Кун-Суук Шин - Пожалуйста, позаботься о маме

* * *

Стоя на горной тропинке, откуда была видна старая деревушка ее родителей, мама рассказала, что ее отец кочевал из города в город, добывая золото и уголь, и вернулся домой, когда ей исполнилось три года. Он нанялся на работу на строительство новой железнодорожной станции, и с ним произошел несчастный случай. Люди, которые пришли рассказать бабушке о трагедии, смотрели на маму, резвящуюся во дворе, качали головой и говорили: «Глупышка, ты смеешься, хотя твоего отца уже нет в живых».

И ты запомнила эти слова, хотя тебе было всего три года?

— Да.

Мама сказала, что временами очень обижалась на свою маму, мою бабушку:

— Я знаю, что она осталась вдовой и ей приходилось нелегко, но надо было отдать меня в школу. Мой брат ходил в японскую школу, и сестра тоже, почему же меня она оставила дома? Я прожила в полной темноте всю свою жизнь…

Наконец мама согласилась поехать с тобой в Сеул, если ты пообещаешь ничего не рассказывать Хун Чолу. И даже когда вы вместе уходили из дому, она продолжала просить тебя не забывать о своем обещании.

Приехав в город, ты стала водить маму по врачам, пытаясь выяснить причину ее головных болей, и вдруг выяснила нечто совершенно неожиданное — когда-то давно мама перенесла инсульт. Инсульт? Ты сказала, что этого не может быть. Но врач показал тебе снимок ее головного мозга, настаивая, что налицо все признаки перенесенного инсульта.

— Как она могла перенести инсульт и не знать об этом?

Врач сказал, что мама прекрасно знала об этом. И, судя по скоплению крови в мозгу, она испытала сильнейший шок. Он объяснил, что маму мучают постоянные боли.

— Что значит — постоянные боли? Мама всегда была здоровой женщиной.

— Не думаю, что это на самом деле так, — откликнулся доктор.

Ты вдруг почувствовала себя так, будто острая булавка, спрятанная в кармане, вдруг со всей силы вонзилась в твою руку. Врач откачал кровь, скопившуюся в маминой голове, но головные боли так и не исчезли. Мама то оживленно разговаривала и смеялась, то в следующий момент боялась пошевелиться и держала голову так осторожно, будто это хрупкий стеклянный сосуд. И вот ей пришлось вернуться домой и снова лечь на деревянный лежак под навесом.

— Мама, тебе нравится проводить время на кухне? — Когда ты задала этот вопрос, мама не сразу поняла, что ты имеешь в виду.

— Тебе нравится быть на кухне? Нравится готовить?

Некоторое время мама смотрела тебе прямо в глаза.

— Я не могу сказать, нравится или не нравится мне кухня. Я готовила, потому что это моя обязанность. Я должна была стоять на кухне, чтобы вы все поели и пошли в школу. Как можно делать только то, что тебе по душе? Есть вещи, которые необходимо делать, не важно, нравится тебе это или нет. — У мамы на лице появилось недоумение — что это за вопрос? А затем она пробормотала: — Если делать только то, что нравится, кто же тогда сделает то, что тебе не по душе?

— Ну, так тебе нравится или нет?

Мама огляделась по сторонам, словно собираясь поведать тебе тайну, и прошептала:

— Я несколько раз разбивала крышки стеклянных банок.

— Ты разбивала крышки банок?

— Всему этому не видно было конца. В сельском хозяйстве всегда так, если сажаешь семена весной, осенью собираешь урожай. Если сажаешь семена шпината — получаешь шпинат, если сеешь семена кукурузы, тебя ждет урожай кукурузы… Но работа на кухне бесконечна. Сначала завтрак, потом приходит время обеда, затем ужин, а когда наступит новый день, снова приходится готовить завтрак. Это замкнутый круг… Конечно, было бы лучше, если бы я готовила разные закуски, но поскольку на грядках я выращивала одни и те же овощи, то приходилось стряпать одни и те же блюда. Когда ты изо дня в день делаешь одно и то же, в конечном счете тебя просто начинает от этого тошнить. Когда кухня начинала напоминать мне тюремную камеру, я выходила во двор, брала первую попавшуюся под руку крышку и изо всех сил швыряла ее об стену. Твоя тетя ничего не знала об этом. А если бы она прознала, что я разбрасываюсь крышками, то наверняка решила бы, что я свихнулась.

Мама призналась, что через несколько дней покупала новую крышку, чтобы никто ничего не заметил.

— Так я попусту тратила деньги. Приходя за новой крышкой, я чувствовала, что это расточительно и вообще неправильно, но ничего не могла с собой поделать. Звук разбивающейся крышки стал лекарством для моей измученной души. В такой момент я чувствовала себя свободной. — Мама прижала палец к губам и прошептала: «Тсс», словно кто-то мог ее услышать. — Я впервые рассказываю об этом. — На ее лице заиграла озорная улыбка. — Если не хочешь готовить, стоит попробовать выбросить приготовленную еду. Даже если ты считаешь, что это слишком накладно, ты все равно ощутишь необыкновенную легкость. Но, конечно, если ты не замужем, это едва ли поможет.

Мама глубоко вздохнула.

— Но зато так замечательно наблюдать, как растут дети. Даже когда у меня дел было невпроворот и я порой не успевала поправить косынку на голове, когда я наблюдала, как вы все сидите за столом, едите, стуча ложками о тарелки, я чувствовала, что больше мне ничего и не надо в этой жизни. Вы казались такими беззаботными. Вы благодарно набрасывались на еду, когда я варила простой суп из цуккини и бобовой пасты, и ваши лица радостно светились, когда время от времени я готовила рыбу на пару… У вас был такой отменный аппетит, что, когда вы стали подрастать, я даже немного забеспокоилась. Если я варила кастрюлю картошки, чтобы вы могли перекусить, вернувшись из школы, к моему возвращению кастрюля оказывалась пуста. А в иные дни я с тоской наблюдала, как рис в горшке, припрятанном в подвале, с каждым днем тает, словно снег, а потом наступал день, когда рис полностью исчезал. Я спускалась в подвал, чтобы взять немного риса на ужин, и совок царапал пустое дно горшка, и вот тогда мое сердце замирало от ужаса и я думала: чем же мне кормить моих деток завтра утром? Потому в те времена я и не задумывалась о том, нравится мне находиться на кухне или нет. Если мне удавалось сварить большую кастрюлю риса и приготовить суп, меня не волновала усталость. Я радовалась, что мои дети будут сыты. Теперь тебе, возможно, сложно это представить, но в то время мы постоянно боялись, что еда закончится, и мы умрем с голоду. И так происходило со всеми. Надо было есть, чтобы выжить.

Улыбаясь, мама сказала, что, несмотря ни на что, эти дни были самыми счастливыми в ее жизни.

Но мучительные головные боли украли у мамы ее светлую улыбку. Головная боль вгрызалась в ее душу и постепенно уничтожала ее, словно острозубая и вечно голодная полевая мышь.

Мужчина, к которому ты обратилась с просьбой распечатать объявления о пропаже мамы, был одет в поношенный костюм из чистого хлопка. Одного взгляда на него достаточно, чтобы понять, что он носит искусно пошитую старую одежду. И хотя ты знаешь, что он всегда так одевается, ты не можешь не думать об этом. Этот человек уже знает о мамином исчезновении и обещает, что подготовит объявления на основе твоих набросков и быстро распечатает их в типографии своего партнера по бизнесу. Поскольку не удалось отыскать последних фотографий мамы, вы с братьями решили воспользоваться общей семейной фотографией, которую один из твоих братьев разместил в Интернете. Мужчина всматривается в мамино лицо на фото.