Монтеро Глес - Когда диктует ночь

Случается, что ветер угрожающе свистит у него в ушах. И вот случается, что на Танжер уходит последняя лодка, и путешественник различает след за ее кормой — пенную борозду, яростно перечеркивающую белые барашки, забрызгавшие море.

Путешественнику так и не удается коснуться края африканских небес, пурпурных и сладких, как написано в романах, и он блуждает по прихотливой путанице улиц Тарифы. Он огибает углы и пересекает крохотные квадратные площади, где иностранцы выблевывают из себя ночь, пропитанную сангрией, оставляя богатую палитру оттенков на стенах. Путешественник проходит по внутренностям и сосудам города, пропахшего ветром, солью и жарким, которое подают в тавернах. Но только переступив порог «Воробушков», когда Милагрос накидывается на него, путешественник понимает, что Тарифа всегда ожидала его в конце любого из маршрутов.

Однако все это случается потом, когда он проходит по Тополиной аллее, обсаженной пальмами, так что я никак не возьму в толк, почему ее так назвали. Но не будем отвлекаться, так как все это произойдет потом, спустя время, после того как путешественник зайдет к Хуану Луису, где дымится в мясном отваре картошка и стреляют каплями жира сковородки.

Судя по рассказам Луисардо, путешественнику все открылось благодаря счастливой случайности — иначе и не скажешь, сами увидите. В соответствии с рассказом Луисардо, на путешественника нашло затмение. Он ожидал найти сокровище в виде сверкающих золотых дублонов и драгоценных камней или чего-то вроде, не знаю. Однако единственное, что он обнаружил в сундучке, была пробирка с ртутью. Вспомним, что часть ее пролилась на песок и у путешественника возникло непреодолимое желание помочиться, все из-за выпитой воды, малявка, рассказывал Луисардо ночью в Мирамаре, с глазами черными и блестящими, как два скарабея. И путешественник облегчился. Щедрая витая струя мочи сопровождалась приятным жжением в мочевом пузыре. Пенистые брызги оросили его лицо. Следует помнить, что в сельской местности опасно писать под открытым небом, особенно когда ветрено. Надо сначала овладеть этим благородным искусством, а главное, никогда не делать этого против ветра.

Однако брызги попали ему в лицо отнюдь не по вине ветра, равно как и не по вине бесшабашного веселья, с каким путешественник опорожнял свой мочевой пузырь, как бы не так. И это заставило путешественника крепко призадуматься. Был в этом деле какой-то смысл, потому что эффект возникал всякий раз, как путешественник направлял свою струю на пленку, образованную на земле ртутью. Исполненный подозрений и чувствуя последнюю каплю на конце, путешественник наклоняется к лужице застывшей ртути. И видит собственное отражение в тонкой серебряной пластинке на влажной земле. Тогда путешественник бросает камушек и убеждается в том, что предчувствия не обманули его: сначала камушек проходит сквозь пластинку, затем исчезает за ней, и очень скоро пластинка выстреливает им в небо. Судя по словам Луисардо, это объясняется просто, ведь зеркало отражает образы предметов, находящихся перед ним. Признаюсь, подобное пояснение не внесло особой ясности. И только немного погодя до меня дошло, в чем дело, благодаря непристойным примерам, на которые расщедрился Луисардо и которые привлекли мое внимание, как магнит притягивает железные опилки.

Похоже на то, что сей алхимик, Али Тарик, уже применял эту волшебную ртуть четыреста лет назад. И что, помимо прочего, он использовал ее, чтобы помочь бежать всем своим женам и дочерям. И что, взяв гравюру, изображавшую буколический европейский пейзаж, и поместив ее перед внушительных размеров зеркалом, в котором она отразилась, Али Тарик приказал всем своим женам и дочерям пройти через зеркало одна за другой. Со своими пожитками и тазами для варки варенья, узлами белья и утварью они исчезали в отражении этого буколического европейского пейзажа. Луисардо знал, что это невозможно, но невозможность чего бы то ни было не казалась ему достаточным поводом, чтобы об этом не рассказывать. И вот Луисардо выдумал это бредовое зеркало, опровергающее все возможные законы, волшебное зеркало, которое, по его словам, существовало, и, увидев его, путешественник обо всем догадался, и ему припомнились последние слова старикашки. «Гой и гой, не жалея ногтей… Тебя осыплют золотом… как только ты пгиедешь в Танжег». Тогда-то он и понял всю ценность этого чудного сокровища. И стал собирать, как мог, капли разлившейся ртути, проскальзывающие у него сквозь пальцы. Но не будем отвлекаться, оставим его собирать ртуть, а сами последуем за Али Тариком, который больше года посвятил занятиям алхимией и использованию своего обрезанного члена. Не осталось ни влагалища, ни задницы, ни дырки или бутылочного горлышка, перелетной птицы, курицы или скотины, которая не почувствовала бы, как член алхимика вторгается в его святая святых. А когда выпал его номер и Али Тарика выслали в Северную Африку, он позаботился спрятать свое изобретение в надежном месте, закопав его под недавно посаженным кактусом. Кроме того, он нарисовал карту, где точно обозначил место, и коварно спрятал ее в складках бурнуса. Но самое главное во всем этом то, что сей Али Тарик закопал сокровище, когда Юпитер стоял над Хересом в восходящей стадии одновременно с Марсом прямо напротив Сатурна или что-то в этом роде, судя по рассказу Луисардо. Короче, благодаря картографии судьбы, заклятие получило силу, и человек, которому суждено найти сундучок, не сможет использовать волшебную ртуть себе во благо. Вспомни, малявка, сказал мне Луисардо, вспомни, что сказал путешественнику старикашка с глазами, как голубиные яйца, перед самой смертью возле дверей Чакон. Вот поэтому-то путешественник и не сможет использовать сокровище себе во благо. Ему придется выбросить из головы все, связанное с изготовлением зеркала, с помощью которого можно перенестись на другой берег, и он сломя голову сгустится в Тарифу, стремясь поспеть на лодку, уходящую в Танжер.

Его подвез на своей машине Карлос Толедо, продавший какому-то американцу руины Болоний. И по чистой случайности их обогнал белый «рено-триана» с мадридским номером. Я говорю «по чистой случайности», потому что Карлос Толедо управлял точно таким же автомобилем, только с кадисскими номерами. Водители просигналили друг другу. «Такая машина — настоящая реликвия, — сказал Карлос Толедо путешественнику, — нас немного, и мы должны ладить». И тут же, хотя путешественник не просил его об этом, Карлос Толедо поведал ему о своем последнем подвиге на поприще торговли недвижимостью.

— Потрясающе, — рассказывал Карлос Толедо, — потрясающе, я продал одному американцу руины Баэло Клаудиа. Чтобы было понятнее, это все равно что продать Сибелес. Потрясающе.