Дуглас Кеннеди - Карьера

Администраторша клуба, миниатюрная, пухленькая дама лет сорока по имени Зельда, встретила меня на пороге без особого энтузиазма.

— А, это вы, мистер Аллен, — сухо заметила она. — А мы уж было решили, что вы покинули страну.

— Ну да, пришлось ненадолго уехать, — соврал я, — но я всегда о вас помнил. — И с этими словами протянул конверт, содержащий восемь сотенных банкнот. — Это чтобы восстановить отношения…

— Ну что ж, лучше поздно, чем никогда. Даже если нам пришлось отправить шесть писем…

— Как я сказал, пришлось надолго уехать. Но я искренне сожалею.

— Разумеется, вы осознаете, что всего лишь погасили просроченную плату за прошлый год? И что ваше членство пока не восстановлено? Так что если хотите снова играть в нашем клубе, придется подать заявление повторно.

— Ну, вообще-то сегодня меня пригласили.

— Надеюсь, ваш партнер по сегодняшней игре за посещение платит регулярно? — спросила директриса с едким сарказмом.

— Разумеется, — донеслось из-за спины.

Зельда подняла взгляд и с потрясением узнала в новом посетителе Джека Баллентайна. Тот стоял прямо за мной, в сером спортивном костюме от «Ральфа Лаурена», с теннисной сумкой коричневой кожи.

— Привет, Зельда, — одарил Баллентайн администратора широкой белозубой улыбкой.

Женщина тотчас залебезила:

— Ах, мистер Баллентайн, как я рада…

— Зельда, вы пытаетесь расстроить моего гостя?

— Ну что вы, мистер Баллентайн, разумеется, нет!

— А по-моему — да!

— Просто небольшое недоразумение, связанное с задолженностью…

— Но теперь оно улажено, верно? И моему другу не придется обращаться с новым заявлением о членстве, верно?

— Конечно же, нет, мистер Баллентайн! Мы восстановим вашего знакомого немедленно. А вам, мистер Аллен, приношу искренние извинения…

— Извинения приняты, — ответил за меня Баллентайн.

После чего, похлопав меня по плечу, добавил:

— Идем, парень. — И я отправился в раздевалку следом за ним.

Как только мы оказались вне пределов слышимости Зельды, Баллентайн повернулся и произнес:

— Ну, разве власть — не смешная штука? — И затем, протянув руку: — Рад познакомиться, Нед.

— Мистер Баллентайн, мне и вправду жаль, что вам пришлось вмешаться…

— Да с какой стати извиняться? Сколько ты задолжал клубу?

— Восемьсот, но уже рассчитался.

— Только чтобы сыграть со мной в теннис?

— Ну… э-э… да.

— Парень, ты поступил и умно, и глупо. Умно — потому что тебе таки удалось произвести на меня впечатление. А глупо — потому что никогда, ни за что не нужно терять уверенность в себе и унижаться из-за пустячного долга в восемь сотен. Это тебе говорит человек, который пять лет назад пролетел на двести миллионов. Так что восемьсот баксов — даже не карманные деньги. А теперь двигай в раздевалку, а оттуда — быстро на четвертый корт. Через четыре минуты — наше время.

Я успел переодеться и выйти на корт за две минуты.

Баллентайн снял спортивный костюм, теперь на нем красовались белоснежная рубаха-поло и шорты ей под стать. Стоя посередине корта, мой противник проделал несколько не вполне естественных упражнений по растяжке, явно наслаждаясь вниманием игроков на всех соседних площадках.

— Сюда, приятель, — знаком пригласил Баллентайн. — Джерри говорил, что ты в игре — настоящий убийца.

— Ну, раньше иногда такое изредка бывало. Зато теперь я — обычный, средней руки теннисист.

— Никогда не называй себя середняком! Тем более, если способен надрать другим задницу. Ведь ты, Нед, еще в состоянии надирать задницы, правда?

— Э-э… кажется, да.

Шеф Джерри бросил мне теннисный мячик:

— Ну что ж, посмотрим, справишься ли ты со мной.

Через пять минут я убедился: Джек Баллентайн и в самом деле настроен на серьезную игру. А поскольку я не появлялся на корте вот уже несколько месяцев, а кроме того, не вполне настроился на бой (несмотря на подначку Баллентайна), то обе подачи мой партнер выиграл всухую и измотал меня в ходе рискованной игры, пять раз закончившейся вничью.

И вот уже Баллентайн опережает со счетом 3:0, посылая на мою половину корта озадаченные взгляды: «чего не играешь?». И вот тогда я внезапно начал играть старательно, заставляя партнера побегать, прежде чем получить каждое очко.

Не успел Баллентайн опомниться, как я обыграл его в двух сетах, дважды провел подачу, опережая соперника со счетом 4:3. Во время напряженного восьмого гейма Баллентайну чудом удалось добиться счета сорок-тридцать.

Но я не сдавался и выиграл следующую подачу, тем самым уравняв счет. И тут Баллентайн занервничал, допустил две ошибки подряд, отправил мяч за пределы корта, тем самым подарив мне тройной сет-пойнт.

Проигрывая, Баллентайн ни разу не проявил беспокойства или волнения. Вместо этого бил по мячику изо всех сил и, трижды кряду выиграв по очкам, сравнял счет. И тогда я совершил непринужденную ошибку, послав мячик в сетку ударом слева и продув партию, поскольку мячик рикошетом улетел за пределы корта.

Теперь счет оказался пять-пять, и я знал, что позволю Баллентайну выиграть. Я вовсе не утратил боевого задора. Наоборот, смог продемонстрировать бойцовские качества, перейдя от проигрышного счета три-ноль к тройному сетпойнту Но я понимал: внезапно добить Баллентайна после того, как он отыгрался в сете до ничьей, будет стратегической ошибкой. Только соперник мог спасти меня от безработицы. Я должен подарить ему победу, и не просто так, а подчеркнув, что понимаю, кто здесь главный.

И благодаря легким ошибкам и паре еле уловимых огрехов Джек Баллентайн выиграл со счетом семь-пять. Прозвучал звонок, объявляя о завершении отведенного времени. Я направился к сетке, протянув ладонь для рукопожатия. Но прежде чем пожать руку, Баллентайн наградил меня суровым взглядом исподлобья.

— Почему ты провалил сет? — спросил он.

По резкому тону я понял: не время нести чушь о честной и чудесной победе. А потому ответил, не отводя глаз:

— Потому что мне крайне нужна предложенная вами работа. А еще потому, что в «Зоне успеха» вы говорили: в жизни бывает, что проигрыш оказывается стратегически верным ходом.

Баллентайн позволил себе еле заметно улыбнуться. Наконец, пожимая мне руку, произнес:

— Добро пожаловать в команду.

Офис выделили крошечный. Отсек восемь на восемь футов, всю обстановку которого составляли железный стол, металлический стул с прямой спинкой и телефон. Каморка располагалась в самой глубине небоскреба, занимаемого компанией «Баллентайн Индастриз». И если средоточие деловой активности империи Баллентайна приходилось на большое скопление стильных офисов на восемнадцатом этаже, то я очутился на задворках третьего.