Джудит Леннокс - Зимний дом

— У меня завелись самые настоящие блохи. Вы даже представить не можете всей глубины моего отвращения к себе. Хотелось сжечь всю одежду и искупаться в дезинфицирующем растворе. — Джо провел рукой по небритой щеке. — Прошу прошения. Должно быть, я выгляжу как…

— Вам не за что извиняться. — Рука Ричарда легла на его плечо. — Мы с Дейзи собирали пожертвования для мужского общежития в Кембридже. То, что мы видели… Там было полно таких же молодых людей, как вы, у которых не было ни денег, ни надежды. — В голосе Ричарда слышалось искреннее чувство. — Джо, по крайней мере, у вас есть семья.

Эллиот поднялся из-за стола:

— Спасибо за завтрак. Наверно, мне уже пора…

— Пора? — удивился Ричард. — Ни в коем случае. Вы должны остаться у нас. Вы — наш гость.

Джо застыл в нерешительности, крутя в пальцах незажженную сигарету.

Ричард мягко сказал:

— Возможно, я чересчур эгоистичен. Конечно, у вас есть веские причины вернуться в Лондон. Работа… Или девушка…

Джо покачал головой. В Лондоне у него еще не было ни дома, ни работы. А единственная девушка, которую он любил и будет любить всегда, спала на втором этаже этого дома.

— Нет. Ни того, ни другого, — ответил он. — Если вы не против, я с удовольствием останусь.

И удивился, поняв, что говорит чистую правду.

Почти неделю Робин провела в постели, как ей велели и доктор Лемон, и Дейзи. Постепенно кашель утих, температура спала, она снова смогла нормально есть и крепко спать. К Робин начало возвращаться спокойствие, которого она не испытывала уже полгода. Снег все шел; просыпаясь, Робин лежала и довольно смотрела на мягкие и пушистые хлопья, падавшие с неба. Из окна спальни она видела реку и зимний дом; его крыша была покрыта толстым слоем снега, на стрехах звенели сосульки.

Когда Робин становилось скучно, Ричард читал ей, Хью играл с ней в карты, а Джо что-нибудь рассказывал. Однажды днем Джо сидел в кресле рядом с ее кроватью, вытянув длинные ноги. Робин посмотрела ему прямо в глаза и сказала:

— Ты поссорился с Фрэнсисом.

— По-моему, мы оба с ним поссорились.

Она сдвинула брови.

— Но ты помиришься с ним. Правда, Джо?

— Едва ли.

Злопамятность к числу пороков Фрэнсиса не относилась. Робин не вынесла бы, если бы между ним и Джо образовалась пропасть.

— Джо… Что бы между вами ни вышло, Фрэнсис забудет. Он всегда все забывает.

Эллиот покачал головой.

Девушка с жаром сказала:

— Но ведь вы знаете друг друга столько лет! Неужели ты хочешь совсем порвать с ним? Пожалуйста, Джо…

Он помрачнел.

— Робин, дело не во Фрэнсисе, а во мне. — Он остановился и уставился в потолок. А потом промолвил: — Я сказал Фрэнсису, что занимался любовью с Вивьен.

На мгновение Робин лишилась дара речи.

— Тогда ясно, почему Фрэнсис… Но ты скажешь ему правду, ведь так, Джо?

Он ничего не ответил. Только посмотрел на нее.

— Ох… — наконец еле слышно промолвила Робин.

— Сама понимаешь, это не тот случай, когда можно пожать друг другу руки и обо всем забыть.

— Не тот.

У Робин снова заболела голова. Она чувствовала себя наивной дурочкой. Разве она не замечала, что Джо влечет к Вивьен? Можно было представить себе, как Фрэнсис отнесся к тому, что Джо занимался любовью с его, Фрэнсиса, матерью. Она услышала слова Джо:

— Ты устала. Я пошел.

Потом он наклонился, поцеловал ее в лоб и вышел из комнаты. Она смотрела на снег и понимала, что поступок Джо стал концом целой эпохи. На их тройственном союзе можно было поставить крест. То, что когда-то объединяло ее, Джо и Фрэнсиса, прошло. Прошло навсегда.

Он не собирался ничего рассказывать, но все же пришлось. Джо выбрался из дома, прошел через сад и спустился к реке. Занесенные снегом поля смыкались с пасмурным небом, так что линия горизонта была неразличима. «Что за неразбериха, — думал он. — Робин любит Фрэнсиса, я люблю Робин, я смертельно обидел Фрэнсиса, который, возможно, не любит никого на свете, кроме Вивьен…»

Услышав хруст снега, он обернулся и увидел Хью Саммерхейса. За неделю, что Джо провел на Болотах, они стали приятелями.

— Великолепно, правда? — сказал Хью.

Его карие глаза смотрели на белые поля и затянутую льдом реку.

Джо кивнул.

— Хочется лепить снеговиков и оставлять на снегу свои следы, верно?

Эллиот понял, что брат Робин осторожно следит за ним и тщательно выбирает слова. Наконец Хью сказал:

— Этот парень, с которым встречается Робин… Фрэнсис… Ты его знаешь?

Эллиот снова кивнул:

— Я знаю Фрэнсиса много лет. Мы вместе учились в школе.

— Он достаточно хорош для нее? — напрямик спросил Хью.

Джо не знал человека, который был бы достаточно хорош для Робин. Фрэнсис для этого не годился, а он сам — тем более. Но следовало соблюдать объективность.

— Фрэнсис… Такие люди попадаются только раз в жизни. У него есть все: внешность, талант, обаяние, мозги. Я выносил школу только благодаря ему.

Хью Саммерхейс дураком не был и заметил, что при этом Джо отвел взгляд.

— Но хорошо ли он с ней обращается?

Джо начал торить тропу к маленькой хижине, нависавшей над водой.

— Иногда, — донеслось до шедшего позади Хью.

— Черт… — Он впервые услышал, как с губ Саммерхейса сорвалось ругательство. — Безответная любовь ужасно выматывает. А Робин влюблена в него по уши, верно?

Джо не ответил. Он поднялся на веранду и через окно увидел печь, стол и стулья.

— Это домик Робин, — объяснил Хью. — Она обязательно покажет его тебе, когда поправится… Нужно, чтобы за ней кто-нибудь приглядывал. Я бы взял это на себя, но в Лондоне от меня никакого толку. Я больше не могу там жить. Может быть, ты?..

Вопрос повис в морозном воздухе. Джо встретил взгляд Хью и все понял.

— Неужели это так заметно? — негромко спросил он, и Хью ответил:

— Только мне. Я большой специалист по части безответной любви.

Джо немного постоял на веранде, положив руки на тонкие перила. Он понимал, чего ему будет стоить просьба Хью: возвращение в Лондон вместе с Робин обернется для него новой болью. Придется стоять в стороне, следить за тем, как Фрэнсис снова и снова обижает ее, а потом собирать осколки…

Что ж, выбора у него все равно не было.

— Я прослежу, чтобы все было в порядке, — пробормотал он.

Последовало молчание. А потом Хью Саммерхейс улыбнулся и сказал:

— Снеговики, говоришь? Если мы слепим их на берегу, Робин увидит их из окна спальни.

Они вылепили снеговика, медведя, хижину и некое существо, которое должно было изображать пингвина. К тому времени стемнело; пришлось зажечь в саду фонари и бросать снежками в окно Робин, пока та не выглянула. Робин захлопала в ладоши, а Дейзи отчитала обоих за то, что они подняли столько шума.

Каждое утро Джо совершал долгие прогулки по замерзшим Болотам — чаще один, иногда с Хью или Ричардом. Ричард, который сумел в первую неделю пребывания пробудить в Джо любовь к фотографии, сначала попросил посмотреть его снимки, привезенные из Йоркшира, а потом одолжил ему свою старую бокс-камеру. [14] Нераздвижная фотокамера с постоянным фокусным расстоянием и простым затвором. Джо целыми часами гнул спину в заиндевевшем тростнике, установив тяжелую камеру на треногу и пытаясь запечатлеть это зачарованное белое царство. Эллиот полюбил Болота, в их хрупкости и оторванности от остального мира было что-то колдовское. Он съездил в Кембридж и купил нужное оборудование. Он надолго закрывался в холодном сарае, занавешивал единственное окошко одеялом, чтобы оно не пропускало света, и чувствовал давно забытое удовлетворение при виде того, как на бумаге, опущенной в проявитель, постепенно возникает изображение. Увидев фотографии проселка и болота, Ричард Саммерхейс мягко пожурил гостя и написал на обороте конверта адрес своего лондонского друга, профессионального фотографа. Джо смущенно протестовал, но впервые за многие годы начал строить планы на будущее.