Ирина Степановская - Экспертиза любви

— Таким образом, Лена, мы должны сократить число теоретических занятий.

— Каких именно? — Лена помолчала и добавила: — А давайте сократим как раз занятие по осмотру трупа на месте его обнаружения. И шкафы заказывать будет не надо. И деньги сэкономите, и головной боли будет меньше.

Петя посмотрел на нее чуть не с презрением.

— Лена, я же вам вчера объяснял, но вы меня не поняли. Я не ставлю целью ни себе, ни вам максимально облегчить жизнь. Это очень важное занятие. Его сокращать нельзя.

— Ну как хотите. Я готова следовать любым вашим распоряжениям.

Петя взглянул на нее внимательно — смеется она над ним или нет? Но Лена не смеялась. Она просто не любила людей, уж слишком серьезно относящихся к жизни.

— Мне кажется, надо выбирать от противного, — сказал Рябинкин. — Сначала мы должны перечислить те занятия, от которых не можем отказаться ни в коем случае.

Лена как раз хотела опять упомянуть этот несчастный осмотр трупа на месте его обнаружения, теперь уже в противоположном контексте, но решила, что это прозвучит как издевательство.

— Так вот, кроме занятия по «осмотру…», никак нельзя отвергать тупую травму… — «Как же по-дурацки звучит», — подумала Лена. — …То есть травму, нанесенную тупыми предметами, — поправился, глядя на нее, Рябинкин. — Это — основа. Тупую травму обязательно должны знать студенты. Она может присутствовать при самых разнообразных видах повреждений.

— Я записала, — сказала Лена.

— Потом логично изучить острую травму. То есть травму, нанесенную…

— …острыми предметами, — вздохнула Лена. Острые, тупые — это все было для нее так скучно. — Записала.

— Дальше идет механическая асфиксия…

Лена внимательно следила за словами Рябинкина. Механическая асфиксия — это… Да, она помнит, было у них такое занятие. Это когда кто-нибудь повесится, или его повесят, или чем-нибудь придушат… Лена передернулась от воспоминания. Когда она приезжала на похороны отца, она видела справку о смерти. Там на первой строчке стояло: механическая асфиксия…

Петя продолжал:

— Огнестрельные повреждения… — Лена снова включилась. Занятия на такую тему она не помнила вообще. — А знаете, — Рябинкин вдруг сменил начальственный тон на самый обыденный, — мой профессор, у которого я учился, рассказывал мне, что в семидесятые годы занятия по огнестрельным повреждениям в медицинских институтах не проводились. Только в военно-медицинских академиях. Огнестрелы были почти казуистической редкостью. В основном стреляли из самопалов, и то чрезвычайно редко. Огнестрельные повреждения вставили в программу после начала афганской кампании. Это с тех самых пор в страну стало поступать огнестрельное оружие. Представляете?

— Нет, — сказала Лена. — Может быть, у меня провалы в памяти, но, по-моему, на нашем курсе такого занятия тоже не было.

— Не может быть, — сказал Рябинкин. — Этого просто не может быть.

— Ну извините. Я, должно быть, что-то спутала, — потупилась Лена. — Итак, я отметила четыре темы. Остается еще три.

— Еще очень важное занятие — автотравма. В эту же тему входит травма железнодорожная, авиа, морская и речная…

Ах, вот откуда у меня в голове взялась реборда железнодорожного колеса, вспомнила Лена.

— Не менее важно — смерть новорожденных. Детские трупы на помойках, в лифтах, в кустах, так называемые «подснежники»…

— «Подснежники» — это что? — ужаснулась Лена.

— А это те несчастные новорожденные детишки, которых мамки, родив, выкидывают или закапывают в снег. И их трупики заносит снегопадом. А весной, когда снег стаивает…

— Ну да. Это вот как раз тот пупс, который сидит у Людмилы Васильевны в шкафу!

— Как было бы хорошо, если бы все «подснежники» и в самом деле оказывались пупсами, — сказал Рябинкин.

— С этим не поспоришь.

— Сколько осталось в резерве? — кивнул на ее записи Рябинкин. Лена подсчитала: одно занятие. — Вот как тут быть? — почесал затылок Петр Сергеевич. — У нас еще — электротравма, действие низкой и высокой температуры, отравление ядами, освидетельствование живых лиц, определение степени тяжести телесных повреждений, половые преступления, преступления, совершенные медицинскими работниками…

— Может, откажемся от итогового занятия? — предложила Лена.

— Ну допустим, — поразмыслил Рябинкин. — Все равно студентам экзамен сдавать. Но тогда в пользу чего отказываемся?

— Я бы все-таки сделала вводное занятие, — предложила Лена. — Вы не обижайтесь на меня, Петр Сергеевич, но ведь студенты так же, как когда-то и я, — Лена не сказала, что и сейчас она примерно в том же положении, — не понимают, зачем все это изучать тем, кто хочет стать хирургом, терапевтом, педиатром…

— Лен, ты рассуждаешь как типичная городская девочка. Окончила институт — сразу в клинику. Но ведь не все будут работать в крупных медицинских центрах, не все поступят учиться в аспирантуру, и не все будут сидеть под прикрытием штатных судебных медиков. На свете существуют самые разные случаи и ситуации. Люди путешествуют, ездят в экспедиции, работают в районах весьма далеких не только от многопрофильных больниц, но даже и от районных медицинских учреждений. Вот представь себе, что где-нибудь на какой-нибудь арктической станции, или в горах на отдыхе, или в морском круизе далеко от берега происходит какой-то непредвиденный случай. Короче, где-то при каких-то неизвестных обстоятельствах обнаруживается труп. Или, наоборот, ничего не обнаруживается — исчез человек. До полиции — как до луны. До ближайшего населенного пункта много километров или даже миль. И вот кто тогда должен провести все необходимые действия по приказу капитана корабля, начальника экспедиции или просто какого-нибудь главного геолога? А тот, кто может это сделать по закону. А это врач. И не важна специальность. И не важно, на работе ли он находится в этом месте или приехал с девочками поотдыхать… Или судебный медик уехал в отпуск, а вместо него никого не прислали…

— Знаете, Петя, — Лена тоже случайно перешла на имя без отчества. — А вы интересно рассказываете. Я ничего такого не слышала, когда была студенткой. Прямо как в кино. Только я на сто процентов уверена, что студенты этого тоже не слышали.

— Лена, а ты на лекции-то вообще ходила? — Петю уже стало бесить, что его новая ассистентка будто с незнакомой планеты свалилась — то не слышала, это не знает. — И давай ты все-таки при посторонних будешь обращаться ко мне по имени и отчеству.

— Случайно вырвалось, — покраснела Лена. — Конечно, Петр Сергеевич. Даже и не при посторонних.

— Лен, ты понимаешь…

— Петр Сергеевич, я все понимаю, субординацию никто не отменял.

— Ну так какие тогда занятия оставим?