Канта Ибрагимов - Сказка Востока

— О-о-о!!! — зарычал, пробуждаясь от этого кошмарного сна, Тимур, обеими руками схватился за голову. — Всех звездочетов, предсказателей, мулл и шаманов ко мне, — приказал он.

Тотчас явились старцы, в смиренной позе пали пред ним на колени, ковер поцеловали:

— Что изволит наш Повелитель? — крайне услужлив их тон, покорен их взгляд, сострадание в их виде и жестах.

Пересказал Тимур им свой сон, даже от этого ему снова стало плохо. Мудрецы переглянулись, глубоко задумались, понурив головы. Но что-то сказать надо, и самый старший, самый мудрый держит слово:

— Только Владыке мира Бог мог послать такое великое знамение. И как бы мы ни были просвещены и Всевышним наделены умом, и нам нужно подумать, для того чтобы разгадать этот сон.

— Да-да, — поддержали остальные старцы, ибо кому-то надо на следующую ночь расположение звезд посмотреть, кому на бараньей лопатке погадать, кому петуха на рассвете послушать, кому и у костра попрыгать, а кому поплотнее поесть, послаще поспать, и ему во сне секрет раскроется.

Через сутки они вернулись. Но в этих диких местах и солнце вовсе не садится, и ночь не ночь — коротка, а звезд не видно. С бесконечным закатом туман над болотом стелется, а барашка — как блеет, позабыли, петуха давно уж сварили, словом, молились сутки за здравие Повелителя, но ответ, хоть и не прост, все же разгадан:

— Сколько троп знает медведь, столько хитростей ведомо охотнику, — тюркскую поговорку напомнили они, а дальше — столько хвалебных, витиеватых, по-восточному подобострастных, сладких речей, мол, Повелитель всегда на высоте, на постаменте, победитель.

Между тем, самого Тимура этот страшный сон встряхнул и придал новые силы. И не в таких переделках бывал, и немало на своем веку уже повидал — у самого борода убелена.

И хоть эти старцы мудрецы, да и он не лыком шит, видит: кое-что они предчувствуют, угадывают — глаза прячут, но не от прежнего раболепия, и пока не от измены, скорее от сомнения — не на ту «лошадку» поставили? Кто же этот будущий Повелитель-победитель?

Хоть и во сне, а башку его уже оторвать грозятся и не обязательно это будет Тохтамыш или Али-бей, что во вражеском стане. Вокруг недругов немало: не только эмиры туменов, [23] Тумен (монг. — тюрк.) — десять тысяч воинов, современная дивизия. но родня и даже дети и внуки могут на поколебавшийся трон позариться, сам таким был по молодости, знает — верить никому нельзя. Вот потому денно и нощно двое самых верных стражников из числа преданных головорезов-убийц, для которых он царь и бог, охраняют его жизнь, его башку. Но это до тех пор, пока эта башка лучше других соображает.

— Думай, башка, думай, — силясь перебороть недуги, сам себя понукает Тимур. — Только победители долго живут и вообще — живут!

И тут он вспомнил о своем главном лекарстве:

— Расставьте шахматы! — В этом походе у него даже не было возможности позабавиться игрой. А он по жизни игрок, но не в какие-то там кости, что выпадет «шеш-беш», а сызмальства игрок только в шахматы, где побеждает думающий. Да, ситуация у него очень тяжелая. Отступать некуда и невозможно, нужен бой, где предстоит либо победить, либо погибнуть. Надо рисковать всем, но в затевавшейся партии нужно полагаться только на свой ум, метод, а не на случай, предавшись хандре сновидений, слушая мнения льстивых мудрецов.

Однако Тохтамыш на бой не идет, все отступает, вконец хочет измотать, действует наверняка, явно переигрывая, ждет, пока армия Тимура полностью деморализуется, потеряет боеспособность и веру в полководца.

Смута в войсках началась. Араз-лакшеры [24] Араз-лакшер (тюрк.) — уполномоченный в войсках, военный комиссар или инспектор. и тайные соглядатаи уже приносят тревожные сведения, и рассадник крамольных настроений — лагерь духовенства и мудрецов. Вот к кому, согласно Ясу, Тимур всегда относился с доверием и благосклонностью. Но раз такое дело, нет правил без исключений. Коротки летние ночи в Сибири, видать, старцы крепко уснули: сгорели все их палатки, никто не спасся. А тут же, рядом с мудрецами, в отдельном порядке, живут всякого рода развлекатели войск: музыканты, акробаты, поэты и множество купцов, которые ради выгоды преодолевают те же тяготы, что и армия в походе. Зато после победы они по дешевке столько добра у воинов скупают, что наживают целые состояния, им война очень выгодна, но следовать они хотят лишь за армией-победительницей, чтоб не пасть в вихре поражения. И вот Тимуру докладывают, что купцы подались куда-то в сторону. Они люди свободные, да Тимур пока еще великий эмир, и многие из этих купцов своим состоянием ему обязаны. Вернули их силой и бросили пред Тимуром на колени.

— Что ж вы меня покидаете? — язвителен голос Повелителя.

— Не воины мы, стары, устали, болеем, домой хотим, — отвечают купцы.

— Так Самарканд в какой стороне, а вы куда путь держите?

— До Самарканда далеко, не дойдем. Гораздо ближе до Сарай-берке, там подкрепимся и тогда вернемся в Самарканд.

И тут Тимура осенило: «Как я раньше не додумался?! Зачем мне медведя по тропе выслеживать, надо в его берлогу залезть».

В тот же день по приказу Тимура затрубили фанфары сбор в поход, забили барабаны. Но прежде чем тронуться, Тимур вызвал в свой шатер сыновей и внуков.

— Момент грозный и решающий, — молвил им Тимур. — Готовы ли вы вместе со мной или победить в бою, или умереть?

— Готовы! — поклялись все, стали на колени и по очереди поцеловали шероховатые голенища шагреневых сапог. А любимые внуки, Мухаммед Султан и Пир-Мухаммед, при этом плакали.

Узнав об этом, у всех военачальников пробудилось мужество, они тоже явились в главный шатер командующего и, преклонив колено, тоже поклялись.

После этого Тимур развернул войска на юго-запад и двинулся прямо к Волге, в сторону столицы Золотой Орды. Путь был неблизкий и нелегкий. За десятидневный переход они преодолели реку Урал, Южно-Уральские горы, сделали еще несколько переходов и достигли бы Волги, но тут у самарской излучины, у небольшой реки Кундурча, прямо как из-под земли напротив стали Тохтамышевы рати.

В иное время Тимур сразу ринулся бы в атаку, так он всегда был уверен в себе. Но на сей раз дело совсем иное: его воины устали, голодны, и их значительно меньше, чем свежее войско Тохтамыша.

Обычно перед каждым значительным боем Тимур проводит совещания, где каждый командир получает конкретное задание-приказ, невыполнение которого грозит смертью. Однако на сей раз — никаких совещаний, Тимур уединен, вроде играет в шахматы, и лишь по ночам у него идут какие-то тайные встречи.

А днем, уже не первый раз, армия Тохтамыша пытается вступить в бой. Тимур маневрирует на месте, уклоняется, и никто не знает, что он ведет другую игру.