Андрей Кузечкин - Не стану взрослой

— Пойдемте, пойдемте отсюда.

На бегу Максим выкинул горлышко бутылки в первый же попавшийся мусорный бак.

Выбравшись из трущоб на одну из центральных улиц, перешли на шаг.

— Грязно дерешься, — заметил Никита.

Максим невесело усмехнулся:

— Грязно дерусь? Хе-хе. Грязно дерусь… Грязно дерется тот, кто первым нападает. А для обороны все средства хороши. Каратист, что ли?

— Нет. Боксер.

— Боксер — это да. Это рул, — Максим прислонился к стене, от волнения его немного пошатывало. — Я вот… — он сделал глубокий громкий вдох. — Я вот когда-то пытался ходить в карате. Понял только одну вещь: все эти маваши-гери — это, конечно, здорово, да, угу. Только… только за всю историю человечество не придумало приемчика лучше, чем старый добрый пинок по яйцам.

— Нельзя бить людей ногой в пах. Нельзя бить человека бутылкой по голове.

— С какого хрена?

— Есть же мужской кодекс чести!

— А с какого хрена я должен соблюдать этот кодекс?

Никита внимательно посмотрел ему в лицо.

— А я тебя раньше встречал, — уверенно произнес он. — Ты со своей девушкой пил коктейли в парке, вчера вечером.

— Со мной, — напомнила Элла.

Максим несколько секунд изучал Никиту взглядом:

— Да, теперь и я тебя узнал… В белой рубашечке у тебя гораздо более осмысленный вид, дворник.

Тот даже не поморщился. У него был забавный вид: рубашка распахнута, полуоторванный карман висит. Никита проследил за взглядом Максима — застегнулся, оторвал карман.

— Кодекс чести… — вдруг сказала Элла ехидно. — А когда вы бомжей палками бьете — это тоже по кодексу чести?

Максим чуть не расхохотался, увидев, как тает несокрушимая улыбка Гуреева.

— Откуда у вас такая информация? — спросил он, изо всех сил стараясь сохранять прежний самоуверенный тон. Получалось не очень.

— Откуда-откуда! Это все знают!

Никита перевел взгляд на Максима и заговорил таким тоном, словно оправдывался перед ним:

— Да, нам часто приходится работать на разных заброшенных объектах... И приходится сталкиваться с асоциальными элементами. Случались нападения на “санитаров”, двое даже был ранены. Теперь мы принимаем превентивные меры…

— Они знаешь как делают? Целой толпой окружают дом, кидают внутрь световые шашки и орут. Бомжи в панике выбегают — а они их палками, палками, — сообщила Элла.

— Если можешь предложить более эффективный способ — предлагай, — отрезал Никита. — Была идея выкуривать бомжей слезоточивым газом — не прижилось. Бывает, что газ подолгу не выветривается, особенно в подвальных помещениях, это затрудняет дальнейшую работу.

— А зачем газ? Сделал бы все сам, в одиночку, по кодексу чести, — предложил Максим. — Заходишь в подвал, к бомжам: одному — хук справа, второму — хук слева… Как вон тех ребят опрокинул, — Максим ткнул большим пальцем через плечо.

— Я ценю твое чувство юмора, — Никита опять улыбался как ни в чем не бывало.

— Слушай, ты, боксер! Какого хрена ты с этими уродами вступил в дискуссию? Что, руки зачесались?

— Если бы эти парни были адекватными, они бы не полезли в драку. Я просто хотел поговорить.

— А ты что, сам не видел, что они неадекватны? — заорал Максим. — Блин, мы бы спокойно прошли мимо, если бы не твой глупый выпендреж!

— Максим, тебе обязательно нужно посетить наши тренинги. Тогда бы ты узнал, что с любым человеком можно наладить вербальный контакт. Хоть с пьяным, хоть с каким.

— Ага, я видел, как ты налаживал контакт.

— Эти парни были совсем неадекватны.

— А ты на что вообще надеялся? Что они с тобой будут сюси-пуси разводить?

— Спокойной ночи, Максим. Обязательно посети наш тренинг. Центр развития, вторник, четверг, суббота, в 18.00. Первый раз — бесплатно. Все, до новых встреч, — Никита пожал Максиму руку, развернулся и ушел быстрым шагом.

— Я от него просто шизею… — пробормотала Элла. — Это не человек, это марсианин какой-то.

— И не говори. Я раньше таких встречал. Им за год-два так мозги пропаривают, что смотреть страшно…

— Максик, а мы куда?

— Домой.

— К тебе?

— Ты — к себе, я — к себе.

— Как так? — она остановилась как вкопанная.

Единственный фонарь. Старый огромный дом с аркой, ведущей во двор, — такое здание очень уместно смотрелось бы в Петербурге. Вокруг ни души.

— Ну, вот так…

— Максик, ты обиделся? На что?

— Нет.

— Ты расстроился из-за Никиты, из-за этой драки?

— Да нет же! Просто хочу сегодня спать один. Я имею на это право?

— Да, конечно… — растерянно произнесла Элла. Она придвинулась к Максиму, упершись в него своим большим бюстом. Поцеловала в губы — точнее, схватила их своими губами и попыталась всосать в себя. Вчера Максиму показалось, что Элла не умеет целоваться, а теперь он вдруг понял, что Элле просто нравится “целоваться” именно так. У каждого свой стиль, что ни говори.

Он обнял девушку, завел в арку, прижал к стене и стал целовать, но не в губы, а ниже: подбородок, шея. Элла зажмурилась и запрокинула голову. Ей было сладко настолько, что Максим это почувствовал и в одну секунду возбудился до предела, хотя еще минуту назад хотел только спать. Ему словно сделали укол адреналина пополам с виагрой. Бешено колотилось сердце, не успевшее успокоиться после недавней драки.

Правой рукой обминая грудь Эллы, левой он развязал розовый шарфик, чтобы не мешал целовать девушку в шею. Под шарфом обнаружилось здоровенное фиолетовое пятно, которого еще вчера не было, — при свете фонаря кровоподтек был отлично виден.

Максим остановился. Секунд через пять Элла перестала ерзать спиной о стену, открыла глаза и будто очнулась. Во взгляде ее была тревога.

— Что это? — очень строго спросил он.

Вариантов ответа было всего два.

Либо это синяк, след от удара, — тогда обидчику Эллы не поздоровится, Максим запросто мог это организовать.

Хуже, если это засос. Максим не собирался ревновать Эллу ни к кому, это было бы глупо, — но будет неприятно, если она развлекается с кем-то без предохранения. Не хватало подхватить какую-нибудь заразу и испортить себе последние беззаботные дни.

Элла сделала самое глупое, что могла: промолчала, вместо того чтоб хотя бы соврать. Максима это рассердило:

— Ты точно не хочешь мне ничего сказать?

Молчание.

— Пока, Эля. — Он развернулся, но девушка схватила его за руку.

— Максик, — сказала она, глядя под ноги.

— Элька? — передразнил он.

— Мне нужно… ну… я не знаю… — она готова была расплакаться.

— Да, детка?

— Можно я попрошу у тебя кое-что…

— Ну?

— Максик… можно я поживу у тебя немного… хотя бы пару дней. Мне некуда больше идти. Пожалуйста.

Кажется, она не шутила. Максим был окончательно сбит с толку. Обняв прильнувшую к нему Эллу и гладя ее по голове, он сказал: