работе.

— А ты чего его вовремя не остановил? — не отставала Марианна.

— Я ему не нянька, — с неожиданной злостью отозвался Макеев. — Давно уже…

Он завернул кран, шагнул к Марианне, провел по ее щеке влажной горячей рукой.

— Да ладно, Мариш, — хрипло шепнул, почти касаясь губами шеи. — Чего ты заводишься…

Женщина судорожно глотнула, чуть отступила.

— Лень, я не могу! Не здесь, — попросила она.

— Почему? — Пальцы Макеева уже расстегивали блузку, дотрагивались до груди. — Он не проснется…

— О господи! — выдохнула она, откидывая голову, подставляя шею под горячие прикосновения его губ.

Леонид, обхватив ее за плечи, повлек из кухни. Остановились в коридоре, Макеев прижал женщину к стене, словно не в силах сдержаться, дотерпеть до комнаты, резко развернул спиной, грубо задрал юбку. Она тихо вскрикнула, подчиняясь его настойчивым движениям. Леонид почувствовал, как сердце на мгновение остановилось, пропустило удар и вновь застучало с удвоенной силой. Было что-то удивительно волнующее в том, чтобы обладать этой женщиной прямо здесь, в доме, где тяжело дышит за стеной нежно любимый и горячо ненавистный брат.

Лазарев изо всех сил гнал «Ниссан» вперед, лавируя из ряда в ряд, на скорости входя в крутые повороты, дворами объезжая пробки. Как назло, улицы были запружены машинами, справа и слева раздавались раздраженные гудки, он же, не обращая внимания, продолжал рваться вперед. Откуда-то слева вынырнул гаишник и махнул перед лобовым стеклом полосатым жезлом, но Алеша не остановился, проскочил мимо. «Не хватало еще, чтобы меня в трубку дышать заставили, — лихорадочно соображал он. — Еще права отберут за вождение с перепою».

— В Москве полдень, — радостно объявило радио.

И Алексей, стиснув зубы, глухо застонал. Знал же, знал, идиот чертов, что все так обернется. Ведь не хотел пить, отказывался… Тебе под сорок уже, а так и не научился говорить людям «нет», твердо стоять на своем. Ну по чуть-чуть, ну еще по одной… А там будь что будет, как-нибудь прорвемся… И что теперь?

Впереди выстроились на светофоре машины. Алеша ударил по тормозам и с досадой стукнул кулаком по приборной панели.

Конечно же, вырубившись вчера, он забыл завести будильник. И ни одного человека не нашлось в заботливой семейке, чтобы разбудить. Впрочем, нужно быть справедливым, никто и не знал, что его нужно будить. Мать, занятая личной жизнью, никогда особенно не интересовалась его делами, удовлетворяясь кратким отчетом: «У меня все в порядке, мам». С бабушкой все ясно. С Марианной они в последнее время совсем отдалились друг от друга, обменивались короткими, ничего не значащими фразами и расходились по своим делам. Конечно, он говорил ей когда-то давно о контракте, но называл ли конкретный день, час… А Леня… Леня, видно, так и поминал всю ночь погибшего друга. По крайней мере, когда Алеша, пробудившись от тяжелого сна, в испарине носился по квартире, брат мирно спал, раскинувшись на диване в своей комнате.

«Никто не виноват в твоих бедах. Нечего сваливать с больной головы на здоровую. Сам все проморгал, дебил!» — думал Алеша, подъезжая к зданию киностудии «Стар Сервис».