Джоан Скеррет - Та, которая покупает

«Да, — подумала Уэсли, проводя рукой по роскошному постельному белью, — я должна заботиться о своей коже». Она заслуживает большего, чем дешевые грубые простыни от «Лайненс энд фингс». Но не могла же она остановиться на одном комплекте. Что она будет делать, когда сдаст его в химчистку? Поэтому купила сразу четыре. Волоча огромные вздувшиеся пакеты по магазину, Уэсли остановилась возле обувного отдела. Здесь других вариантов и быть не могло. Не так уж часто девушке с одиннадцатым размером ноги попадались искусно сделанные, мягкие, шикарные, сексуальные туфли, которые хотелось надеть и не снимать целый день. Она примерила одну пару — они оказались как раз впору, ноге было удобно, кожа нежно облегала ее. А с девятисантиметровыми каблуками она теперь казалась еще выше ростом. Вышагивая по обувному отделу, Уэсли чувствовала в себе новую силу, будто проснувшаяся внутри ее амазонка теперь во всеуслышание заявила о своих правах. Она должна сохранить это чувство навсегда. «Почему я никогда раньше не носила обувь на высоких каблуках? — удивлялась она, разглядывая себя в большое, в полный рост, зеркало. — В этих туфлях я выгляжу как настоящая крутая сестричка!» Услужливая продавщица принесла пару «Кристиан Лабутен». Примерив эти туфли, Уэсли решила, что сможет ходить по воде. А потом еще одну пару. И еще одну. Скоро вокруг нее образовалась гора из обувных коробок.

— Беру все, — заявила она улыбающейся продавщице, которая, без сомнения, уже подсчитывала свои комиссионные.

После Уэсли сравнивала себя со Златовлаской из сказки про трех медведей. Проглотив три тарелки каши и не наевшись, она отправилась на кухню, приготовила еще и опять все съела.

Она продолжала покупать без остановки и, подписывая очередной чек, чувствовала, будто ей безнаказанно сошло с рук убийство.

«Почти пять тысяч долларов! Но я работала как вол! — успокаивала она себя. — Тем более я не трачу столько каждый раз. Как Лана! И вообще, могу я хоть немного побаловать себя? Я это заслужила после всего, что мне пришлось пережить, после того как Майкл меня бросил. Мне так идет новая одежда. Лана права. Кто, как не я сама, станет заботиться обо мне? Четыре тысячи долларов! Но мне удалось отложить довольно много за последние годы. Я заслужила».

Теперь ее квартира стала воплощением самых безудержных фантазий. Вся ванная комната была уставлена баночками, тюбиками, бутылочками и пузырьками от «Киле», «Ла Мер» и «Шанель». Гардероб ломился от одежды самых крутых марок: «Стелла Маккартни», «Трейси Риз», «Хлое», — не говоря уже о бешеном количестве сумочек «Луи Виттон», «Боттега Венета», «Диор». Еще три месяца назад, услышав эти имена, она подумала бы, что они принадлежат девушкам из чикагских районов Саут-Сайд или Уэст-Сайд. Но теперь они стали дороги ей, словно близкие родственники. Гораздо дороже, чем она того хотела. Ее жизнью завладели вещи; ее тело, кожа, даже душа иногда погружались в роскошные ткани, мягкие и сильные запахи, бархатные кремы и лосьоны. С новыми вещами ее жизнь стала теплой и уютной — такой же, как вот это стеганое одеяло «Ральф Лорен».

Но здравый смысл время от времени вторгался в ее новомодное и роскошное существование. Он вел себя словно непрошеный и упрямый гость. Она потеряла контроль над ситуацией, необходимо было разобраться с финансами, узнать, сколько денег осталось. Какое-то время она раздумывала, а не найти ли ей работу на неполный день, чтобы компенсировать постоянный отток сбережений с кредиток «Мастеркард» и «Виза». Идея не давала ей заснуть по ночам и жужжала в мозгу как надоедливая муха: «Ты слишком много тратишь. Ты слишком много тратишь. Ты слишком много тратишь». Пойти работать? Работа явно не вписывалась в ее тщательно продуманные жизненные планы. Она хотела посвятить все свое время занятиям. Уэсли досконально рассчитала, сколько денег придется потратить за время учебы в бизнес-школе, — все до последнего цента. Конечно, это было сделано до того, как она узнала цену дружбы с Ланой. Она не могла больше тратить деньги налево и направо. Но и работа казалась ей не самым лучшим выходом из положения.

Из всех рассмотренных вариантов работу личным тренером Уэсли посчитала менее травматичной. Она уже вела занятия в течение шести месяцев после колледжа, и это было совсем неплохо. Она бегала и по-прежнему находилась в хорошей форме; ей не составит особого труда получить лицензию в Массачусетсе. Она смогла бы заработать достаточно денег, чтобы начать расплачиваться с растущими как снежный ком долгами.

«Уф! Помимо учебы с утра до ночи еще и работа», — поморщилась Уэсли.

Вдалеке она видела дома в Эдгартауне.

«Я могла бы поселиться там, — фантазировала она. — Может быть, когда-нибудь».

Она посмотрела на Лану, оживленно разговаривающую с подругой.

— Боже мой! Мы были в Милане в одно и то же время. Где вы останавливались? — широко распахнув глаза от удивления, щебетала девушка.

Уэсли вздохнула. «Готова поспорить, поиск работы занимает Лану сейчас в последнюю очередь», — подумала она. Это было несправедливо. Лане, которая ничего не ценила в жизни, было дано все. Уэсли же, напротив, чувствовала, что должна вкалывать изо всех сил ради каждой мелочи: стипендия на учебу в частной средней школе в Чикаго, стипендия за достижения в баскетболе в Северо-Западном университете, изматывающие интервью и абсурдные тесты при приеме на работу в «Рисерч ассошиэйтс инк».. У нее не было никакого задела, хотя родители постоянно твердили, как ей повезло в жизни. Теперь она понимала: это не ей повезло, а Лане. Уэсли не сомневалась, что была умнее Ланы, однако это ее не приняли в Браун. Когда в старших классах во время каникул все одноклассники отправлялись путешествовать по Европе или Африке, она либо оставалась на все лето в Чикаго работать в церковном лагере, либо уезжала на пару недель вместе с отцом в командировку на Карибы. Она не играла на пианино, как Лана. Ей очень хотелось, и она просила родителей оплачивать уроки, но Клара Данстер заявила, что в занятиях нет никакого смысла, поскольку дома все равно не было пианино, чтобы каждый день практиковаться.

Она думала, что чувства, не дававшие ей сейчас покоя, уже давно утихли в тайниках ее души и были похоронены там навечно. Не тут-то было. Они всегда вылезали на поверхность во время учебы в старших классах и иногда напоминали о себе в колледже. Казалось, на жизненном пути ей всегда попадались люди, которым было дано гораздо больше. Но что бы она ни делала, чего бы ни добивалась, все равно ей было до них далеко. Она поступила в Северо-Западный университет, получив стипендию за атлетические достижения; а Дженни Матесон выиграла значительно более престижную стипендию за академические успехи. Так было в старших классах школы. Сейчас она вновь чувствовала себя неуверенным, озлобленным человеком. Человеком, которого она с трудом узнавала.