Кристофер Мур - Самый глупый ангел

— Но это никакой не блок льда, это…

Тео воздел палец:

— Ни слова больше, Дейл, пока я не зачитаю твои права. — Констебль чувствовал, как Дейла пробирает: на висках подрядчика запульсировали жилки, а лысина уже наливалась ярким багрянцем. Хиппарь, значит? — Лена совершенно определенно выдвигает обвинения — правда, Лена?

Та подошла к самому грузовику.

— Нет, — сказала она.

— Вот сука! — вырвалось у Тео — он просто не успел прикусить язык. А ведь такое вдохновение накатило…

— Видишь, она та еще… — сказал Дейл. — Тебе и самому теперь мешочек льда бы не помешал, а, хиппарь?

— Я служитель закона, — ответил Тео, жалея, что при себе нет пистолета. Вместо него из заднего кармана он вытянул бумажник с бляхой, но сообразил, что представляться как-то поздновато: они с Дейлом знакомы уже лет двадцать.

— Ага, а я тогда — северный олень. — В голосе Дейла слышалось больше гордости этим фактом, чем следовало бы.

— Я обо всем забуду, если он положит мне в котелок сто долларов, — сказала Лена.

— Женщина, да ты совсем спятила.

— Сейчас Рождество, Дейл.

— Нахуй Рождество и тебя вместе с ним.

— Эй, придержал бы язычок, Дейл, — сказал Тео, всемерно подчеркивая мирную составляющую титула «блюститель мира и порядка». — И неплохо бы из грузовичка выйти.

— Пятьдесят баксов в котелок, и пусть катится, — сказала Лена. — Это для неимущих.

Тео молнией развернулся к ней:

— Нельзя торговаться о мировой на стоянке гипермаркета. Я его уже за горло держал.

— Заткнись, хиппарь, — сказал Дейл и перевел взгляд на Лену. — Возьмешь двадцатку, и неимущие пускай хоть раком встанут. Они могут и на работу устроиться, как все мы.

Тео был уверен, что наручники у него в «вольво», — или они до сих пор дома на столбике кровати?

— Мы здесь так не…

— Сорок! — крикнула Лена.

— По рукам! — Дейл выхватил из бумажника две двадцатки, скомкал их и метнул в окно; они срикошетили от груди Тео Кроу, а подрядчик дернул грузовик задним ходом.

— Ни с места! — скомандовал Тео.

Но Дейл развернул грузовик и рванул со стоянки. Когда большой красный пикап проезжал мимо «вольво»-универсала, из кабины застройщика вылетел мешок и взорвался прямо на заднем бампере машины констебля, осыпав всю парковку кубиками льда, однако иного вреда не причинив.

— Веселого Рождества, сучка психованная! — раздался вопль из кабины, когда пикап вывернул на улицу. — И всем вам приятного вечера! Хиппарь!

Лена уже сунула смятые банкноты куда-то в шубку Санты и, когда красный пикап, ревя, скрылся из виду, сжала плечо Тео:

— Спасибо, что спас.

— Не от чего было спасать. Надо на него заявить.

— Да нормально. Он бы все равно выпутался — у него отличные адвокаты. Уж я-то знаю. А кроме того — сорок долларов!

— Вот это рождественский дух. — Тео не удержался от улыбки. — Ты уверена, что все в порядке?

— Все отлично. Он уже не в первый раз на мне отрывается. — Лена похлопала себя по кармашку. — Теперь от него хоть какая-то польза. — Она двинулась к брошенному котелку, Тео — следом.

— Если передумаешь, у тебя есть неделя, чтобы написать заявление.

— Знаешь что, Тео? Вообще-то мне очень не хочется еще одно Рождество переживать из-за этого никчемного куска человеческих отходов. Пусть живет себе. Может, нам повезет и с ним что-нибудь случится, как обычно бывает на праздники.

— Это было бы мило, — сказал Тео.

— Ну а теперь в ком рождественский дух?

В какой-нибудь другой рождественской сказке Дейла Пирсона — зловещего застройщика, эгоцентричного женоненавистника и, по всей видимости, неисправимого жмота — могла бы навестить череда призраков, которые, показав ему унылые картины будущих, прошедших и настоящих Рождеств, вызвали бы в нем полную перемену к щедрости, доброте и общему расположению к его человеческим собратьям. Но у нас совсем не такая рождественская сказка, поэтому тут всего через несколько страниц кое-кто жалкого мудозвона отправит на тот свет лопатой. Вот какой дух Рождества ожидается в этих краях. Хо, хо, хо.

Малютка Воительница Чужеземья вела свою «хонду»-универсал по Кипарисовой улице, примерно каждые десять футов тормозя перед туристами, которые выныривали на проезжую часть между запаркованных машин, совершенно забыв об уличном движении. «Полцарства за бритвенно-острый скотосбрасыватель вместо переднего бампера и колесные колпаки с кухонными ножами, чтобы прорубать себе путь в этом стаде невежественного крестьянского мяса, — думала она. И тут же: — Эгей, похоже, медикаменты мне не помешают».

Поэтому вслух она сказала:

— Они ведут себя так, словно Кипарисовая улица — центральная аллея Диснейленда. Как будто улица не для того, чтобы по ней ездить. Вы бы так делать не стали, правда?

И глянула через плечо на двух насквозь мокрых подростков, забившихся в угол на заднем сиденье. Те яростно затрясли головами. Один выдавил:

— Нет, мисс Мичон, ни за что. Нет.

В жизни ее звали Молли Мичон, но много лет назад она была королевой низкобюджетного кино и снялась в восьми фильмах в роли Кендры, Малютки Воительницы Чужеземья. У нее была дикая грива светлых волос, кое-где тронутых сединой, и тело фитнес-модели. Выглядела она и на тридцать, и на пятьдесят — в зависимости от времени суток, формы одежды и глубины воздействия медикаментов. Все поклонники были едины во мнении, что ей где-то от чуть за сорок до несколько за сорок.

Поклонники. Это как раз двое подростков у нее на заднем сиденье. Они совершили ошибку — в свои рождественские каникулы отправились в Хвойную Бухту, разыскали там легендарную звезду культового кино Молли Мичон и попробовали взять у нее автограф на «Малютках Воительницах IV: Возмездии Остервенелой Вонючки», только что выпущенных на DVD с удаленными сценами, ни разу не издававшимися прежде, в которых сиськи Молли вываливаются из бюстгальтера, склепанного из пушечной бронзы. Молли заметила, как поклоннички шарятся вокруг хижины, где она проживала вместе с мужем, Тео Кроу. Она потихоньку выскользнула из задней двери и неожиданно атаковала их с фланга садовым поливальным шлангом: сначала как следует окатила, затем прогнала через всю сосновую рощицу, пока шланг целиком не размотался с катушки, после чего ловкой подсечкой сбила наземь того, что повыше, и пригрозила свернуть ему шею, если его приятель немедленно не встанет, где стоял.

Осознав к этому моменту, что с точки зрения связей с общественностью она, вероятно, совершает ошибку, Молли пригласила энтузиастов своего творчества прокатиться с ней и помочь выбрать елку к рождественской Вечеринке для Одиноких в церкви Святой Розы. (В последнее время что-то многовато Молли стала делать мелких промахов — это началось неделю назад, когда она перестала принимать медикаменты, чтобы сэкономить на рождественский подарок Тео.)