Джоди Пиколт - Идеальная жизнь

Я думала, что встречаться с ним каждый день будет легко.

Меня удивила тишина. Ни одна камера не работала, никто неистово не размахивал руками с криком «Мотор!», никто не произносил ничего, даже отдаленно напоминающего текст. Все съемочное оборудование покрывал слой мелкой красной пыли, как будто им вообще в последнее время не пользовались. Неудивительно, что необходимо три месяца, чтобы снять двухчасовой фильм.

Насколько я видела, съемки проходили на трех площадках.

Первая — настоящее место раскопок в ущелье, которое очень напоминало место раскопок Калифорнийского университета всего в километре отсюда.

Вторая — ряд палаток. Перед одной из которых я заметила актрису, которую раньше видела на экране, но фамилии ее вспомнить не смогла. На ней были защитного цвета шорты и куртка от «Калахари», и я решила, что первым делом скажу художнику по костюмам, что модель из «Нэшнл джиогрэфик» не имеет ничего общего с реальностью и проигрывает удобной старой футболке.

Третья площадка представляла собой возвышение, которое должно было выглядеть как внутреннее убранство палатки. Там стояла кровать, несколько умело расставленных пустых коробок и низкий столик на трех ножках. На полке — фигурная фарфоровая чаша и кувшин. Я не сдержалась и рассмеялась. Китайский фарфор?

Через несколько минут рядом со мной присела девушка.

— Черт, жарко! — сказала она и улыбнулась. Это была первая по-настоящему открытая улыбка с момента моего приезда. — Вы с кем здесь?

— Сама, — ответила я. Вопрос застал меня врасплох, как будто я должна была прийти в сопровождении. — Я консультант по техническим вопросам. По антропологии.

— Ух ты! — восхитилась девушка. — Вы хотите сказать, что зарабатываете себе этим на жизнь?

Я улыбнулась в ответ.

— Я думала, наоборот: что это я должна восхищаться. Потому что вы работаете в кино.

— Ой, я не совсем в кино работаю, — сказала собеседница. — Я ее помощница. — Она указала на женщину в куртке типа сафари, которая просматривала сценарий. — Меня зовут Ли-Энн.

Я представилась и пожала собеседнице руку, а потом кивнула в сторону слоняющейся толпы.

— Почему все бездельничают? — поинтересовалась я.

Ли-Энн засмеялась и встала.

— Так снимают кино, — ответила она. — Много спешки и ожидания. Давай вставай! Держу пари, ты понятия не имеешь, где здесь оазис, — сказала она, переходя на «ты».

Я последовала за ней. Внутри длинной низкой палатки кипело веселье. Мои глаза перебегали из одного конца стола на другой, отмечая запотевшие кувшины с соком манго и лимонадом, грозди бананов и горы киви, небольшие бутерброды с курицей и пластинками вареного яйца, салаты из капусты, моркови, лука под майонезом и блюда макарон с кунжутом.

— Это обед? — спросила я.

Ли-Энн покачала головой.

— Мистер Риверс любит, чтобы между дублями было чем перекусить. Он все и организовал, если точнее, Дженнифер. Она работает у него помощником, как я у Джанет. Если думаешь, что это изобилие, дождись обеденного меню. Вчера подавали мечехвоста. Представляешь? Мечехвост в Африке!

Я нерешительно взяла банан, очистила его и вышла из палатки под знойное солнце. Запрокинула голову, прикрывая ладонью глаза.

— О чем этот фильм?

Ли-Энн очень удивилась, что мне никто не рассказал. Это некая научная фантастика. Алекс Риверс играет антрополога, который обнаружил останки, на первый взгляд очень древние. Он начинает определять их возраст и узнает, что они датируются шестидесятыми годами двадцатого века. Потом он замечает, что химический состав костей, даже если это скелет предка, не совсем обычен. Оказывается, он принадлежит инопланетянину, что, разумеется, заставляет ученого задуматься, откуда он вообще здесь взялся.

Я вежливо кивнула, когда Ли-Энн закончила. Сама бы я на такой фильм не пошла, но, вероятно, сборы будут неплохими.

Я последовала за ней к небольшой группе людей. Меня представили, и все имена я тут же забыла. Большинство членов съемочной группы сидели на земле. Ли-Энн заговорила с какой-то женщиной об условиях в местных уборных, а я прислонилась спиной к высокому складному креслу.

Кресло было похоже на то, в котором сидела женщина-сценарист, только на спинке его было написано «Алекс Риверс». Кресло было пустым, и Алекса Риверса поблизости видно не было, поэтому я уселась в кресло.

Ли-Энн охнула и схватила меня за руку.

— Встань немедленно! — велела она.

Я испуганно взвилась с кресла, подняв облачко пыли, от которой все закашлялись.

— Это всего лишь кресло, — сказала я. — Оно же пустое.

— Это кресло мистера Риверса. — Я продолжала недоуменно таращиться на нее, ожидая объяснений. — Никто не садится в кресло мистера Риверса.

Господи боже! Все намного хуже, чем я ожидала. Я попыталась убедить себя, что триста пятьдесят долларов в день — это более чем достаточная компенсация за обучение человека, который считает, что фарфоровым кувшинам самое место в палатке у места раскопок, и который настолько напыщен, что позволяет лишь собственной драгоценной заднице касаться холщового складного кресла.

Я поняла, что сейчас что-то произойдет, когда по толпе пробежал трепет, почти такой же быстрый, как шепот. Съемочная группа начала подниматься, отряхивать шорты и занимать места на съемочной площадке. Трое мужчин взобрались на тележку к камере, звукорежиссер прижал руку к одному наушнику и перемотал кассету.

Мужчина, который раньше бежал за веревкой, окликнул женщину по имени Зуки.

— Где дублерша? — заорал он. — Зуки, ты нам нужна для освещения!

Женщина, которая не была актрисой Джанет, направилась к палаткам, и тут же вокруг нее установили ряд ламп и принялись регулировать свет.

Я не сводила глаз с яркого белого луча, именно поэтому не заметила Алекса Риверса, пока он на меня чуть не наступил. Актер бросил куртку в кресло, на которое я посмела присесть, и, казалось, обратил на меня внимания не больше, чем на окружающий его воздух. Он негромко разговаривал с мужчиной, которого я сочла Берни Ротом, потому что он выглядел не менее напыщенно и так же, как Алекс, не обращал внимания на окружающих.

Алекс Риверс что-то говорил о черной веревке, которую я видела раньше. Проходя мимо, он коснулся моей руки, и я отпрянула.

И дело не в том, что он со мной столкнулся, — меня опалил жар его кожи. Я потерла плечо, уверенная, что там остался ожог или рубец, — доказательство того, что я почувствовала. Я смотрела ему вслед, дивясь тому, что меня подводит зрение: вместо того чтобы становиться все меньше и меньше, Алекс Риверс, казалось, заполнял собой все поле моего зрения.

Сама не понимая, что делаю, я пошла за палатки, держась на приличном расстоянии, но достаточно близко, чтобы слышать их разговор. Он, Берни Рот и высокий мускулистый мужчина ощупывали черную веревку, которую принесли туда раньше. Четвертый мужчина буквально покачнулся под напором гнева Алекса Риверса.