Сергей Мавроди - Сын Люцифера. Книга 6. Развлечение

Бархатов еще некоторое время задумчиво на нее смотрел, держа на весу, потом аккуратно положил на место.

А действительно, — подумал он. — Мне-то что? Чего я так разволновался? Как институтка прямо. «Беременная!.. выкидыш!..» Раскудахтался!.. Да и хуй с ней! Это ее Бог покарал. За то, что она от меня ушла. От мужа своего законного. Тяжело тебе!.. А ты меня спрашивала, когда от меня уходила, мне каково? Тебя это тогда совершенно не интересовало, да? Ты обо мне только сейчас вспомнила, когда тебя ебарь твой выпер? Вот и подыхай теперь. Око за око!

Совершенно успокоенный, Бархатов встал и, заложив руки за голову, сладко потянулся.

Ключ надо бы сменить! — сообразил вдруг он. — Или, еще лучше, замок новый врезать. А то как бы она сюда, чего доброго, не заявилась. Куда ей теперь деваться? Да нет, голубушка! Шалишь! У меня тут не приют для раскаявшихся шлюх! — Бархатов быстро подошел к двери и вставил ключ в замок. — Вот так-то! Теперь снаружи хуй откроешь. А звонить — звони! На здоровье. Это — пожалуйста. Хоть обзвонись тут!

Он вернулся в спальню, улегся на кровать и включил телевизор.

Вот так! Все-таки есть на свете высшая справедливость! Выгнали тебя? Так тебе, бляди, и надо! Нечего было от меня уходить.

«Погулять хотела, вот и залетела, ла-ла!» — кривлялась и строила глазки с экрана певичка. Бархатов сделал звук по громче.

«Погулять хотела, вот и залетела, ла-ла!!» — надрывалась музыка. Бархатов еще добавил громкости.

«Вот и залетела, ла-ла!!!.. Вот и залетела, ла-ла!!!..» — гремело в комнате.

Вот так! Бархатов сделал на всю.

«Вот и залетела, ла-ла!!!!!» — орал телевизор. В комнате все дрожало.

«Вот и залетела!!!!!.. Вот и залетела!!!!!..»

«Ла-ла!..» — подпевал Бархатов, покачивая в такт ногой. — Так тебе, бляди, и надо! «Ла-ла!..» Так и надо! «Ла-ла!..» Так и надо!! «Ла-ла!.. Ла-ла!..» Так и надо!!! «Ла-ла!.. Ла-ла!.. Ла-ла!..»

«Вот и залетела!!!!! Вот и залетела!!!!! Вот и залетела!!!!!..» Так и надо!!!!!!!

* * *

И спросил у Люцифера Сын:

— Что стало с той женщиной?

И ответил, усмехнувшись, Люцифер Своему Сыну:

— Ничего особенного. «Она не первая!»

И настал шестьдесят четвертый день.

И сказал Люцифер:

— Женщина не знает, что такое благодарность. И когда она считает себя правой, то действует без всяких колебаний и жалости.

А правой она считает себя всегда.

«Не подъемлете ли вы трудов и не напрягаете ли усилий, и не отдаете ли и не приносите ли всего женам?»

Вторая книга Ездры

«Иудифь сказала ему: выслушай слова рабы твоей; пусть раба говорит перед лицом твоим: я не скажу лжи господину моему в эту ночь...

Потом, подойдя к столбику постели, стоявшему в головах у Олоферна, она сняла с него меч его и, приблизившись к постели, схватила волосы головы его... и изо всей силы дважды ударила по шее Олоферна и сняла с него голову».

Книга Иудифи

Тарских расстегнул ворот рубахи. Его душило бешенство. Впрочем, бешенство не было единственным чувством, которое он сейчас испытывал. Бешенство, злость, обида, тоска, жалость к самому себе, острое ощущение несправедливости происходящего — да много чего еще! Целый букет чувств. Все то, что обычно испытывает человек, от которого только что ушла жена.

Причем ушла совершенно неожиданно. Еще вчера все вроде было нормально, как всегда, а сегодня вдруг: «Извини, Костя! Я больше так не могу. Я много думала... («Шурик!» — не преминул тут же язвительно прокомментировать про себя Тарских. — «Бессонными ночами»!

Ему сразу же припомнилась соответствующая сцена из известного гайдаевского фильма «Иван Васильевич меняет профессию», кажется. Где жена главного героя тоже уходила от него аналогичным образом и с аналогичными репликами — к режиссеру Якину.)

«...и поняла, что нам надо расстаться. Не думай, что мне было легко на такое решиться, но... Я тебя не люблю! Мне ничего твоего не надо, ни денег, ничего, я просто ухожу. Прощай!»

Ну, и прочая бабская чушь!

Ах, как благородно! «Мне ничего не надо!» А кто все шубы, платья и драгоценности заблаговременно вывез, оказывается, буквально накануне? То бишь, вчера.

«А это мои личные вещи! Надо же мне в чем-то ходить?! Вот уж не ожидала от тебя такой мелочности! Может, ты мои трусы и лифчики заодно пересчитаешь?» — «Причем здесь трусы??!!»

В общем, разговор очень быстро перерос в чудовищную склоку. Сейчас Тарских горько жалел, что дал себя в нее втянуть. В результате, жена удалилась с гордо поднятой головой и с чувством чуть ли не морального превосходства. Что это, дескать, за мужчина, который в женском белье копается?

Причем здесь белье!?! Ссука! «Мне ничего не надо»! А что у тебя вообще есть? Да ты сама гроша ломаного не стоишь! Я когда на тебе два года назад женился, ты из своего Засранска только что приехала, так ты угол в коммуналке снимала, и за тот тебе платить нечем было! Одними чебуреками питалась! Да и то через день. Сама потом рассказывала.

А теперь видишь!.. Меха и драгоценности!.. «А это мои личные вещи! Надо же мне в чем-то ходить!» Я же только в мехах могу! И в драгоценностях!.. Ну, поезжай назад в коммуналку и питайся чебуреками. Или в свой Засранск катись с засранцами трахаться! — Тарских почувствовал, что эмоции его буквально захлестывают. — Когда тебе жрать было нечего, и я на тебе женился, ты чего-то про любовь не вспоминала! Точнее, наоборот! Только и делала, что вспоминала. Клялась мне в вечной любви постоянно и ноги мне от счастья целовать была готова. Не говоря уже обо всем остальном! Если бы не я, ты бы на панель пошла через неделю!! По рукам! (А может, и пошла уже, — сообразил неожиданно Тарских. — Хуй тебя знает! На что-то ты ведь чебуреки-то покупала? «Через день»?) Я бы мог тебя просто на содержание взять, баксов за пятьсот в месяц и ты бы от радости рыдала, а я, дурак, женился на тебе, на дряни! — Тарских подошел к бару, налил себе рюмку коньяка и выпил. — А ты за два года оперилась, осмотрелась, связями пообросла, потусовалась — и ручкой мне сделала.

Я, мол, и получше кого-нибудь теперь найду! Помоложе. Знакомств полно... Шубы-брюлики... Бабки тоже на первое время есть... Не пропаду! Чего мне за старым и нелюбимым мужем сидеть и молодость свою губить? Деньги деньгами, но и пожить надо! В свое удовольствие.

И ведь считает еще, наверное, что это очень честно. Не стала даже любовников заводить, а просто ушла. «Ни денег мне твоих не надо, ничего!..» Естественно, «не надо», знаешь ведь прекрасно, что и деньги, и «все» не на меня оформлены. Так что ничего тут тебе не обломится. Не прокатит фишка! Ни через суд, никак. Увы! А то бы!.. «Не надо!..», как же!..

Ну, сказала бы ты мне, дрянь, два года назад, что ты так поступить собираешься! Что же ты тогда молчала и в любовь играла? Так бы прямо и сказала: «Я годика два с тобой прокантуюсь, а потом уйду. Ты для меня просто трамплин». Вот это было бы честно! Сейчас бы ты с этой своей честностью как раз на Тверской и обреталась. Или в борделе каком-нибудь дешевом клиентов обслуживала. Поточным методом. Вон, все газеты объявлениями пестрят: «Красавицы! Круглосуточно! Недорого!» Ну, или «дорого». «Недорого» — это сто долларов за ночь, а «дорого» — двести! Вот и вся твоя цена. Да какие там двести! — Тарских махнул рукой, налил себе еще коньяку и опять выпил не закусывая. — Там же еще впереди целый паровоз. Хозяин.., сутенеры-мамки.., шоферы.., охранники... Аренда-реклама и прочее. Полтинник на руки от силы. А то и меньше. Тыща рублей в зубы. Пшла!!