Игорь Андреев - Четвертый тоннель

Самоутвердиться в качестве мужчины.

Тебе не нужно убеждать себя в том, что ты умеешь завязывать шнурки, если ты делаешь это каждое утро, выходя из дома. Тебе не нужно убеждать себя в том, что ты можешь поднимать тяжелую штангу, если ты это делаешь на каждой тренировке. У тебя нет потребности самоутверждаться в том, что естественным образом является частью твоей жизни. Потребность самоутвердиться в качестве чего-то или кого-то возникает только тогда, когда есть внутренняя уверенность, что ты этим чем-то или кем-то не являешься, но это для тебя очень важно.

Комплекс неполноценности — такая штука, которую человек от себя скрывает. Скрываешь именно то, что сам о себе в глубине знаешь (точнее, думаешь, что это так), и в чем боишься убедиться.

Мне было важно чувствовать себя мужчиной, потому что я не чувствовал себя им. Быть мужчиной по природе и ощущать себя не вполне мужчиной по внутренним «настройкам» — так жить, вот с этим противоречием, очень трудно. А ведь это было со мной все прошлые годы, просто обострилось и вылезло на поверхность только сейчас. Фактически, я пришел на тренинг, сам того не зная, чтобы выявить в себе это. Встретить свои ограничения. Чтобы можно было с этим что-то делать дальше.

Я не ощущал себя мужчиной в том смысле, что мое сознание стояло из клубка противоречивых представлений о том, каким должен быть мужчина, и все они так или иначе не соответствовали тому, каким я видел себя. В конечном счете мой комплекс неполноценности, каким я его сейчас понимаю, представлял собой глубинное убеждение, что я не вполне мужик. Признать это, не разрушив самоидентификацию, — невозможно. Жить с этим — тоже. Я тратил колоссальные силы по жизни, неосознанно стремясь доказать себе, что я мужчина. Но такова уж особенность любого комплекса — даже все доказательства в мире не способны опровергнуть убеждение о себе, «прошитое» глубоко в подсознании.

Благодаря проекту Манкубуса я осознал свои комплексы. Впервые в жизни посмотрел на них широко открытыми глазами. Нечто важное перешло из подсознания в осознаваемую сферу и принесло что-то вроде взрыва в голове.

Кроме того, я понял, что внутри меня существуют программы, железной рукой управляющие моей жизнью, и, что самое страшное, — я не могу им не подчиняться. Просто потому, что не осознаю их. Это открытие меня ошеломило.

Я чувствовал себя так, будто мне ударили по голове хоккейной клюшкой.

Спасибо, Фил.

Я думаю, это открытие стоит в тысячу раз больше, чем деньги, заплаченные за тренинг. Попытка стать выдающимся самцом провалилась. Зато появился шанс стать самим собой…

Итак, вторник 21 августа 2007 года. Я иду по Новому Арбату, смотрю на лица людей, шагающих по широкому тротуару, и думаю, как дальше жить. Как прежде — уже не получится. Как по-новому — не знаю.

Ближе к вечеру того же дня я бесцельно бродил по центру Москвы. В подземном переходе возле «Арбатской» среди других торговцев, рядом с потоком людей, немолодая женщина продавала мягкие игрушки. Большой плюшевый медведь с розовой ленточкой на шее выгодно выделялся на фоне всяких мелких зайчиков и слоников. У него был странный нос — розового цвета, который, впрочем, его вовсе не портил. Скорее, делал похожим на ребенка. Женщина согласилась снизить цену с 1200 до 800 рублей. Я расплатился, взял мишку и только после этого осознал, для кого я его купил.

Мне очень хотелось увидеть Филиппа. Поблагодарить за то, что у меня был такой опыт — его тренинг. Сказать, что я не получил почти ничего по сравнению с тем, что мне было — не напрямую — обещано. Зато получил нечто совершенно другое, и это было в сто раз ценнее. Я сам не понимал, как можно было бы это объяснить. Опасался, что не смогу выразить свои новые мысли и чувства, останусь непонятым, буду выглядеть тормозом и неадекватом. Кроме того, ему, скорее всего, нет дела до моих разборок с собственными комплексами. Но это не так уж важно. Я просто хочу выразить благодарность. А образ тормоза и неадеквата не страшен — привык.

Я поехал в офис на «Красных воротах». Тот самый, где восемь месяцев назад увидел его впервые. Шел от метро вдоль Садового кольца и меланхолично рассматривал огни автомобилей в дорожной пробке.

Два других тренера тоже оказались в офисе. Большая коммунальная квартира в сталинском доме. Почти без мебели.

Открыл Денис. Он жевал бутерброд из батона с ветчиной и сыром.

— Че надо? — спросил он.

— Я хочу увидеть Фила.

— Проходи, — он отошел вглубь просторной прихожей, освобождая пространство для меня. — Только он сейчас в ванной.

Тапочек мне не досталось, так что я прошел за Денисом на кухню в носках. Там был Петр.

— Парни, я подожду, пока он вымоется, — сказал я. — Если мое присутствие вам тут мешает, могу пока погулять во дворе.

— Не парься, он не моется, — сказал Денис. — Он там плачет.

— Что?!

Я перевел взгляд на Петра, стоящего в дальнем углу кухни с кружкой в руках. Из кружки поднимался пар. Видимо, горячий напиток был налит только что.

— Не могу поверить — Манкубус плачет! Как же так, — сказал я растерянно. — Я думал, он сделан из железа.

— Он-то может и из железа, — сказал Петр. — А вот сердце у него не железное. Думаешь, притворяться бездушной скотиной легко? Манкубус тоже человек.

Я почувствовал, как отвисает моя челюсть. Вопросительно посмотрел на Дениса. Тот ответил кратко:

— Влюбился.

Его ответ прозвучал словно страшный диагноз. Таким тоном, кратко и многозначительно, врач-онколог сообщает родственнику больного тяжелую новость. Я сразу вспомнил, что на одном из занятий нам рекомендовали не влюбляться, чтобы не оказываться в эмоциональной зависимости от любимой женщины.

— Только не надо драматизировать, — сказал Петр, осторожно отхлебывая из кружки. — Ничего страшного. Бывает. Немного поплачет и отойдет. Посмотрит мульфильмы…

— Какие еще мультфильмы? — спросил я, окончательно теряясь.

— Мультипликационные, какие еще. Посмотрит мультики, расслабится, поднимет настроение.

— Ага, — подхватил Денис. — Потом снова напишет ей какую-нибудь дрочерскую эсэмэску. Куда ты пропала? Почему не отвечаешь на звонки? Я думаю о тебе весь вечер. Или еще какую-нибудь хуйню.

Петр кивнул:

— А она его снова в игнор. Ну ниче, ниче. Рано или поздно он успокоится и все снова будет хорошо. Главное сейчас — привести его в форму, чтобы никто из братвы не увидел его таким расклеенным…

В жизни бывают моменты настолько невероятные, что в них трудно поверить даже когда видишь происходящее своими глазами. Потом пытаешься осмыслить увиденное: «Так не бывает! Но я это видел… Я это видел! Но так не бывает…» И не знаешь, верить себе или нет.

Я читал в интернете много небылиц про Филиппа. Но чтобы главный тренер пикаперского проекта, имеющий такую брутальную репутацию, влюблялся и смотрел мультики — такое никому даже в голову прийти не могло.