Марк А. Радклифф - Ангел Габриеля

Он оторвал взгляд от пенистой горячей воды и увидел у кофейного автомата молодую женщину. Она выглядела так, будто одевалась в темноте, или будто на нее рухнул фруктовый киоск: на ней были бананово-желтые колготки, красная юбка и оранжевая блузка в «турецких огурцах». Она что-то бормотала, обращаясь к автомату и барабаня кулачком по кнопке возврата монет. Наконец, не добившись от автомата ни содержавшегося в нем пойла, ни уплаченных денег, она отступила на шаг назад, уперлась руками в бока и вслух сказала:

— Я не тот человек, которого может разозлить какой-то неработающий автомат. Ты просто неодушевленная железяка. — После чего изо всех сил ударила автомат ногой.

— Если это вас утешит, напитки у них дерьмовые, — сообщил Майкл.

— Вам хорошо говорить, вы свой уже получили, — ответила Мойра. — У вас есть двадцать пенсов?

Майкл сунул руку в карман и выудил оттуда две двадцатипенсовые монеты:

— Вот, возьмите.

— Буду вам должна, — произнесла девушка, подходя, чтобы взять деньги, после чего опустила их вместе с другой мелочью в отверстие автомата, который только что пинала. На этот раз из него потекла струйка горячего шоколада. — Вот видите? А нам говорят, что насилием никогда ничего не добьешься.

Мойра взяла свой шоколад и села за единственный свободный столик. Держа стаканчик обеими руками, она отхлебнула горячий напиток:

— Черт возьми, это просто горячий сахар.

— Я вас предупреждал, — улыбнулся Майкл. — Худшего мне пробовать еще не доводилось.

— Лучше бы завели тут нормальное кафе, — сказала Мойра.

— Да уж… — протянул Майкл и замолчал. Он не был настроен продолжать разговор, но и настроения идти домой у него тоже не было. — Вы, наверное, пришли кого-нибудь навестить? — спросил он и тут же улыбнулся, поняв, что это, наверное, самый глупый вопрос из всех, которые он когда-либо задавал.

— Нет, выпить горячего шоколада, — улыбнулась Мойра.

Тут Майклу пришло в голову, что он совершенно не знаком с этикетом, принятым среди посетителей больниц. Что можно говорить? «Надеюсь, несчастье, которое привело вас сюда, не слишком серьезно?» Может, девушка пришла проведать подругу, которая ждет ребенка? А может, ее подруге или другу сделали небольшую операцию, давшую грандиозный результат, после которой жизнь превратится в сплошное удовольствие? И что можно рассказывать о самом себе: «Моя подруга лежит в коме, и вам тоже всего хорошего»? Поэтому он пробормотал:

— Прошу прощения, что сморозил глупость; я просто никак не могу решиться пойти домой.

— Почему? — спросила Мойра.

— Потому что моя подруга… очень больна… и мне совсем не хочется ее покидать.

— Я вам сочувствую, — произнесла Мойра и немного помолчала, прежде чем продолжить: — В какой она палате? Ой, кажется, я задала еще один глупый вопрос?

— Она в отделении интенсивной терапии.

— Вот совпадение: и я там же. Вернее, не я, разумеется, а мой друг. Он очень плох.

Они немного посидели молча. Мойра старалась потише отхлебывать шоколад, Майкл собирался с силами, чтобы встать и уйти.

— Меня зовут Майкл, — наконец сказал он.

— Я Мойра, приятно познакомиться… Ну, вы сами понимаете, что я хочу сказать.

— Да, я понимаю, что вы имеете в виду, — грустно улыбнулся Майкл, и они продолжали пить в совершенной тишине.

Когда он допил кофе, то встал и, кивнув на прощание, пошел прочь. С тем, чтобы с утра первым делом вернуться в больницу.

Мойра не стала смотреть ему вслед. Она спокойно допила горячий шоколад, взглянула на часы и решила, что пора возвращаться наверх, в палату.

Христофор, Габриель, Джули и Ивонна шли по коридору, причем куда быстрее, чем до того в кабинет психотерапии. В самом конце коридора, у выхода, через который они ходили смотреть, как изгоняют женщину-ангела по имени Эстель, находилась небольшая черная дверь.

Христофор отпер ее и провел их внутрь. Они оказались в маленьком кинотеатре с двумя рядами по восемь кресел в каждом, стоящих полукругом перед большим экраном. В данный момент экран был темным. Единственным источником света в зале была сияющая оранжевая люстра в центре низкого потолка, напоминающая половинку желтка. Христофор сам был удивлен тому, что сделал, и только теперь задумался о последствиях своего поступка. Для помощника психотерапевта казалось неслыханным делом покинуть группу в середине сессии да еще увести с собой больше половины пациентов — все равно что сказать Иисусу, чтобы не был таким праведным. Он практически не сомневался, что после случившегося должны последовать санкции. Однако решил о них не думать, во всяком случае пока.

Ему казалось, что в каком-то смысле дело того стоило. Например, стоило видеть лицо Клемитиуса, когда они встали и вышли, — даже кончики ушей у того буквально побагровели. Христофор представил себе, как его коллега говорит Кевину: «Что ж, Кевин, какие чувства у вас вызвал тот факт, что все покинули нас… то есть вас?» На этот вопрос, как надеялся Христофор, Кевин отвечал: «Собственно говоря, мне кажется, что они покинули именно вас, Клем».

— Как действует эта просмотровая комната? — спросила Джули.

— Ну, это что-то вроде телевидения, — ответил Христофор.

— Вот как? Множество каналов — и ничего интересного, что можно было бы посмотреть? — отозвался Габриель.

— Иногда, конечно, может появиться и такое ощущение, но если учесть, что вы собираетесь увидеть людей, которых любите и жизнь которых вам небезразлична, то, думаю, смотреть это будет несколько интереснее, чем передачи третьего канала Ай-ти-ви. А к тому же вы сами выбираете, на что хотите взглянуть. По телевизору вы видите то, что показывает камера. Здесь камера — это вы. Так что если, например, Майкл захочет покинуть место, на просмотр которого вы настроились, то вы, если захотите, можете последовать за ним, чтобы увидеть, чем он занимается.

— Майкл?

— Что-то я сегодня разболтался, — заметил Христофор. — Да, Майкл сейчас дежурит в палате у Джули.

— Правда? Как мило с его стороны, — обрадовалась Джули, немного покраснев.

— Кто такой Майкл? — спросил Габриель. — Твой бойфренд, которого ты бросила?

— Нет-нет, того звали Джеймс. Майкл просто друг. Он играл в одной группе с Джеймсом.

— Тогда где Джеймс?

— Понятия не имею, — пожала плечами Джули.

— Он носится словно угорелый, пытаясь снова собрать свою старую группу, — пояснил Христофор.

— Откуда вы это знаете? — спросил Габриель.

— Вот именно, — подхватила Ивонна, разглядывая оранжевый светильник у них над головой. — Откуда вы знаете?

— Это входит в мои обязанности, — пробормотал ангел. — Пока еще.

Габриель больше не мог сдерживаться. Возможность увидеть Элли, даже и с расстояния, значила для него слишком много.