Марк А. Радклифф - Ангел Габриеля

Для того чтобы пойти работать в Бюро консультаций, ей пришлось прослушать три разных курса и согласиться на жалованье, которое было на одиннадцать тысяч фунтов меньше, чем прежде. Первые три дня пребывания Мойры в новой должности коллеги считали ее чудачкой. Спустя месяц — незаменимым работником («Жаль только одета как пугало»). А спустя три месяца она уже была для всех просто Мойра.

История ее отношений с мужчинами представляла собой такой же хаотичный кошмар, как и ее наряды. Сперва она часто занималась торопливым, приносящим мало удовольствия и отягощенным чувством вины сексом с живущим неподалеку женатым отцом троих детей, который к тому же был на двенадцать лет старше ее. Она продолжала с ним спать даже тогда, когда у нее пропало к нему всякое влечение. В разговорах с Иззи и Элли она объясняла данное обстоятельство так: «Мне просто жаль его жену, ведь у бедняжки совсем нет времени на себя, только когда он уходит, чтобы меня потрахать».

Затем она была безнадежно влюблена в одного парня, работающего на полставки крупье и еще на полставки — наркоторговцем, который умел писать свое имя только печатными буквами и имел обыкновение опустошать ее кошелек, когда она отлучалась в ванную. Она не решалась с ним порвать целых три года, причем половину этого срока парень провел в тюрьме.

Потом у нее была пара вялых интрижек с приятелями Сэма. Как она объясняла этот факт позже, ей не хотелось огорчать Сэма, дав ему понять, что его друзья на самом деле редкостные зануды. Ну а совсем недавно Мойра чуть не вышла замуж за претендовавшего на получение политического убежища хорвата, про которого говорила, что тот «вылитый Джордж Клуни, только с одним глазом». Брак по расчету, однако, не состоялся, потому что «одноглазый Клуни», как выяснилось, на самом деле приехал из Лимерика [43] Лимерик — город-графство в Ирландии. и уже был женат на трех других женщинах сразу.

Как будто всего этого было недостаточно, Мойра отличалась от своей старшей сестры еще и тем, что обожала Габриеля. Дело заключалось вовсе не в том, что ей хотелось его заполучить. Нет, такой стиль мышления вообще был ей несвойствен. Хотя она допускала, что перепихнулась бы с ним при других обстоятельствах. Но он ей действительно очень, очень нравился. Они постоянно смешили друг друга и хотя никогда не ходили куда-либо только вдвоем — поступить так показалось бы им странным, — но когда в силу обстоятельств либо благодаря Сэму и Иззи они оказывались вместе, то вели себя словно лучшие друзья, давно потерявшие друг друга из виду, а потом неожиданно встретившиеся, и тут же переходили, как казалось Иззи, на какой-то только им понятный нелепый язык. Из-за этого Иззи, пожалуй, не любила Габриеля еще больше.

Однако, какой бы безответственной и ненадежной ни могла показаться на первый взгляд эта нелепая Мойра, эта, если хотите, недалекая младшая сестренка (в конце концов, такие имеются очень у многих), она, едва услышав, что Габриель ранен, проявила себя самым истинным, преданным и щедрым на помощь другом, какого только можно представить. Она сразу приехала в больницу и села у постели больного рядом с Элли. На второй день она приехала снова и на третий тоже. Она привозила Элли сэндвичи с тунцом и свежие трусики, снабжала ее кофе и бутылками с питьевой водой. Она не плакала, во всяком случае на людях. Она очаровывала медсестер, с которыми ей приходилось общаться, а однажды, когда Элли на часок прикорнула, Мойра села рядом с Габриелем и принялась разговаривать с ним о работе, футболе, а также о том парне, хорватском Джордже Клуни, с которым Габриель однажды встретился и был с ним отменно вежлив, несмотря на то что считал его «одноглазым ублюдком».

Когда Элли проснулась, Мойра тихонько выскользнула в коридор, чтобы принести еще кофе, еще трусиков и еще чего-нибудь нужного. Часто случается — и Элли, будь она сейчас на это способна, могла бы поразмышлять на эту тему, — что самые неприметные тихони, на которых, как вам кажется, едва ли можно положиться, оказываются единственными людьми, которые приходят на помощь, когда вы в этом нуждаетесь.

За несколько дней до аварии — какая ирония судьбы! — Джули решила изменить свою жизнь. В небольшом сельском домике в Норфолке Джеймс Бьюкен, человек, с которым она жила, только что положил телефонную трубку, и слова его финансового консультанта еще звучали у него в ушах. «Мой совет, — только что сказал человек на другом конце провода, — заключается в том, чтобы заработать деньги, хорошие деньги, и как можно быстрее, черт возьми».

Джули сидела на диване, перелистывая страницы журнала «Норфолк геральд», и ничем не желала ему помочь.

— Найди работу, — сказала она.

— Но у меня же нет никакой специальности. Чего ты хочешь? Чтобы я стал кондуктором автобуса? Разносчиком молока? Санитаром или привратником в чертовой больнице?

— А что в этом плохого?

— Ой, вот только не нужно изображать из себя дурочку. Посуди сама, ну как это будет выглядеть со стороны? Джеймс Бьюкен, бывшая рок-звезда, и вдруг работает каким-то там кондуктором. Если газетчики прознают, меня поднимут на смех.

Джеймс был толстяк с редеющими длинными волосами, черными и волнистыми. Его полнота отразилась прежде всего на лице, отчего и без того довольно скошенный подбородок превратился в этакое румяное недоразумение. Когда Джеймс потел, то краснел, а когда краснел, лысина у него на макушке становилась похожей на клубничное пирожное. Джули, глядя на него, не переставала спрашивать себя, что именно могло когда-то заставить ее просто заговорить с ним, не то что лечь в одну постель, да потом еще и переехать в его дурацкий дом.

Она глубоко вздохнула и решила все-таки не называть его вслух надутым индюком.

— Ты никогда не был настолько известен. А кроме того, мой отец был кондуктором, — солгала Джули, чей отец на самом деле работал учителем математики.

— Раньше ты мне говорила, что он преподавал математику.

— Но не все же время, — возразила она и вернулась к своему журналу.

Джули знала, что работать он все равно не станет. Джеймсу было сорок пять, и у него не имелось никакой полезной профессии. А на всех рабочих местах, которые не требовали никаких профессиональных навыков, давным-давно трудились двадцатитрехлетние выпускники географических факультетов. Она знала, что устроиться на работу ему все равно не светит, однако иногда, просто ради забавы, она оставляла на видных местах газеты с обведенными в кружок объявлениями о приеме на работу. В последнее время чаще всего требовались стажеры на должность агента по продаже недвижимости и кондукторы автобуса. Однако Джеймс неизменно отвергал и то и другое.