Эльмира Нетесова - Эльмира Нетесова Мгновенья вечности

— Иль не замечаешь ты, как сын изменился, с работы не к друзьям, домой спешит. Первые пару дней стыдился, что Степка к нему липнет, теперь уже не гонит от себя, наоборот, зовет. А вчера допоздна катал мальца на спине. Раньше когда он дома бывал? Вечерами не удержать было. Нынче про девок забыл, к друзьям не ходит, совсем домашним стал.

— Не обольщайся, вот пристройку для машины закончит и все на том. Снова хвост трубой поднимет. Теперь и машина появилась.

— Зря Илюша на Яшку брюзжишь! Сколько дней машина во дворе стоит. Мог бы прокатиться. Так нет, делом занят. Спешит поскорее под крышу определить. Серьезным стал, повзрослел, остепенился.

— Да брось квохтать. Вот только сегодня ему Сазонов «клизму ставил».

— За что? — всполошилась Ирина Николаевна.

— Послали его к Вальке Торшиной. Сам знаешь, баба непутевая, пьянки, гулянки всяк день, до ночи музыка гремит так, что стекла в окнах скачут. Соседи сколько просили убавить громкость, она всех на третий этаж послала и до трех ночи бесилась вместе со своими девками и хахалями. Соседи на них заявление написали и утром принесли к Сазонову. Тот нашего послал разобраться. Нашел кого! Яшка как пошел в десять утра, так только к концу дня вернулся!

— Значит, убеждать пришлось долго! — вступилась мать за сына.

— Чем убеждал? Вся шея в засосах, а морда в губной помаде. Вошел в кабинет и докладывает:

— Товарищ полковник, ваше поручение выполнено!

— Сазонов как глянул, враз озверел. Еще бы! Мало рожа раскрашена как у клоуна, из кармана лифчик мотается. Ну и оторвался на нем Палыч. Наехал по полной программе, назвал прохвостом и негодяем, кретином и отморозком. И это при всех!

— И наш смолчал? — удивилась женщина.

— Если бы так! Иль ты не знаешь Яшку? Он тут же сел за стол, начал писать рапорт, предупредив, что с завтрашнего дня не выходит на работу, потому что устал от Сазонова, от его хамства и грубостей, сказал, что сейчас приведет ему Степку прямо в кабинет, пусть он сам такой хороший воспитывает пацана, а он, Яшка, подаст на него в суд за оскорбленья и унижение достоинства офицера. Пообещал, что это дело он доведет до конца, мол, свидетелей в кабинете достаточно. Вот тут все всполошились. Кому охота стать свидетелем в суде против своего начальника? Успокаивать начали, уговаривать. Сазонову предложили публично извиниться за несдержанность. Тот уперся, на Яшкины шею и морду показывает. А тот удила закусил, мол, мне вся Россия аплодировала на «Поле Чудес», восторгались и поздравляли хором, а ты кто такой? Мальчишку до сих пор не можешь устроить, с тобой никто не считается, плевать хотят на твои просьбы и распоряжения. Вот я простой участковый, а сказал бабам не включать музыку после одиннадцати вечера и меня послушаются...

— Наш Сазонов как говном подавился. Разложил его Яшка на лопатки при всех. Пришлось извиняться, хотя Палыч не любит этого. Но деваться некуда, подал нашему сыну лапу и сказал:

— Забудь грубое, прости. И все же впредь не штрафуй бабье на лифчики, ни к чему они тебе. И не позволяй печати на себе ставить всякому дерьму. Не разменивайся на дешевок. Надень шарф и умойся, а то Степку до икоты напугаешь. И поверь, после этого случая я обязательно возьму у вас пацана, чтоб не испортил его с малолетства! Вот только приличный приют найду, где такие как ты не водятся. Всем ты хорош. Но не забывай ширинку застегивать хотя бы в конце работы!

— Поверишь, я как глянул, чуть со стыда не сгорел. А наш Анискин подзудел как назло и сказал:

— А ты Яшка брюки совсем не надевай, когда по таким порученьям отправляешься. Ни к чему они, сплошную мороку доставляют. Глянь, вон из другого кармана соленый огурец торчит. Ничего не скажешь, заботливые девки, тепло тебя встретили. Ты, видать, ночью к ним намылишься, раз так уверен, что музыки не будет?

— Какой там хохот поднялся, ты б слышала. А подлый Анискин добавил:

— Только ты, Яшка, после соленых огурцов к девкам не ходи. По своему опыту знаю. Оконфузишься, даю слово. А бабье злопамятно, до старости осмеивать будут. Так то и свел все на шутку. Кто-то выбросил в корзину рапорт, смял его, чтоб и мысли об увольнении больше не возникало.

— Молодец Яшка! Сумел за себя постоять! — похвалила мать сына, улыбаясь.

— Чему радуешься? Я тебе о чем сказал, что с дешевками путается наш болван. На весь поселок опозорился как последний козел. Какая путная девка пойдет теперь за него? Приведет в дом какую-нибудь шалаву вроде Вальки Торшиной, во, где порадуемся!

— Не пугай! Наш малец любую обломает и уломает. Теперь к выбору жены серьезным станет, дитя в доме появилось.

— А при чем Степка? Его скоро заберут...

— Уже сколько дней прошло? Никому мальчонка не нужен. Чую, растить его нам придется. Как знать, к худу иль к добру он у нас появился, но покуда беды от него нет. А вот душу греет...

Вo дворе тем временем своя жизнь кипела. Яшка обшивал досками стены пристройки, подгонял их плотно одну к другой, чтоб ни малейшего ветерка не просочилось. Но на дворе уже темнело Оглядев сделанное, Яков остался доволен, решив продолжить работу завтра, сел перекурить, а тут и Степка рядом примостился. Заглянул в глаза и спросил:

Папка, а как мне тебя называть теперь?

Яшка чуть сигаретой не подавился:

— Ты уже назвал.

— А можно я тебя папкой стану звать?

— Степка, мы с тобой мужики, давай честно поговорим! — предложил мальчишке.

— Давай! — придвинулся вплотную.

— Тебя скоро заберут от нас в приют. Так Сазонов сказал. А он начальник, с ним не поспоришь. Как скажет, так сделает. Он подберет приют, где тебя любить будут. И мы станем приезжать, проверять, навещать, следить, чтоб не обижали. Там много детей, а значит, появятся друзья. Без них тяжко жить. Там ты пойдешь в школу Все у тебя наладится.

— А я здесь хочу, с тобой останусь.

— Степка, мы все целыми днями на работе. Уходим рано, возвращаемся поздно. Одному дома и скучно, и плохо. Даже поговорить не с кем.

— Я с тобой буду на работу ходить.

— Нельзя. Начальство не разрешит.

— Почему?

— На моей работе всякое случается, малыш. Бывает и опасно. Не все можно тебе знать и видеть. Даже взрослые дядьки мне сочувствуют. Никто не хочет работать участковым. Неспроста такое, работа у меня собачья!

— А я когда большим сделаюсь, тоже как ты стану!

— Только ни это! Своей участи даже врагу не пожелаю. Другое выберешь, чтоб спокойно жил, чтоб не сдергивали по ночам с постели гасить чужую беду. От нее самому часто перепадает.

— А что перепадает?

— Плохое и больное.

— Тебя били? — округлились глаза Степки.

— Бывало и это, случалось и худшее.

— А за что?

— Пьяные люди не понимают, что творят...

— Они, как мамка?

— Похоже. Потому, выбери себе другое...