Андрей Панов - Алтарь

Будин допил чай и отправился в соседнюю комнату мыть кружку.

У студентов начались каникулы. Будин, освободившись от обязанности вести занятия, взял двухнедельный отпуск, оставив Анджея присматривать за крысами в виварии. Животных оказалось много. Очень много: семьдесят! Они, видимо, привыкли видеть человека перед едой, поэтому, когда Анджей входил в виварий, крысы начинали усиленно протирать лапками мордочку, уши и усы, умываясь таким образом перед трапезой. В эти моменты за ними было очень интересно наблюдать, и невозможно было представить, что скоро все они окажутся на операционном столе с электродами в мозге.

Чуть позже Анджей с ужасом обнаружил, что корма крысам хватит дня на четыре. Заведующий центральным виварием не сказал ничего определённого: «У института нет денег пока. Как перечислят — обязательно привезём». Стало понятно, что придётся крысам самостоятельно искать себе еду, и что едой этой будут они сами…

Так и случилось. К концу каникул, несмотря на время от времени приносимые сотрудниками сухари, крыс осталось около тридцати. Появившийся на кафедре после отпуска Будин был сильно расстроен, но, скорее всего, не смертью крыс, а уменьшением количества экспериментального материала. Не дожидаясь, пока животные все перемрут, Илья Авдеевич принялся за свои опыты. А корм привезли только через полторы недели, когда крыс уже значительно поубавилось…

Как-то раз часа в два пополудни Анджей сидел за своим столом в лаборатории и дочитывал последние страницы книги Джеймса Данливи «Самый сумрачный сезон Самюэля С.». Купил он ее, будучи введённым в заблуждение аннотацией, в которой проза Данливи была названа чёрным юмором и охарактеризована «нетрадиционным, а то и откровенно непочтительным отношением к „вечным“ вопросам». Ещё имелось несколько хвалебных цитат из заграничной прессы, и всё это убедило Анджея приобрести книгу в надежде на увлекательное времяпрепровождение. Однако после прочтения первого десятка страниц ему стало в очередной раз понятно, что аннотациям доверять не стоит. Тем более аннотациям к современной прозе. В повести, название которой было вынесено на обложку, Данливи показал человека, помешанного на сексе, сопровождая всё описанием его нелицеприятных мыслей и пошлыми разговорами. Из рассказов же не запомнилось ничего. Деньги оказались потраченными впустую, и никакого удовольствия от чтения Анджей не получил.

«Писателям надо бы, — думал Анджей, — все свои произведения держать в разных папках: в одной — то, что действительно идёт от души, а в другой — то, что написано для получения гонорара. Так и подписать папку: „Коммерческая херня“! И издавать всё, не смешивая, а отдельными книгами, чтобы читатель смог решить, покупать ему эту дребедень или нет. А то покупаешь книгу, а после прочтения половины уже хочется её в мусорный бак выкинуть…».

Тут его размышления прервал Будин, неподалёку мастерящий новые электроды для опытов. Открыв свой кейс, он достал несколько скреплённых листов и протянул их Анджею:

— Не интересуешься такими вещами?

Листы оказались ксерокопиями журнальных статей. Сразу же в глаза бросились слова: «пришельцы», «космический корабль», «контакт»… Поняв, о чём эти статьи, Анджей, бегло просмотрев листы, вернул их Илье Авдеевичу со словами:

— Да нет… Выдумки всё это.

— Почему? Очень много свидетелей — тех, кого похищали.

— Они это всё могли придумать, чтобы создать вокруг себя шумиху и стать известными.

— Многие же под гипнозом выдают всё, что с ними происходило.

— Это тоже можно подвергнуть сомнению: гипноз — такая вещь… Тем более нельзя исключать личной заинтересованности гипнотизёра. Да и вообще, вся эта вера в тарелочки похожа на веру в бога: проявляет себя только для «избранных», а остальным — ни в коем случае: не доросли ещё!

— Но ведь так и есть — цивилизация ещё не дошла до должного уровня. А насчёт тарелок: у американцев уже давно имеются образцы. Они их сбивали не один раз. И фотографии имеются и видеоплёнки…

— Голливуд! — усмехнулся Анджей.

— Ладно. А экстрасенсы, а вечный двигатель?

— Вечный двигатель невозможно создать. Он противоречит законам природы. При существующих физических параметрах нашей системы — это нонсенс.

— Не скажи. У меня знакомый в Москве сделал такой двигатель. Даже испытания были. И прошли успешно.

— А статьи он публиковал?

— Да.

— В научных журналах? В центральных, рецензируемых?

— Это не знаю. Как-то не интересовался. Знаю, что есть статьи, а где?..

— Похоже на эпопею с торсионными полями. Опыты проводят, статьи публикуют в каких-то своих сборниках (в рецензируемые РАНовские журналы не принимают), а как комиссия по лженауке из академии приезжает, так ни один опыт не получается. Почему? А потому что нет этих торсионных полей. Зарплату люди задарма получают и статейки кропают, выдумывают!

— Про поля эти я не слышал, — удивился Будин. — О лептонах читал где-то, о биополе знаю, а об этом — нет. Кстати, вот биополе. Его-то наличие ты не отрицаешь?

— Не отрицаю. Но не в том виде, в каком его подают всякие любители эзотерики и экстрасенсы. Биополе — всего лишь биоэлектрическое поле вокруг человека, совокупное поле его клеток. Но оно настолько мало, что с его помощью нельзя манипулировать чем-либо внешним.

— А экстрасенсы. Ведь они именно по биополю фотографий находят пропавших, биополем лечат и другие действия совершают.

— Да шарлатанство это всё, обман. Полем нельзя лечить. Эффект, скорее всего, достигается посредством самовнушения: человек верит, что этот «лекарь» его вылечит, и выздоравливает, в конце концов. Обыкновенная психология. Вот почему в рядах экстрасенсов так много психологов. Назови они вещи своими именами, и никто к ним не пойдёт — наши люди боятся прослыть психбольными. Поэтому приходится называться экстрасенсами, ведьмами и колдунами. К ним почему-то народ испытывает большее уважение.

— Ну не скажи. Я вот лично был свидетелем того, как экстрасенсы в течение одного дня нашли угнанную машину. Даже конкретное место назвали.

— Денег, наверное, кучу содрали? Может, они с угонщиками заодно были: те угнали, а эти за деньги вроде как нашли? Может, популярность свою повысить хотели?

— Зря ты так скептически ко всему относишься. Вот я, например, на собственном опыте убедился, что биополе существует. Я сам, наверное, какой-то силой обладаю. Когда лечу, то в транс вхожу: ничего не замечаю, не слышу и не вижу. Только пальцами жму по нужной схеме. И вот, однажды закончил я сеанс, но, видимо, ещё не совсем вышел из такого состояния. Вхожу в дом, а передо мной дочь идёт. Я к ней чуть ближе подошёл, а она будто споткнулась и на диван упала. Спрашивает: «Пап, ты зачем меня толкнул?». А я говорю: «Не толкал я тебя». Видно, биополе моё ещё напряжено было, вот оно дочь и толкнуло, когда я подошёл близко.