Маркус Вернер - Над обрывом

— Верно. Помню, она мне об этом рассказывала. Он у нее ночевал?

— О, господин изволит ревновать! Кто бы подумал! Могу тебя успокоить: она была тебе даже слишком верна. Я чуть не сказала: «К сожалению».

— Слишком верна? Что это значит?

— Это значит, что последняя отчаянная попытка Феликса отвоевать ее вновь с треском провалилась. Она его отвергла, притом окончательно: наверно, это было ужасно для них обоих. Когда Валери мне об этом рассказала, как всегда намеками, мне сразу стало ясно, что речь шла о Феликсе, которого я случайно встретила в тот вечер. Я ждала лифта на первом этаже, и когда лифт спустился и я открыла дверь — она не автоматическая, — то увидела мужчину с бледным лицом, который растерянно глядел на меня. Я поздоровалась и вошла в лифт. Поскольку этот человек ехал вниз и не вышел на первом этаже, я решила, что ему, как и мне, нужно в подвал. Но он не вышел и там, тогда я спросила его, что он ищет. «Выход», — хрипло сказал он. Я объяснила, что ему надо подняться на один этаж, пройти направо по коридору и там он увидит дверь. Такова была моя встреча с Бенделем. Но, как я вижу, тебя это не интересует. Ты без конца барабанишь пальцами по столу. Так что давай выкладывай, зачем пришел.

Барабанил я чисто машинально. Я извинился и спросил Еву, говорит ли ей что-либо такое имя — Беттина Лоос. Она задумалась, покачала головой и сказала:

— Впервые слышу. Кто это?

— Ну, она отдыхала здесь после лечения, в одно время с Валери. Она могла тебе где-то встретиться.

Прищурившись, Ева испытующе смотрела на меня.

— Ага, — сказала она, — понимаю. Ты действовал сразу по трем направлениям. Ты думал, она здесь, или надеялся, что я скажу тебе, где она сейчас прячется?

— Чушь, — возразил я. — У меня с ней ничего не было. Она отдыхала здесь вместе с мужем.

— Брось, я носом чую: ты здесь ради нее.

— Возможно, но не так, как ты думаешь. Во-первых, я даже не был с ней знаком, а во-вторых, ее уже нет на свете.

— Вроде начинаю понимать, — сказала Ева. — Ты же адвокат. Расследуешь уголовное дело?

— Возможно.

— А почему сразу не сказал, зачем я тебе понадобилась? Сидишь тут, вежливо слушаешь истории про Валери, а в голове у тебя — совсем другое.

— Да. Или нет. Извини, я слегка растерян и кажусь себе смешным.

— Первый раз сегодня ты сказал что-то симпатичное. Так в чем же дело?

— Могу сразу сказать: я пришел сюда не как адвокат. Это сугубо частное дело. Я хотел просто спросить тебя, не произошел ли здесь у вас, в крытом бассейне, в июне прошлого года несчастный случай со смертельным исходом? Жертва, женщина лет сорока, поскользнулась на краю бассейна и через несколько часов скончалась от этой травмы в больнице в Лугано. Слышала ты что-нибудь об этом происшествии?

— Нет, — сказала Ева, — об этом я ничего не знаю.

— Могло это каким-то образом пройти мимо тебя?

— Мне кажется, такое почти исключается. Конечно, о подобных случаях здесь говорят очень осторожно, но все-таки что-то просачивается. Ты имеешь в виду эту — как ее звали?

— Беттина Лоос, — сказал я. — А может быть, по другому.

— Как таинственно, — заметила Ева.

— Пожалуй, — согласился я. — Но многое прояснилось бы, если б ты могла выяснить две вещи. Во-первых, отдыхала ли здесь год назад женщина с такой фамилией, а во-вторых, не произошел ли здесь в крытом бассейне несчастный случай с одной из отдыхающих. Если да, то как ее звали?

К моему изумлению, Ева ответила:

— Через пять минут будешь знать и то и другое. Вон идет наш директор, сегодня я уже с ним виделась. Если произошло несчастье, ему должно быть об этом известно, а прошлогодний список гостей компьютер выплюнет за три секунды. Я пошла.

Желудок у меня все никак не успокаивался. Я заказал еще «ферне». Взгляд мой скользил по заливу Аньо. [6] Один из заливов озера Лугано. По ту сторону проглядывал сквозь дымку Коллина дʼОро, он был блеклого зеленовато-серого цвета, а Монтаньола казалась просто расплывшимся пятном. Я протер очки, пальцы у меня подрагивали от нетерпения. Когда Ева вернулась, по ее лицу ни о чем нельзя было догадаться. Она спросила, откуда у меня эта информация.

— Значит, она верна? — спросил я.

— Нет, — сказала она. — Женщина по имени Беттина Лоос никогда не отдыхала здесь. Не было и несчастного случая в бассейне в июне прошлого года, ни одна из отдыхавших здесь женщин не получила травму.

— Ее не убили, она не бросилась с балкона?

— Нет, господин комиссар, и этого не было, — рассмеялась Ева. — Я все проверила. Правда, одно происшествие в крытом бассейне в прошлом году все-таки было, но незначительное, и закончилось оно, как ты знаешь, в общем-то благополучно.

— Не своди меня с ума. Я ничего не знаю.

— Как видно, ты забывчив, — заметила Ева. — Разве ты никогда не встречал женщину со сломанным безымянным пальцем?

— Ах вот оно что, — сказал я. — Да, действительно, только это случилось не в бассейне, а в лесу, она не заметила толстую ветку или, может быть, корень и споткнулась.

— Так она всем рассказывала, — сказала Ева. — Это казалось ей менее неприятным, чем то, что она поскользнулась на краю бассейна.

— Очень странно, — сказал я.

— А поскольку палец распух, — продолжила Ева, — врачу пришлось разломать обручальное кольцо щипцами. Об этом она тебе говорила?

— Конечно, нет, когда мы бывали вместе, на ней не было обручального кольца.

— Это я могу понять, — сказала Ева. — Теперь ты вправе возмутиться. Но откуда взялась эта сказка про Беттину? Чего ты здесь ищешь? И что тебе так сильно занимает, что ты барахтаешься, словно утопающий?

— Я познакомился с одним человеком — совершенно случайно, в отеле «Бельвю» возле Монтаньолы, — примечательным человеком. Ему чуть за пятьдесят, он филолог-классик, мы с ним даже подружились и проговорили два вечера подряд. Его фамилии Лоос, Томас Лоос. Крупный, массивный, точно медведь. Приехал сюда, как он без конца повторил, чтобы помянуть умершую жену, Беттину, которую почитал словно святую — что мне показалось безумием. Он был явно не в себе, иногда казался просто психопатом, а потом опять вполне нормальным и даже остроумным человеком, особенно когда приводил доказательства того, в какое ужасное время мы живем и как невыносим окружающий мир. Только для своей жены находил он добрые слова, восхвалял их брак. По-видимому, при жизни жены он носил ее на руках, а после ее смерти, похоже, стал почитать еще больше. Короче говоря, он рассказал мне, что после операции — у нее была опухоль мозга — жена поехала долечиваться в «Кадемарио» и он ее сопровождал, а через несколько дней случилось несчастье. Ее доставили в Лугано, в городскую больницу, где она умерла одиннадцатого июня. Конец этой истории он как-то скомкал. Мы условились сегодня утром ненадолго встретиться в «Бельвю», где он живет, однако он не появился, и, когда я обратился за информацией к даме за стойкой портье, она ответила, что человек по имени Томас Лоос в отеле не проживает. Я подробно описал ей, где находится его комната. Она сказала только, что господин, снимавший этот номер, только что выехал, а называть имена она не вправе. Сперва я решил, что он зарегистрировался под вымышленным именем, но, хорошенько подумав, отказался от этой версии и вынужден был признать, что жертвой вымысла стал я сам и что его зовут вовсе не Томас Лоос. Это дело сильно меня взволновало, и я приехал сюда, чтобы разобраться в нем. Что ты скажешь?