Михаил Нисенбаум - Почта святого Валентина

— Ну пойдем, дорогой. С супругой тебя познакомлю, она-то отца помнит. — Доктор силился вернуться в реальность и стряхнуть чары времени, когда он был маленьким, отец большим, а рыхлая копеечная халва — самым вкусным лакомством на свете.

Закончив номер, на пике рукоплесканий Хронов вышел в коридор, стягивая на ходу свой звездный плащ. В коридоре, по-прежнему перегороженном лучами солнца, стоял, глядя в окно с терпеливо-озабоченным видом, Денис Кондаков, человек шести лет. Человек держал руки в карманах куртки. Взглянув на Хронова и щурясь от солнца, он сказал с упреком, смысл которого был совсем непонятен:

— Ну че ты тормозишь так? Пошли давай по-быстрому.

— Куда?

— «Куда-куда». На наше место, куда. Я зажигалку достал, понял?

«Интересно протекает моя свадьба», — усмехнулся про себя Хронов, но почему-то все же пошел следом за парнишкой, спускаясь в потемках по ступенькам. После душного зала на улице он сразу замерз. От восточного угла самого дальнего павильона Денис отсчитал четыре шага, приставляя пятку одного ботинка к носку другого.

— Чем копать? — спросил он у Георгия.

— А я знаю? — растерялся и без того ничего не понимавший Хронов.

— Шел бы да поискал, — недовольно приказал мальчик.

Пожав плечами, Гоша все же подчинился — отчасти из любопытства, отчасти снова попадая в зависимость от сердитой власти, которую много лет назад проявлял над ним Денис. В песочнице ничего не было, кроме забытой пластиковой формочки в виде зеленого попугая, зато рядом нашлась отломанная ветка с острым концом. Когда он принес ветку, держа ее на вытянутой руке двумя пальцами, Денис смотрел на него исподлобья.

Земля была сухой, рыхлой, и через пару минут ветка уткнулась во что-то твердое. Суглинок сыпался обратно, словно не желал отдавать жестяную коробку из-под печенья, которую Денис вынул сам, почти оттолкнув Хронова. Поддев крышку, он открыл солнцу россыпи богатства: тугую пачку вкладышей от жвачки «Турбо», крупную свинцовую пломбу и кусок черствой белой глины, который с сухим стуком распался в пальцах у Георгия.

— Поделим? — неуверенно спросил Хронов.

— Платок есть? Заверни ложку. Да не так, господи! — Бестолковость друга выводила мальчика из себя. — Ложь свинец. Ну положь ты нормально!

Торжественно достав из кармана куртки простенькую пластмассовую зажигалку, Денис чиркнул искрой, поднес под донышко ложки, и они стали следить за тем, что происходит со свинцом. Гоша боязливо прислушивался к своим пальцам — не начнет ли черенок раскалившейся ложки жечь сквозь платок. Но вот поверхность свинцовой пломбы, похожей на маленькую башню дота, посветлела, по ней задышали хвойные узоры. Наконец она расплавилась, оплыла и превратилась в большую каплю.

— Держи только ровно, — спокойно распорядился мальчик, — а то не хватит. Подставляй форму.

— Форму? — Только сейчас Хронов обнаружил, что в куске белой глины сереет углубление. Медленно креня тяжеленькую ложку, он любовался посвежевшим жидким металлом, который вливался прямо в темную щель и заполнял ее по кругу. Через несколько секунд Денис прижал форму верхней половинкой и держал у щеки, прислушиваясь к происходящему внутри.

Через минуту, осторожно разняв половинки, Денис плюнул себе на мизинец и поднес капельку к затвердевшему и снова помутневшему металлу.

— Руку давай, — скомандовал он.

Георгий протянул руку, и горячей тяжестью в ладонь упало колечко с тончайшими лепестками окалины по краям. Лепестки были оборваны, и шестилетка Денис загладил неровности веткой.

— Это мне? — Хронов попытался надеть кольцо на указательный палец, но оно оказалось мало.

— Тебе, тебе. В другой раз мне меч отольем. Давай иди, тебя ждут там.

Сжимая в ладони свинцовое кольцо и ежась от расчищенной, расцарапанной даже новизны, жених бежал по дорожке, боясь опоздать в последнюю машину, которая уже готова была ехать прочь из этого двора и из этого времени, дальше — к Ануш. Колечко все еще оставалось горячим.

Мыльная пена в ушах после душа клетчато жевала воздух. Страшно, напряженно тянулось время накануне роковых событий. Что роковых, Стемнин был уверен. Он сортировал доводы, выбирая и разглядывая только минусы. В его отборе не сказывался обдуманный метод: так уж был устроен его ум. Стемнин всегда начинал с «но» и, как правило, собирал их до тех пор, пока выросшая гора не заслоняла цели. Сказывалась ли в этом природная осторожность или органическая неспособность к деятельной борьбе — чем важней было намерение, тем больше находилось и возражений. Впрочем, нельзя сказать, что опасения Стемнина были безосновательны.

— Нет, я не говорю даже про то, какой капкан ты ставишь сам себе с Веденцовым. Мало тебе, что он тобой позавтракает и будет, между прочим, прав? — Он громко говорил сам с собой, пытаясь перекричать горячую воду. — Этого тебе мало. Дальше. У Вари ребенок. Возможно, очень милый ребенок, но вообще-то ты не знаешь какой. Понравится ли он тебе и ты ему понравишься ли? Потом родители… Ты же не видел ее родителей… Ладно, пускай, родители есть у всех, выводим за скобки. Но есть еще отец ее ребенка, муж, она ведь пока не развелась, и этот человек даже не знает о твоем существовании. Ну что бы Варваре сначала не завершить эти отношения, а потом уж… Нет, они не могут шагу ступить, не имея гарантий! Как олимпийский огонь — из рук в руки.

Стемнин бросал эти аргументы и упреки, пытаясь придавить, затоптать разгоравшееся в нем пламя. Но с каждым очередным возражением он чувствовал, что только подбрасывает новые ветки. Так случается, когда в костер валят охапками еловый лапник — густой, тяжелый, сырой. Какое-то время кажется, что огонь погас. Потом сквозь затрещавшую хвою нитями и лоскутами протягивается млечно-голубой дым, его все больше, он обволакивает ветки, каждая хвоинка, пересыхая и задыхаясь, начинает скручиваться и трещать. Минута — и из дымовой кудели вырывается жаркое победное пламя. Все, чем его прижали к земле, становится жертвой огня и питает его растущие силы.

Именно так страхи и сомнения бывшего преподавателя, его рассудительные возражения сгорали, всю свою силу отдавая тому, чему призваны были помешать.

Нет, не так представляла Ануш день своей свадьбы. Когда пыталась угадать, что за сюрпризы готовит эта непонятная почтовая фирма, воображала что угодно, только не возвращение в школу. Ну полет на воздушном шаре, ну похищение, ну скачку на конях… Разумеется, чтобы цветы, чтобы сердце прыгало, чтобы дух замирал. Но школа… И что будет дальше? Горячий обед в столовой? Урок черчения? Хорошо хоть форму надеть не заставили.

Нюша замедлила шаг. Что-то неслышно приплясывало в воздухе. Мелькнула мысль: а если махнуть на все рукой и просто погулять?