Пауло Коэльо - Победитель остается один

«Если ты веришь в победу, победа верит в тебя.

Рискни всем во имя своего шанса и отринь от себя все, что сулит тебе спокойствие и уют.

Талант – это всеобъемлющий дар. Однако нужна отвага для того, чтобы пользоваться им: не бойся быть самой лучшей» .

Но Габриэла сознает: недостаточно сосредоточиться на изречениях великих мудрецов и наставников, надо попросить помощи небес. И начинает молиться, как всякий раз, когда впадает в смятение или тревогу. Она чувствует, что должна принести обет, и решает, что если получит эту роль, пешком пройдет от Канн до Ватикана.

Если фильм в самом деле снимут.

Если он получит мировой успех.

Нет, достаточно просто сняться у Джибсона – ее сразу заметят другие режиссеры и продюсеры. Вот если случится так, она совершит это паломничество.

Стоя в условленном месте, она смотрит на море, снова проглядывая сообщение от агента: если он уже в курсе дела, то, стало быть, дело это серьезное. Но что значит совет «соглашаться на все»? Переспать с режиссером? С исполнителем главной роли?

Прежде она на такое не отваживалась, но сейчас готова на все. Тем более что любая женщина мечтала бы о связи с мировой знаменитостью.

Она снова устремляет пристальный взгляд на море. Она могла бы успеть забежать домой и переодеться, но из суеверия не стала этого делать: если уж отправилась на пробу в джинсах и белой блузке, в этом надо оставаться до вечера. Потом, ослабив пояс, садится в позу лотоса и, как предписывает йога, дышит медленно и глубоко, чувствуя, как все – тело, сердце, голова – приходит в норму.

Из подлетевшей к пирсу моторки выпрыгивает человек:

– Габриэла Шерри?

Она кивает, и человек помогает ей спуститься в лодку, начинающую путь по морю, заполненному яхтами всех видов и размеров. Рулевой не произносит ни слова и, кажется, вообще уносится мыслями в неведомую даль, воображая, что происходит сейчас в каютах этих корабликов, и думая о том, как хорошо быть владельцем одного из них. Габриэла колеблется: в голове у нее роятся бесчисленные вопросы, и довольно одного приветливого слова, чтобы незнакомец превратился в союзника и помог ей драгоценной информацией насчет того, как себя вести в таких обстоятельствах. Но кто он такой? Может быть, он даже обладает влиянием на Джибсона, а может быть, просто выполняет его поручения вроде этого – доставляет хозяину начинающих актрис.

Нет, лучше уж не рисковать.

Через пять минут они подваливают к борту огромного белоснежного корабля с надписью на носу – «Сантьяго». Моряк спускает трап, помогает Габриэле подняться на борт и через просторный центральный салон, где идут приготовления к сегодняшней вечеринке, ведет на корму. Там, у маленького бассейна, стоят два столика под зонтиками и несколько шезлонгов. Нежась в лучах предвечернего солнца, у бортика сидят Джибсон и Звезда.

«Что ж, я согласилась бы переспать и с тем, и с другим», – думает она, улыбаясь этой мысли. Она чувствует себя уверенней, хотя сердце бьется чаще, чем всегда.

Звезда оглядывает ее с головы до ног и улыбается ободряюще и сочувственно. Джибсон встает, отодвигает один из шезлонгов, расставленных вокруг стола, предлагает сесть, предварительно крепко пожав ей руку. Потом куда-то звонит и заказывает апартаменты в отеле. Громко повторяет номер, глядя на нее.

Так она и думала. Отель.

– Отсюда отправитесь в «Hilton». Там лежат платья от Хамида Хусейна. Сегодня вечером вы приглашены на вечеринку на Кап-д'Антиб.

Да, это практически то, что она воображала… Роль отдают ей! И зовут на праздник! Праздник на Кап д'Антиб!

Он оборачивается к Звезде:

– Как ты считаешь?

– Давай лучше послушаем, что скажет наша гостья.

Джибсон кивает в знак согласия и жестом предлагает ей:

– Расскажи о себе.

Габриэла начинает с того, где училась актерскому мастерству, в каких роликах снималась. Замечает, что оба слушают не очень внимательно: здесь, конечно, звучали тысячи подобных историй. Но она уже не может остановиться и говорит все быстрее и быстрее, сознавая, что вся ее жизнь зависит от верно найденного слова, а подобрать его не может. Глубоко вздыхает, пытаясь освоиться и вести себя непринужденно, и даже шутит, и старается выглядеть ни на кого не похожей, но все же ни на пядь не в силах отклониться от маршрута, прочерченного ее агентом.

Еще через две минуты Джибсон перебивает:

– Прекрасно, но все это нам уже известно, мы читали ваше резюме. Почему вы не говорите о себе?

Эти слова неожиданно ломают в ней какие-то внутренние барьеры. Вместо того чтобы впасть в панику, она успокаивается, и голос ее звучит уверенно и твердо.

– Я всего лишь одна из тех миллионов людей, которые всегда мечтали бы оказаться на этой яхте посреди моря и разговаривать о возможности работы хотя бы с кем-то одним из вас… И вам обоим это отлично известно. И потом, мне кажется – что бы я ни сказала, едва ли это способно что-либо изменить… Ну что сказать? Что я не замужем? Да. Как и у всякой девушки, у меня есть друг, он сейчас ждет меня в Чикаго и молится, чтобы моя затея провалилась…

Смех, раздающийся в ответ на ее слова, снимает напряжение.

– Я буду бороться изо всех сил, хоть и знаю, что нахожусь на пределе своих возможностей: актриса моего возраста создает проблемы для тех, кто заправляет в киноиндустрии… Еще я знаю, что есть много девушек, не уступающих мне талантом или даже превосходящих меня. Выбрали меня – почему, не знаю, но я решила принять все что угодно. Быть может, это мой последний шанс, быть может, то, что я говорю сейчас, мне навредит, но у меня нет выбора. Всю свою жизнь я готовилась к этой минуте – участвовать в кастинге, быть выбранной и работать с настоящими профессионалами. И вот она пришла. Даже если этой нашей встречей все и кончится, если даже я вернусь домой ни с чем, то по крайней мере буду знать, что у меня есть качества, благодаря которым я сумела попасть сюда, – это упорство и цельность. Я сама себе – лучший друг и злейший враг. Прежде чем прийти сюда, думала, что не заслуживаю ничего этого, что обману чьи-то ожидания, что люди, отдавшие мне предпочтение, ошиблись. Но другая половина моей души твердила, что это – награда за то, что, сделав выбор, не свернула с пути и пошла до конца.

Она отводит глаза, внезапно чувствуя неимоверное желание расплакаться, но усилием воли сдерживает слезы, чтобы не подумали, что она прибегла к эмоциональному шантажу, а проще говоря – что бьет на жалость. Бархатный баритон Звезды нарушает молчание:

– У нас, как и в любой другой сфере, есть честные люди, умеющие ценить профессионализм. Именно по этой причине я и нахожусь здесь. Так же сложилась судьба нашего режиссера. Ситуацию, в которой ты находишься, мы испытали на себе и знаем, что ты чувствуешь.