Эльмира Нетесова - Эльмира Нетесова Мгновенья вечности

— Спасибо тебе, Егорыч! Не забудь мою просьбу!

— Как можно?! Ни в коем случае! — пообещал фермер поспешно, а через час привез Ваньку в милицию, где его ждал отец.

— Сынок! Куда ж ты, идол окаянный, запропастился, чтоб тебя мухи обосрали! Мать слезами изошлась. Нешто надо так над нами изгаляться? Куды тебя унесло, песка блудящий? — обнял сына дрожащими руками, не веря в счастье.

— Отец, не ругай, не обижайся, я девку в жены нашел. Динка, коль благословишь, пойдет за меня замуж. Обещала перед отъездом. Но не мешай, я нынче к ним вернусь. Помочь родне надо. В выходной привезу на знакомство.

— Что ж ты с дому сбег не сказавшись?

— Не стоило меня каждым куском хлеба попрекать. Чужих кормят, не считая съеденного. А вы, родные, свои, со свету сживали. От того обиделся, что тепла ко мне не оставили. Замордовали вконец!

— Прости, сынок!

— От того к тестю жить пойду. Вам свою жену не доверю. Навещать стану. Но в одном доме с вами жить не соглашусь.

Вскоре они ушли из райотдела, Терехин смотрел им вслед задумчиво.

— А как узнал, что Ванятка у Егорыча обретается?— спросил Яшка отца.

— Да, все банально. Старик сам сказал, что Ваня возвращался под утро весь в сене! Ну, скажи мне на милость, у кого, как ни у фермера, в сене можно изваляться? К тому же у него три девки на выданье. Кстати, с нами не прочь породниться. Тебя они знают.

— Был у них! Рэкет гоняли. Троих убрали от хозяйства. Грозили спалить ферму, с хозяевами расправиться. Пришлось с ними круто побазарить. Отвалили.

— Яшка, а что если тебе к двум оставшимся девкам присмотреться?

— Смеешься! Мне дома не лошадь, жена нужна! Мать Степке, дочь матери. Фермерские девчата не годятся. Тепла мало, не смогут у нас прижиться. Холодные и грубые они, могут устроить Ванюшку, но не меня.

— Яшка, кого ж ты сыщешь? Когда?

— Отец, я не спешу, и ты меня не торопи.

— Все Вику ждешь?

— Не знаю, не уверен. Пока погожу, а там, что будет, посмотрим.

— Мужики, бабу из реки отловили. Мертвую, как есть! Всю зиму в воде пробыла, а тут всплыла! Нашенская или нет, не знаю! — вошел в кабинет Анискин.

Илья Иванович снял простынь, какою успели накрыть покойную. Оглядел толпу поселковых зевак и спросил:

— Кто-нибудь знал ее?

— Как теперь признать, коль вся опухшая, что кадушка? Может, она с какой-то деревни взялась?— подал голос сухонький дедок.

— Давай ее в морг. Позвони патологоанатому. Пусть он глянет,— сказал Яшке, тот тут же пошел за машиной, а вскоре приехал на «оперативке», вместе с водителем погрузил труп в кузов, подъехал к моргу.

— Кого прибило к нашему берегу? — открыл дверь патологоанатом Юрий Глушков и, указав на стол, вздохнул:

— Плохим будет год, богатым на смерть!

— Ну, с чего ты взял? — нахмурился Илья Иванович недовольно.

— Вешние воды вытолкнули женщину! Когда с баб год начинается, покойников подолом черпать придется. Такая примета средь нас живет,— ответил мрачно.

— Думаешь, долго в воде пробыла? — спросил Яков Глушкова.

Тот посмотрел на криминалиста. Илья Иванович осматривал труп под пронзительным светом.

— Отца спроси! Он сейчас все скажет! — ответил Яшке Юрий и ждал, что решит старший Терехин, когда даст команду вскрывать женщину.

Илья Иванович попросил перевернуть, а вскоре потребовал раздеть труп. Едва с бабы сняли одежду, тело стало растекаться, сползать на стол складками. От него пошел удушливый запах гнили. Яшка вывалился из морга и едва добежал за угол. Его нещадно рвало. Сколько раз Илья Иванович звал сына, тот наотрез отказался вернуться в морг. Он жадно дышал и уже в который раз мыл руки под наружным умывальником, чистил форму, мыл ботинки. Какое там вернуться, он не мог смотреть на двери морга и хотел только одного, поскорее уйти отсюда. Но не мог без разрешения отца вернуться в отдел и ждал на скамейке, когда все закончится. А криминалист не спешил. Вместе с Анискиным пробыли в морге до вечера. Вышли усталые, сели на скамейку перекурить.

— Ну, как у вас? Хоть какая-то зацепа появилась? — спросил Яков отца. Тот задумчиво курил, уставясь под ноги, о чем-то напряженно думал.

— Сама ушла, иль помогли? — спросил Яшка.

— Пока информации мало. Почти год прошел со дня смерти. Перед тем была жестоко избита несколькими мужиками. Били грамотно, не хотели оставлять следы насильственной смерти. Но потом поняли, что перестарались и вздумали утопить уже мертвую. Так и сделали. Надели на голову мешок, предварительно положив в него булыжник, и завязали на горле. Но он сгнил, и она всплыла вся как есть.

— Она от побоев умерла?

— Да, ребра поломаны, их осколками повреждены легкие, печень, сердце.

— Почему не закопали? Зачем утопили?

— Что-то помешало придать земле! Но смерть была мучительной. А женщина не из деревенских. И не из поселковых. Чья-то гостья или приезжая. Ей не так много лет. Возможно она в розыске.

— Почему думаешь, что она приезжая?

— Украшения на ней не наши. Слишком дорогие и зубы, все из золота. Наши лишь позолоченные носят. Лишь у троих на весь поселок зубы из золота. Но эти женщины живы. Эта перенесла операцию, какие делают только в Москве. Года три назад... Это поможет установить личность,— сказал Илья Иванович.

Яшка слушал отца с интересом.

А через неделю за покойной приехали родственники, забрали ее, а причиной смерти занялась прокуратура. Шло время, и поселковый люд, посудачив на все лады, наслушавшись друг от друга всяких небылиц, стал забывать об утопленнице. Хватало своих забот и неприятностей, кому интересна чужая беда? И лишь дотошный криминалист не забывал ничего. Он всегда доводил до конца каждое дело или узнавал о нем у тех, кто его заканчивал. Вот так и с этим, казалось бы, не относящимся к нему случаем, узнал все до мелочей. И рассказал любопытному Яшке и Анискину, что произошло на самом деле:

— Нина Дмитриевна Супрунова и впрямь была москвичкой. Когда-то в молодости, еще студенткой познакомилась с курсантом военного училища. Они встречались три года. Тот парень закончил училище и, получив офицерское звание, был отправлен к месту службы на Дальний Восток. Супруновой предстояли два года учебы, и она не захотела бросить институт. Они договорились подождать это время, а парень пообещал ей, обустроившись на новом месте, подождать, пока Нина защитит диплом,— вздохнул Илья Иванович и спросил:

— Ну, что такое обещание, пустые слова! А два года для молодых людей целая вечность. Ведь жизнь вприпрыжку скачет. О каких клятвах с верностью говорить, если между людьми пролегли тысячи километров? Так и здесь случилось. Вскружила головы очередная весна. Парень стал встречаться с другою, женился, появилась семья. Нина это поняла, когда он перестал отвечать на ее письма, и тоже вышла замуж. Были ль они счастливы врозь, кто их знает, но друг о друге помнили все годы.