Борис Васильев - Глухомань. Отрицание отрицания

— Значит, под их прикрытием…

— Вот это — ближе.

Это действительно было ближе, как определил Валерий. Я подумал об этом, взвесив все известные мне факты. И сказал:

— Думаешь, Андрей был целью?

— Думаю, крестный, что цели были две. В одну попали.

— В Светланку?

— Платежки за спортлагерь помнишь?

— Значит, опять небольшая инсценировочка?

— Значит, — жестко подтвердил Валерий. — Уж больно своевременно и милиция закрылась на замок, и Федор со своим пугачом отважно за ними бросился.

Он подумал и вдруг неожиданно поднялся с места.

— Я пошел.

— Куда?

— Посмотреть на место действия.

И вышел. Отсутствовал около часа и вернулся вместе с Вадиком.

— Ну-ка повтори крестному все, что мне рассказал. Когда ты подъехал к дискотеке, как постучал в запертый пост ГАИ и что тебе в ответ нашептали. А ты, крестный, запиши все дословно.

— Я ничего не буду говорить! — испуганно закричал Вадик. — Не впутывайте меня!..

— А тебе известно, что полагается за сокрытие убийства? — сурово спросил Валерий. — От пяти до семи строгого режима, парень. Так что лучше диктуй.

Вадик был трусом весьма высокой пробы, а потому все и продиктовал. Я записал с его слов, мы заставили его расписаться, и он ушел в страшном смятении.

— А теперь — главное. Федор выбежал из помещения, когда машина еще не успела тронуться с места, и сразу открыл огонь. От него до машины было десять шагов от силы. После первых выстрелов машина сорвалась с места, но Федор продолжал стрелять, пока не расстрелял всю обойму. Я осмотрел все деревья и стены домов по пути хода машины и не нашел ни одного следа пули. Тогда я вернулся к подъезду дискотеки и стал искать патроны из его «Макарова». Я нашел два и еще кое-что.

Он достал из кармана бумажку и осторожно ее развернул. Там лежали два обгорелых кусочка ваты.

— Что это? — спросил я, догадавшись, что это такое, но еще не решаясь себе в этом признаться.

— Пыжи. Он выковырял патроны и забил гильзы ватой. Он стрелял холостыми патронами, крестный. Заведомо холостыми, а это значит, что он знал о налете.

— Не может быть…

— Вот тебе еще одно, правда, косвенное доказательство. Милиция тщательно подбирает гильзы от автоматов, но одну мне все же удалось спрятать в карман.

Он протянул мне автоматную гильзу. Я посмотрел маркировку. Это была гильза моего предприятия.

— Это моя гильза.

— Вот потому-то милиция их так старательно и собирает, — сказал Валера. — Они положат данные экспертизы в твое досье, крестный. Так, на всякий случай.

— Я поставляю автоматные патроны в армию, а не в торговую сеть. Это — не доказательство.

— Для суда. А для того чтобы прижать тебя?

Я задумался. В чем-то — а точнее, в той игре, которую крутили вокруг меня в нашей Глухомани, Валерий был прав. И еще я подумал об экспертизе печати, провести которую просил Сомова и заниматься которой подполковник явно не спешил. Взвесив все, я понял, что надо постараться упредить удар.

— Поехали к прокурору. К этому, новому, который пока еще роет, как говорят некоторые.

— Пожалуй, стоит, — сказал Валера, подумав. — Записки Метелькина брать?

— Записки Метелькина — наш боевой резерв, о них ни-кто не знает, ну и прокурору незачем знать. Будем говорить только о странностях налета на дискотеку.

Прокурор принял нас без всяких проволочек. Он и вправду либо старательно «копал», либо старательно прикидывался, но я склонялся к первому варианту.

— Уголовное дело мной возбуждено по факту вооруженного налета на дискотеку, — начал он чуть ли не в дверях. — Прослеживается версия московского следа. Криминальная разборка…

— Покажи ему, Валера, признание Вадика и свои находки…

Я довольно невежливо перебил прокурора. Уж очень мне не понравилась демонстрация борьбы за справедливость с уже подсказанным уклоном.

Валерий по-армейски четко и сдержанно доложил прокурору результаты своих расследований, не предъявляя никаких вещественных доказательств.

— Стрелял холостыми, говорите? — прищурился прокурор. — Ну, это еще доказать требуется. Если это вообще доказуемо.

Валерий молча выложил на стол один из обожженных пыжей. И пока прокурор рассматривал его, сказал:

— Нашел на ступеньках входа на дискотеку.

— Заактировано? — спросил прокурор.

— Нет. Милиционеры гильзы собирали, не хотел отвлекать.

— Н-да, — вздохнул прокурор, откинувшись на спинку стула. — Нет акта обнаружения — нет и доказательств. Хотя… — он почесал лысеющую голову. — Хотя, конечно. Учитывая признание свидетеля. Заставили задуматься. Серьезно задуматься.

И встал, протягивая руку через стол.

— Не смею задерживать. Будем разрабатывать и эту версию.

Мы вышли.

— Ничего он не будет разрабатывать, — вздохнул Валера. — Он будет искать возможность отбросить все наши доказательства.

— Вот тогда мы и обратимся в область, — сказал я. — Один пыж у нас все же имеется. Только Андрею об этом не проговорись.

Андрея в эти дни мы не видели. Дважды ездили к Кимам, ежедневно им звонили, но Андрей целыми днями пропадал в семье погибшей Светланы. Прощался с ней, рвал из сердца, занимался похоронами и дома практически не ночевал, появляясь очень поздно и уходя на рассвете. Катюша сказала, что он почернел, похудел и — изменился. Исчезла улыбка, выпятились скулы.

— Даже взгляд у него изменился, — рассказывала она. — Будто глаза навсегда высохли.

— Свадьбу они наметили, — тихо сказала Лидия Филипповна, беспрестанно вытирая слезы. — Светочка белое платье в ателье заказала. В понедельник примерка должна была быть…

Увидел я Андрея только на похоронах. Жертва ночной пальбы лежала в гробу в белом подвенечном платье. А на поминках, которые Андрей уговорил родителей погибшей Светланы устроить в кафе, улучил момент перемолвиться. Только слов у меня в этот самый момент не оказалось. Пропали куда-то все слова, и я просто обнял его и сказал:

— Держись. Ты теперь — опора семьи.

Он кивнул, поднял на меня безжизненные глаза.

— За отцом надо съездить.

— Давай. Когда скажешь.

— Скажу, когда с Федором о свидании договорюсь. А свидание — у тебя. Не возражаешь?

— Какие могут быть возражения.

Он опять кивнул. И уточнил:

— Для серьезного разговора при свидетелях. Пора точку ставить. Самое время точку поставить. Я позвоню тебе за сутки. Неплохо, если и Валерку позовешь. Два свидетеля лучше, чем один.

И пошел.

Я позвонил Валерию — он работал грузчиком, несмотря на протез, и дослужился до бригадира, — рассказал об Андрее и еще раз предупредил, чтобы он и намеком не обмолвился о том, что Федор стрелял холостыми именно тогда, когда убили Светлану.

— Ну, не круглый же я идиот, крестный.