Иван Дроздов - Суд идет

И когда был уже совсем близко от гостей, воскликнул:

— Как здорово, что все вы ко мне прилетели! Но где же ваш «Майский жук»? Ах, он же невидимка. Но, пожалуйста, пусть он мне покажется.

Подошёл к Драгане, почтительно склонил голову, тихо проговорил: «Ваш папаша звонил мне в госпиталь. Он очень милый, славный человек».

А в руках Фёдора пискнул электронный помощник, и авиетка стала наполняться видимой плотью. Но Фидель не сразу заметил это. Он обнимал Бориса, затем Павла — и по-отцовски, с сердечной теплотой говорил им:

— Я рад, что вы теперь вместе с Фёдором — надеюсь, мы с вами уговорим его принять от нас помощь. Я ему предлагаю деньги, одежду для пассажиров корабля, — наконец, надо же им и есть что-то! Он даже продукты от меня не хочет взять. Но если не мы, то кто же будет помогать мятежному кораблю? У меня недавно был Уго Чавес, президент Венесуэлы: его агенты доложили ему и о Русском острове, и о мятежном корабле. Он — социалист, боец за справедливость и враг американцев. Его мы тоже возьмём в свою компанию. Меня посетил и Лукашенко; вот кто мне особенно понравился! Взять бы ещё и его к нам в союзники. Что вы мне скажете?

Обнял сразу всех трёх мужиков:

— А?.. Дадим им ваш Импульсатор и ваше оружие?

Мужики молчали. Смолк и Фидель. Увидел «Жука». Всплеснул руками:

— Ну, не чудо ли этот ваш аппарат, у которого нет мотора, нет колёс, и крыльев, и хвоста! — а он летает! Да ещё как! Пусть его догонит «Мираж» — сверхскоростной истребитель Штатов. Да если бы о нём пронюхали америкашки, они бы землю грызли, а его бы у вас украли.

Положил руку на плечо Фёдора:

— Скажи ты мне: могут они украсть вашего «Жука» и разгадать его секреты? Вот это было бы страшно. Этого я боюсь.

— А вы, господин президент…

— Не надо!.. Не обзывайте меня так. Президент есть в Америке, и у вас там, в старом свете есть куча президентов. А я такого звания не хочу. Пусть для других я буду команданте, а для вас дядя Федя. Меня так назвал Ваш Никита Хрущёв — самый уважаемый для меня из русских. Он дал нам ракеты, отпугнул американцев — он для Кубы отец родной. Мы любим Хрущёва, мы любим русских. А теперь вот у нас и новые друзья — и тоже из русских…

Фидель распрямился, задумался, смотрел в небо. Ещё минуту назад он горбился, тяжело держал большую, теперь уже совсем седую голову, но тут он расправил плечи, устремил взгляд в небо над океаном. Под тяжестью болезни и только что перенесённой операции он, казалось, с трудом держался на ногах, но взгляд его карих, широко раскрытых глаз вновь горел огнём непобедимой жизни. Похудевший на двадцать килограммов, он не казался таким могучим и спокойным, как прежде, но прежними оставались его глаза. Они устремлены вдаль, в будущее; вождь непокорённого кубинского народа, кумир молодёжи всего мира, он в эту минуту напоминал Дон Кихота; как и тот, храбрейший рыцарь и благороднейший борец за счастье человечества, кубинский вождь излучал энергию Спасителя мира; казалось, вот сейчас к нему подойдёт Санчо Панса, подведёт Росинанта, подаст пику и благороднейший идальго устремится в даль, видимую одному ему, и зачнёт крушить Америку, ставшую ненавистной для всего мира, и освободит от неё людей, и зажжёт над миром солнце свободы.

Он повернулся к Драгане, заговорил высоким слогом:

— Благороднейшая из женщин! Наша любимая, очаровательная Драгана Станишич. Вы дочь далёкой от нас славянской страны Сербии, но, как я слышал, сербы — родные братья русских. Когда вы, и ваш супруг Борис Простаков, и ваш друг Павел Неустроев посетили меня в доме моего брата Рауля и милостиво согласились построить на нашем острове десять клиник с Импульсатором, и они теперь работают, все газеты Кубы поместили ваши фотографии. Кубинцы знают вас, они поражены вашим дружеским расположением к нам, вашей добротой и… вашей красотой. Журналисты в один голос кричали: русские женщины — самые красивые на свете. А я потом встретился с журналистами и сказал корреспондентам: вот тот самый редкий случай, когда моё мнение полностью совпадает с вашим.

И Фидель засмеялся. И посмотрел на Бориса, словно прося у него прощения за такое фамильярное обращение с его женой. И сказал ему:

— Вы меня, старика, не ревнуете?

И обхватил Бориса, и тряс его за плечи.

Потом он повернулся к «Майскому жуку». Подошёл к нему, коснулся рукой корпуса удивительной машины.

— Американцы имеют самолёт, невидимый с земли, но чтобы вот как ваш… Такого у них нет.

Обратился к Фёдору:

— А как же он?.. Без мотора-то, а?.. Если не секрет, расскажите. Но, впрочем, подождите, не надо ничего рассказывать. Мы сейчас поедем к брату Раулю и будем обедать. Там за столом и расскажете.

Махнул рукой, и к нему подошли два парня, затем оторвался от стайки гуляющих больных мужчина в белом халате и тоже направился к Фиделю. Команданте ему сказал:

— Вы обещали отпустить меня на день-другой к брату. Я хотел бы отправиться к нему сейчас с моими друзьями.

Доктор развёл руками: он соглашался.

Фидель обратился к Фёдору:

— Нам нужен автомобиль или…

Но тут дверцы «Пчёлки» раздвинулись, и Фёдор пригласил друзей. А ещё через минуту они были в воздухе. Команданте показал на домик, видневшийся на отшибе за городом. Он был небольшой и белый — словно чайка, севшая отдохнуть на участке пляжа, где не было людей и не стояли у причалов катера и лодки.

Команданте некоторое время оглядывал внутренности салона, искал кабину пилота и руль управления, и приборы, которых по обыкновению в самолётах и вертолётах бывает множество, — тут же ничего этого не было, ничто не указывало хоть на какое-нибудь наличие работающих механизмов, движущих сил, несущих над землёй тяжёлую машину и стольких людей.

Фидель поднял руки:

— Поражён, потрясён, — мне чудится, я вижу всё это во сне. Но смотрите вон туда: на зеленом холме за домом стоит беседка; я строил её сам, своими руками — там найдётся площадка для вашего «Жука».

Домик и беседка были ещё далеко, но Фёдор прибавил скорость, и зелёная площадка через несколько секунд была под ними — Фёдор посадил на неё машину.

Рауль Кастро, младший брат Фиделя, на время его болезни исполнял роль президента Кубы. Ему сообщили о том, что Фидель и с ним Фёдор Светов, и трое островитян, которых Рауль знал и не однажды принимал у себя дома, вылетают к нему на каком-то странном бесхвостом и бескрылом аппарате, скорее похожем на майского жука. Фёдор Светов бывал у него дважды, и оба раза приезжал на скоростном летающем катере, — и та машина имела много таинственных загадок и почти волшебных свойств, а теперь вот ещё и эта…

Рауль пригласил гостей в дом, где две служанки накрывали стол. Им помогал сын Рауля Хуан, майор кубинской армии, рослый, с бородой и усами, могучий, как его дядя Фидель. Майор уже знал о новом и пока ещё секретном, никому не известном оружии, которым обладали Фёдор Светов и физик с Русского острова Павел Неустроев. Хуан командовал полком моторизованной пехоты и очень бы хотел иметь такое оружие.