Кристофер Мур - Самый глупый ангел

— Ты дитя, — сказал блондин.

Джош на секунду перестал брыкаться и заглянул в невозможно голубые глаза незнакомца, который уже изучал его — так медведь разглядывал бы портативный телевизор, раздумывая, как бы половчее вытащить из него всех этих аппетитных человечков.

— Тю, — сказал Джош.

Рождественская елка плавно свернула влево на Кипарисовую улицу. Сочтя это несколько подозрительным, констебль Теофилус Кроу подтянулся к ней чуть поближе, выудил маленькую мигалку из бардачка «вольво» и прицепил ее к крыше. Тео был сравнительно уверен — где-то под елкой должно прятаться и транспортное средство, но пока сквозь ветви он видел только габаритные огни. Пока он ехал за деревом по Кипарисовой мимо киоска с бургерами и «Морского рассола: наживки, снастей и отборных вин», от сосны отвалилась шишка размером с поролоновый детский мяч и скатилась к обочине, где с отскоком ударилась о бензиновую колонку.

Тео разок нажал на сирену, чтобы просто чирикнула: елку лучше остановить, пока кто-нибудь не покалечился. Водитель хвойного вряд ли видел дорогу. Дерево ехало стволом вперед, поэтому самые густые и разлапистые ветви загораживали весь обзор. Шины елки щебетнули, когда ей понизили передачу. Вечнозеленое погасило огни и, взвизгнув, свернуло на Вустерскую улицу, оставляя в кильватере за собой только шишки и облака хвойного выхлопа.

В обычных обстоятельствах, если подозреваемый пытался скрыться от Тео, тот немедленно вызывал контору окружного шерифа в надежде, что ближайший помощник обеспечит ему поддержку, но будь он проклят, если станет вызывать подкрепление для погони за беглой рождественской елкой. Тео врубил сирену на полный визг и рванул вверх по склону за вечнозеленой беглянкой, уже в пятидесятый раз за день думая, что, когда он курил дурь, жизнь казалась гораздо проще.

— Ничего себе — такое не каждый день увидишь, — сказал Такер Кейс, сидевший за столиком в оконной нише «Кафе Г. Ф.», дожидаясь Лену, которая ушла освежиться в комнату отдыха.

«Г. Ф.» — смесь псевдотюдора и миленькой деревенской кухоньки — самый популярный ресторан Хвойной Бухты, и сегодня в нем было не протолкнуться.

Официантка, рыжая красотка чуть за сорок, оторвала взгляд от подноса с напитками, которые как раз подавала Таку, и сказала:

— Ага, Тео теперь почти ни за кем и не гоняется.

— «Вольво» гналось за сосной, — заметил Так.

— Это запросто, — сказала официантка. — Тео раньше крепко сидел на наркотиках.

— Нет, в самом деле… — Такер попытался было что-то объяснить, но официантка уже направилась обратно на кухню.

А к столику возвращалась Лена. По-прежнему в узком черном топе под расстегнутой фланелевой рубашкой — но она смыла с лица потеки грязи, а темные волосы откинула за уши. Таку она показалась сексуальной, но крутой индеанкой, которая в кино обычно заводит группу дубоватых бизнесменов в какую-нибудь глухомань, и там на них нападают злобное быдло, медведи, мутировавшие от воздействия стирального порошка с фосфатами, или древние индейские духи, разобиженные на весь свет.

— Выглядишь здорово, — сказал Так. — Ты коренная американка?

— Почему сирена? — спросила Лена, втискиваясь на стул напротив.

— Нипочему. Дорожное движение.

— Все это так неправильно. — Она огляделась, будто все вокруг знали, как это неправильно. — Все неправильно.

— Да нет же, все хорошо. — Так широко улыбнулся, стараясь заставить свои синие глаза лучиться при свечах, но забыв, где именно располагаются мышцы лучистости. — Мы хорошо поужинаем, немного ближе познакомимся.

Лена перегнулась через стол и сипло прошептала:

— Там человек мертвый. Человек, за которым я была замужем.

— Ш-ш-ш, — шикнул Так, нежно прижав указательный палец к ее губам. Ему хотелось, чтобы голос звучал успокаивающе и в то же время — по-европейски. — Теперь не время говорить об этом, милая моя.

Она схватила его палец и отогнула назад.

— Я не знаю, что делать.

Откинувшись на спинку, Такер извернулся на стуле, чтобы угол, под которым теперь указывал его палец, оказался хоть чуточку не таким неестественным.

— Аперитив? — предложил он. — Салат?

Лена отпустила его палец и закрыла лицо руками:

— Я не могу так.

— Как? Это же просто ужин, — ответил Такер. — Никто не давит.

В свиданиях он был не сильно искушен — то есть не очень на них ходил. Нет, он знавал и соблазнял множество женщин, но никогда — в результате череды вечеров с едой и беседами; обычно к тому же итогу приводили одноразовая выпивка и всякие сальности в баре при аэропортовом отеле. Такер понимал, что время взрослеть — то есть сначала надо с женщиной познакомиться, а потом уже переспать. Ему это предложила терапевт — сразу перед тем, как перестала его лечить после того, как он за нею приударил. Взрослеть оказалось нелегко. По его опыту, с женщинами все удавалось намного проще, пока они не узнавали его получше, пока еще могли как-то проецировать на него свои надежды и чаянья.

— Мы только что похоронили моего бывшего мужа, — сказала Лена.

— Ну да, ну да, а еще мы развезли беднякам новогодние елки. Давай-ка чуточку посмотрим в будущее, а? Многие своих супругов хоронят.

— Но не лично. Той же лопатой, которой их убили.

— Может, стоит чуть потише? — Так оглядел посетителей за соседними столиками, но все наверняка обсуждали только что промчавшуюся мимо елку. — Давай поговорим о чем-нибудь другом? Интересы? Хобби? Кино?

Лена тряхнула головой, будто не вполне расслышала его, а потом вытаращилась, точно хотела сказать: Ты не спятил, часом?

— Ну например, — гнул свое он. — Вчера вечером я взял в прокате очень странный фильм. Ты знала, что «Малютки в Стране игрушек» [2] «Малютки в Стране игрушек» (Babes in Toyland) — американская женская рок-группа (с 1988) и оперетта композитора Виктора Герберта и либреттиста Глена Макдоноха (1934), неоднократно экранизировавшаяся (1934, 1961, 1986, 1997). — это рождественское кино?

— Конечно, а ты как думал?

— Ну, я думал, это… теперь твоя очередь. Какое у тебя любимое кино?

Лена склонилась поближе к Таку и всмотрелась ему в глаза — не шутит ли? Тот похлопал ресницами, старательно изображая невинность.

— Ты кто? — спросила Лена.

— Я же тебе сказал.

— Но что с тобой? Ты не должен быть таким… таким спокойным, когда я вся на нервах. Ты это раньше делал?

— Конечно. Шутишь, да? Я же летчик, я ужинал в ресторанах по всему миру.

— Да не ужин, идиот! Я знаю, что ты уже ужинал! Ты что, недоразвитый?

— О’кей, вот теперь на нас смотрят все. Нельзя говорить «недоразвитый» в людных местах — люди обижаются, потому что многие и впрямь недоразвитые. Нужно говорить «эволюционно нетрудоспособный».