Сергей Мавроди - Сын Люцифера. Книга 6. Развлечение

Женщины, жертвующей для него всем: стыдом, приличиями, жертвующей собой! И пытающейся ему помочь. Хотя бы так, как она может. Чисто по-женски.

Невероятно, но автору удалось все это передать. Всю эту сложнейшую гамму чувств и переживаний. Всю эту трагедию, драму...

Мне! — опомнился вдруг Тронев. — Мне удалось это передать!! Это я — автор!.. Да!.. — дрожащими губами попытался усмехнуться он. — Да меня самого распнут за эту картину! И минет у всех заставят сделать. Чисто по-мужски. И будут правы. «СЕКСтинская мадонна», твою мать! Рафаэль хренов!

* * *

— Ну, я пойду, пожалуй! Мне еще в институт надо успеть, — Маша допила свой чай, отодвинула чашку и встала. Помедлила немного, подошла поближе к картине и снова принялась ее рассматривать.

Теперь она стояла спиной к Троневу. Ему вдруг нестерпимо захотелось подойти к ней сзади, обнять и прижать к себе крепко-крепко! Или встать к стене рядом с картиной и крестом раскинуть руки...

Маша словно почувствовала его взгляд и обернулась. Вероятно, все мысли и эмоции Тронева были написаны в этот миг у него на лице, потому что девушка внимательно посмотрела на тяжело дышавшего, взволнованного, возбужденного донельзя художника, слегка усмехнулась и мягко, но настойчиво заметила:

— Ты не Христос, Боренька. Да и я не Мария Магдалина. А теперь выпусти меня отсюда. Мне действительно пора.

* * *

— Это последний раз, Боря! Я больше не приду.

Тронев почувствовал, что у него оборвалось сердце. За этот месяц он успел сильно привязаться к девушке, и ему даже стало казаться, что у них что-то там получится, что и она к нему неравнодушна!..

Хотя до сих пор, за весь этот месяц у них так ничего, по сути, и не было. Даже не поцеловались ни разу. У Тронева вообще складывалось впечатление, что она ходит к нему исключительно для того только, чтобы посмотреть на картину. Придет и смотрит, смотрит... А на него вообще не обращает внимания. Н-да... Дурацкая какая-то ситуация...

Сам он давно уже и неоднократно порывался перейти к решительным действиям, но всякий раз его словно что-то останавливало в самый последний момент. Робость какая-то, ему вообще-то несвойственная.

Н-да... Черт знает что, просто! Влюбился я, что ли? — иногда приходило ему в голову. — Веду себя, как последний дурак! Как все влюбленные.

Но он утешал себя мыслью, что если мужчина и женщина так много времени проводят вместе и наедине, то рано или поздно неизбежное все равно случится. Надо только подождать, и все. Не форсировать события. Предоставить им возможность развиваться естественным путем.

И вот!.. «Естественным путем»!.. «Доразвивались»!.. Доумничался!..

— Почему? — дрожащими губами попытался улыбнуться бедный художник. — Чего ты боишься? Я же к тебе даже не пристаю! Сидим, чай пьем просто, болтаем, на картину любуемся...

— Это плохая картина! Дьявольская, — Маша смотрела на Тронева печально и как-то необыкновенно серьезно. — Я не хочу больше на нее смотреть. Боюсь. Грех есть грех! Нельзя, значит нельзя. А она словно искушает тебя, заманивает, нашептывает: «ничего!.. бывают ситуации, когда оно и можно!..» А это неправильно! Это от дьявола! Сказано в Библии: не мудрствуй лукаво. А это как раз и есть то самое «мудрствование».

— Господи, Машенька!.. — пробормотал совершенно пораженный Тронев, во все глаза глядя на девушку. Он до сих пор и не подозревал в ней такие бездны премудрости. Впрочем, она вообще до этого все больше молчала... Вот уж действительно: чужая душа — потемки!

— Мне вообще, когда я долго на нее смотрю, какие-то совершенно чудовищные вещи мерещатся! — горячо продолжала девушка. Глаза ее словно остекленели. Грудь высоко вздымалась, дыхание участилось. Видно было, что она глубоко взволнована. — Я даже сказать тебе не могу, какие...

— Какие? — тут же пристал к ней чрезвычайно заинтригованный художник. — Ну, скажи, какие?

— Не могу, — тихо прошептала девушка. Она вся дрожала, как в лихорадке. — Не могу... Этого говорить нельзя.

— Ну, скажи?.. — Тронев аж со стула привскочил от любопытства! — Тебе легче станет. Когда выговоришься. И, в конце концов, я же автор! Этой, как ты говоришь, сатанинской картины. Мне все про нее нужно знать!

— А ты обещаешь ее тогда уничтожить?! Если я скажу? — девушка остановившимся взглядом в упор посмотрела на Тронева. Зрачки ее были неестественно-большие. Огромные! Во все глаза.

— Э-э... Машенька... — залопотал захваченный врасплох художник. — Но это же картина! Произведение искусств... Как можно уничтожать картины?.. Это ведь все равно, что книги жечь...

— Обещаешь? — не слушая ничего, настойчиво повторила девушка.

— А мы будем тогда с тобой иногда встречаться? — неожиданно для себя вдруг тихо спросил Тронев. — Видишь, я не требую ничего. Просто встречаться! Хотя бы время от времени.

— Я не люблю тебя, Боря, — спокойно заметила Маша.

— Все равно! — с горечью ответил Тронев. — Все равно... Хотя бы иногда. Ведь если я ее уничтожу, у меня от тебя вообще ничего не останется. Второй такой я уже никогда не нарисую...

— Хорошо, — Маша подошла к Троневу и поцеловала его. — Обещаю. А ты обещаешь?

— Да... — тяжело вздохнув, неохотно произнес Тронев. — Да... Так что же ты видела? Что тебе мерещилось?

— Оргии! — девушка опять задрожала. — Содом и Гоморра!.. Чудовищные оргии! — голос ее понизился до еле слышного шепота. Казалась, она пугливо озирается по сторонам. — С участием всех: Христа, Дьявола, Богородицы... Мужеложство... Свальный грех... Все!!

* * *

— Алло, Маш!.. Да, привет, это я... Слушай, ну не могу я сам ее уничтожить! Рука просто не поднимается!.. Да, обещал... Поэтому и звоню. Давай встретимся сегодня, я тебе ее отдам — и делай с ней, что хочешь! Хорошо?.. Ладно... Ладно, ладно!.. Или лучше вот что! Приезжай ко мне сама и забирай. А то у меня дел сегодня полно. Заказ еще закончить надо... Во сколько? Ну, во сколько тебе удобно?.. Хорошо, давай в пять. Я все равно дома сегодня целый день буду... Давай, жду!

* * *

Тронев открыл дверь и улыбнулся, увидев на пороге Машу. Маша улыбнулась ему в ответ и шагнула вперед. В то же мгновенье стоявший у лифта молодой парень рванулся вдруг к девушке и, сильно толкнув ее в спину, тоже ворвался вслед за ней в квартиру. Откуда-то сбоку мгновенно выскочили еще четверо.

Тронев не успел даже ничего понять, как квартира его оказалась заполнена людьми. Пятеро крепких молодых ребят довольно мрачного вида окружали теперь его и Машу.

— Где картина??!! — заорал один из них в лицо Троневу и, видя, что тот в ответ только недоуменно хлопает глазами, сильно ударил его в живот.

— Та-ам!.. — прохрипел, согнувшись пополам, совершенно ошалевший Тронев, указывая рукой в сторону комнаты и судорожно хватая ртом воздух.

— Быстро, быстро!.. Шевелись! — незваные гости тычками заставили Тронева почти бегом проследовать в комнату. Следом потащили слабо упиравшуюся Машу. Девушка, похоже, тоже находилась пока в шоке и ничего еще толком не соображала. — Ну, где?!.. Показывай! Живо!