Екатерина Завершнева - Высотка

А то, что он со мной теперь не разговаривает — это как? — спрашиваю.

Он еще и разговаривать умеет? — съязвил Баев. Вундеркинд! Чем меньше мужиков в нашей комнате, тем лучше. Хватит с тебя Петьки, а козленочку этому тут делать нечего, целее будет. Я и сам собирался с ним расплеваться — ненадежный товарищ. На такого чуть поднажмешь — вся жижа и вытечет.

Грубо. Грубо и несправедливо. В конце концов, Акис мой друг и я имею право…

Конечно, говорил Баев. Дружи — кто ж тебе не дает. Только не в этой комнате и без меня.

В финансовые вопросы я не встревала. Меня больше волновали вопросы учебные, а с учебой было просто швах. Англичанка наотрез отказалась ставить зачет из-за прогулов, несмотря на то что я бегло изъяснялась в простой грамматике и знала назубок все глаголы-исключения.

Со сложными временами, правда, так и не разобралась. Чтобы исправить это упущение, Гарик изобретал мнемонические приемы, присоединяя к делу наш общий рок-бэкграунд. Возьмем, скажем, past perfect continious в сочетании с обстоятельством времени since; страшно звучит? да ничего страшного: Since I’ve been loving you , с тех пор, как я тебя люблю, это не я сказал, а Роберт Плант; а я четвертый год мучаюсь с тех пор как. Лягушку тоже надо потренировать — помнишь первый курс? челюсть до колен? Прононс у тебя отнюдь не оксфордский, хотя и не безнадежно рязанский, но такие вещи можно набрать только практикой, твоя мымра права. Принести кассеты? Будешь заниматься?

Но мымре мои занятия не сдались — я должна была отсидеть положенное или вылететь из универа. Почему-то именно она поперла на принцип, тогда как другие этого не сделали, хотя предметы у них были поважней языка. На спецкурс к В. П., например, я не явилась ни разу, и все-таки он поставил зачет — с условием, что к лету я сдам долги и закончу литобзор по методике. Он! великий и ужасный В. П.! думал о моем будущем, а эта фифа в вечнозеленом жакетике интересовалась только тем, сколько часов мое седалище соприкасалось со скамейкой в ее аудитории. Speak English, говорила она презрительно, каждый раз, когда я открывала рот, чтобы объясниться, you should pay more attention to practice with native speakers.

Елки-моталки, откуда такая принципиальность!.. Сам Алексей Алексеич Леонтьев! знаменитый психолингвист и потомок незабвенного Алексея Николаича! сказал, что у меня прекрасная теоретическая голова (так и сказал!). Акула эксперименталки Корнеева! Татьяна Викторовна! поставила «отлично» за семестровую работу, которую я накатала, просидев в читалке всего три часа. Жуткий, как Франкенштейн, физиолог Арбенин, лысый, синегубый, дотошный, — и тот похвалил… не помню за что… кажется, за знание анатомической латыни, на которую обычно кладут с прибором… а она!.. грымза альбионская… ну что ей от меня надо?!

(Да, она как-то допустила ошибку в слове «consciousness», а я поправила. Неразумно было, невежливо, но ведь вся группа переписала буква в букву! И неужели же из-за этого…)

К середине января я собрала все зачеты, кроме английского — и не вышла в сессию. За первые два экзамена получила по баранке. Куратор курса, гладко причесанная активистка из тех, которые всюду суют свой нос, поймала меня на перемене, зажала в углу и завела беседу о личной жизни. Ася, ты какая-то дикая девочка. Другие студентки делятся своими увлечениями, интересами, от тебя же ни слова не дождешься. Пришлось расспрашивать твоих однокурсниц. Оказалось, ты много пропускаешь, дерзишь преподавателям, живешь якобы с каким-то бандитом, нерасписанная, это правда?

(Интересно, а расписанной с бандитом — лучше?)

Правда, говорю. Он главарь солнцевских братков, жуткий тип. Весь в наколках, зубы золотые, сам неграмотный. Какая уж тут учеба.

Гладкая криво улыбнулась. Опять ты за свое. А я, между прочим, вчера была в деканате, просила посодействовать. Зря, наверное.

Конечно, зря! Я в этом деканате разве что не ночевала, пытаясь спасти положение. Пошла в поликлинику, заручилась справкой о болезни… Не сработало. Статная, справная женщина замдекан, великанша с пластмассовыми клипсами в ушах, похожая на шолоховскую крестьянку, прилюдно обругала меня симулянткой. Потрясая справкой, она заявила, что с такими бумажками надо идти совсем в другое место (и это — наше академическое начальство?!). Несите более убедительную и не морочьте нам голову. Списки на отчисление уже готовы.

И тогда я вспомнила о своей намечающейся близорукости и решила поставить на нее. Пришла в поликлинику, поплакалась, однако тетенька-окулист на провокацию не поддалась. Вы когда-нибудь видели человека, который ушел в академотпуск по зрению? Я лично — ни разу, а зрение у меня стопроцентное (это профессиональный юмор?). Вот если бы у вас отсутствовал хотя бы один глаз!.. — мечтательно протянула она, но потом спохватилась — это тоже не помогло бы. Всего хорошего.

Я вернулась домой зареванная, растерзанная и упавшая духом ниже некуда. Баев выслушал и сказал — кинься, я все устрою (что значит — кинься? выкинься из окна?). Пошарил в карманах, выудил пару жетончиков и ушел звонить Самсону.

На следующий день меня пригласили в кабинет замдеканши, усадили в кресло и ласково спросили: как ваше здоровье? как вы себя чувствуете? От неожиданности я промямлила что-то невразумительное типа «спасибо-хорошо». К счастью, никаких речей и не требовалось. Самсон пообещал вывести из резерва ГЗшную площадь для сотрудников психфака, взамен я получила возможность быстро досдать экзамены. Запись «зачтено» в ведомости по курсу английского языка уже стояла — задним числом.

Пять (эксперименталка), четыре (восприятие), три (мат-стат), конец сессии. Вовремя, иначе я бы съехала до нуля. Трояк, по математике?! Статистика — примитивнейший раздел, для нее ума вообще не нужно, только считай! — возмущался Гарик. Но у меня не было сил — ни считать, ни терпеть нравоучения. По большому счету и жить тоже. Я бесцеремонно побеседовала с ним — в баевском стиле — и прогнала взашей. Через недельку увидела его возле ГЗ с Олежкой, который сочувственно кивал, держа потерпевшего под локоток. Они натоптали вокруг Ломоносова тропинку, как будто выслеживали сами себя. Я прикинулась ветошью и свернула на боковую аллею. Разберутся как-нибудь.

Я сказала — не было сил жить?

(Баев: никак не привыкну делить твои слова на сто, это называется гипербола, да?)

По правде говоря — просто негде. Завхозиха внезапно потребовала сдать постельное белье, собрать кровати и тумбочки и в двадцать четыре часа выметаться куда глаза глядят. По-видимому, чары Самсона не распространялись на ДАС в той же мере, что и на ГЗ. Зевсом он не был, несмотря на курчавую бороду и внушительного размера туловище. Нам вообще повезло, что поселили, признался Баев, теперь же удача повернулась к переду лесом, а к нам сама знаешь чем. И попробуй докажи ей, что она не права.