Иван Дроздов - Шальные миллионы

Налег на весла, греб к берегу.

Земля приближалась. Олег отчетливо видел остов многоэтажного дома, — то ли санатория, то ли гостиницы. Вспомнил, что «Волгу» свою он остановил чуть дальше него, немного проехав по берегу в сторону Констанцы. И еще припомнил телефонную будку, — машина стоит от нее в нескольких шагах. «Должна стоять, — поправился в мыслях, — если ее не увели. Дверцы-то не закрыты, и ключ зажигания остался в гнезде».

Мысли эти возвращали его к жизни. Он меньше дрожал, — перестали стучать зубы и не сводило судорогой ноги, как несколько минут назад. Еще радовала ясность в голове. Она не болела, и он не чувствовал тошноты, — он цел, не пострадал, ничего с ним не случилось. И эти целы, все целы, — слава Богу!

Под днищем зашуршал песок. Берег был далеко, а катер уж на мели.

Помог англичанам сойти в воду, пошел впереди, они за ним. И когда вышли на берег, подошли к «Волге», Олег сказал:

— Садитесь. Вам куда? Подвезу.

Парень, что был повыше других, замотал головой, показал в сторону от дороги:

— Вон… наша машина.

— А-а… Ну-ну, тогда бывайте.

— Англичанин подошел к нему, подал руку:

— Прости нас, приятель.

— Бог вас простит. Бывайте.

Открыл дверцу. Ключ торчал на месте. Завел мотор и хотел уж рвануть со злополучного места, но, взглянув на телефонную будку, решил позвонить Косте.

— Костя, ты? Это я, Олег. Пожалуйста, возьми для меня сухую рубашку и выезжай на шоссе в сторону «Шалаша».

— Сухую? А у тебя что, — мокрая?

— Ничего не спрашивай. Выезжай. И поскорее. Через полчаса он уже встречал Костю.

Костя долго думал, как им поступить, а потом сказал:

— Машины оставим на площади перед гостиницей, а сами пойдем на мою квартиру.

«Его квартира» — это явочное гнездышко, которое он предусмотрительно снял в Констанце на подобный случай.

Костя обладал редким чутьем сыщика и конспиратора, он чудным образом объединял в себе интуицию Шерлока Холмса, выдержку Кузнецова и мужество партизанского вожака Медведева. Из рассказа Олега он понял, что боевики из охраны Силая хотя и доки в своем деле, но на этот раз попали в лужу. Ребята из американской или английской полиции, работают по контракту, — несомненно, за большие миллионы, — и решили, что хозяин хочет заменить их на русских. Сигнал получили от Фридмана из гостиницы «Палац», может быть, от начальника констанцской полиции, действующего с ними в связке, но догадка оказалась ложной и чуть не стоила трем парням жизни. И не одолей их Олег, они бы убрали его, а затем и Костю с Сергеем.

Первая схватка выиграна. Но это лишь начало. Не сегодня-завтра последуют новые разборки. Надо что-то делать? Но что?

И Костя решает: Олега срочно отправить домой, и там некоторое время он будет жить в разъездах по делам Анютиной книги. Сам же он как ни в чем не бывало будет жить в «Палаце». И держать нос по ветру.

Позвонили в порт. Там, на их счастье, стоял небольшой теплоход, отправлявшийся в Измаил. Олег попросил оставить для него место. А в двенадцатом часу, когда Костя с Олегом сидели в ресторане и обедали, к ним подошел комиссар городской полиции. Он был в форме, улыбался и изъявил желание закусить и выпить.

— Вы сегодня в форме и веселый, — беспечно заговорил Костя, — кого-нибудь поймали?

— А вы что-то уже узнали?

— Да нет, ничего, но это «что-то» на вашем лице. Вы как будто смотрели в воду и увидели там кое-что веселое.

— Да, я увидел лодку, а в ней трех англичан и русского.

Бурлеску кинул на Олега лукавый взгляд, и Олег понял: комиссар все знает.

— Не говорите загадками, Стефан, — улыбнулся Костя.

— В море отправился катер, и в нем три англичанина и один русский.

Стефан снова оглядел Олега. Одобрительно заметил:

— Видно, повздорили там. Искупались.

Олег ниже склонился над тарелкой. Теперь уже было ясно, что полиция была в курсе замышлявшейся драмы, а, может, и трагедии. «Знали, и ничего не предприняли», — думал Олег. И о том же с горечью и недоумением размышлял и Костя. И Бурлеску, словно извиняясь, сказал:

— Нам стало об этом известно, но мы опоздали.

Смотрел на Олега и ждал, когда тот заговорит, но Олег и не думал раскрывать карты. Напротив, считал комиссара чуть ли не соучастником проделанной с ним экзекуции, готов был врезать ему по физиономии или опрокинуть на него стол.

Комиссар понял его состояние.

— Они, эти парни из охраны Ивановых, нам не подвластны и действуют по своим законам. Одни американцы, другие — англичане, и давно между собой конфликтуют. А что делят — нам неизвестно. Мы только ночью увидели у телефонной будки вашу «Волгу».

Бурлеску наклонился к Олегу. Примирительно тронул его за локоть.

— И поняли: с вами что-то случилось. Выслали катер, но было поздно. Так что… виноваты. Я приношу извинения.

— Ну, ладно, Стефан, — сказал Костя, — мы тебя понимаем. Случай дикий, — кто мог ожидать? Тут и я прохлопал, но особенно — Иванов-старший. Он же пригласил Олега.

— Силай выслал сопровождение, но они замешкались и тоже опоздали. И кинулись не к морю, а в Варне стали искать Олега. И в Констанце. У меня спрашивали. Это такой для них ляп, — Силай, если узнает, всех разгонит.

В кармане у комиссара зазвонил телефон.

— Да, это я, господин Иванов. Ваш гость Олег Филиппович жив и здоров, но, кажется, на него было нападение. Подробности? Позвоню вам вечером. Мы изучаем. Олег?.. Ему обеспечена охрана. Не беспокойтесь.

Сунул телефон в карман, смотрел то на Костю, то на Олега. Комиссар был растерян, не знал, о чем говорить.

— Неприятность. Большая неприятность. Мы ведь тоже получаем от него деньги. Половина нашего бюджета — от него. И в Бухаресте получают. А теперь… Силай взбешен. Требует объяснений.

Костя и Олег переглянулись. Стоит ли сообщать подробности? Зачем?

Бурлеску схватил за руку Костю, взмолился:

— Костя! Ты ведь мне веришь. Это ужасный случай! Хлопал ушами, — так у вас говорят? Теперь мне нужны подробности, иначе Силай перекроет кислород. И тогда… скинут с должности, уволят многих ребят. Помогите нам.

Олег тронул комиссара за плечо.

— Ладно, комиссар. Расскажу, как было дело.

И стал рассказывать. Комиссар слушал, качал головой, пожимал в недоумении плечами, восклицал:

— Жалеть негодяев! Да я бы их!

Костя отклонился на спинку стула, смотрел на комиссара. Смотрел пристально, открыто, стараясь понять, друг он или чей-то агент в нашем лагере? И все-таки Косте хотелось верить комиссару. Привык он к Стефану и даже полюбил румына. А любовь, как известно, не обманешь, она всегда взрастает там, где вера, доброта, сердечность. Любовь — родная сестра дружбы, а дружба идет от сердца.

— А вы знаете, зачем я к вам явился? — вставая, заговорил комиссар.

— Скажешь — узнаем.