Курт Воннегут - Сейчас вылетит птичка!

Лоуэлл через увеличительное стекло с восторгом наблюдал, как человечки, облизывая губы, смотрят на него с всепоглощающей благодарностью.

— Попробуйте пиво. Вы попробовали пиво? — беспокоился Лоуэлл.

Теперь, когда он говорил, крошечные человечки не визжали от ужаса, а слушали внимательно, пытаясь понять его слова.

Лоуэлл показал на янтарную капельку, и все шестеро послушно попробовали, безуспешно пытаясь скрыть отвращение.

— К этому надо привыкнуть, — сказал Лоуэлл. — Вы научитесь, вы…

Он умолк на полуслове. За окном послышался звук подъезжающей машины, и в тиши летнего вечера раздался голос Мадлен.

Когда Лоуэлл отвернулся от окна, успев увидеть, как Мадлен целует своего босса, человечки стояли коленопреклоненные и смотрели на него, затянув тоненькими голосками что-то эфемерно-благостное.

— Эй! — проговорил Лоуэлл. — Что тут творится? Ничего такого не произошло… ничего особенного. Послушайте, я обычный человек. Такой же обычный, как пыль под ногами. Не думаете же вы, что я…

Он расхохотался, такой дикой показалась ему сама идея.

Хор грянул сильнее — страстный, умоляющий, восхищенный.

— Послушайте, — сказал Лоуэлл, услышав шаги Мадлен по ступенькам, — вы должны спрятаться, пока я не решу, что с вами делать дальше.

Он быстро огляделся по сторонам и увидел нож, точнее, космический корабль. Положил его на тарелку и снова подогнал человечков карандашом.

— Полезайте-ка ненадолго обратно.

Человечки исчезли в отверстии, и Лоуэлл вставил перламутровую полусферу на место, как раз когда вошла Мадлен.

— Привет, — бодро произнесла она. Потом заметила тарелку. — Развлекаешься?

— Понемногу, — ответил Лоуэлл. — А ты?

— Ты тут словно мышей в гости принимал.

— Просто было одиноко, — сказал Лоуэлл.

Мадлен вспыхнула.

— Мне очень жаль, что так получилось с годовщиной, Лоуэлл.

— Ничего страшного.

— Я вспомнила об этом буквально за пару минут до прихода домой — и на меня словно тонну камней вывалили.

— Ты, главное, скажи, — дружелюбно произнес Лоуэлл, — удалось ли тебе заключить сделку?

— Да… да, удалось. — Она явно чувствовала себя неловко и едва смогла выдавить улыбку, заметив розы на столе в холле. — Как мило…

— Я надеялся, что они тебя порадуют.

— У тебя новый нож?

— Этот? Да, купил по пути домой.

— Он нам нужен?

— Просто захотелось. Ты против?

— Нет… вовсе нет. — Она с тревогой посмотрела на него. — Ты ведь видел нас, верно?

— Кого? Что?

— Ты видел, как я только что поцеловала Бада?

— Видел. Это ведь не значит, что мы разорены?

— Он сделал мне предложение, Лоуэлл.

— О! И ты сказала…

— Я согласилась.

— Даже и не представлял, что все так просто.

— Я люблю его, Лоуэлл. Я хочу за него замуж… тебе обязательно стучать этим ножом по ладони?

— Извини, я не заметил.

— Что теперь? — кротко произнесла Мадлен после долгого молчания.

— Думаю, почти все, что должно было быть сказано — сказано.

— Лоуэлл, мне ужасно жаль…

— Жаль меня? Ерунда! Да мне открылись целые новые миры. — Он медленно подошел к ней, обнял за плечи. — Правда, придется лишиться кое-чего привычного. Поцелуев. Как насчет прощального поцелуя, Мадлен?

— Лоуэлл, пожалуйста…

Она отвернула голову и попыталась мягко оттолкнуть его.

Он сильнее притянул ее к себе.

— Лоуэлл, нет! Давай прекратим это, Лоуэлл. Лоуэлл, мне больно. — Мадлен ударила его в грудь и вывернулась из объятий. — Это невыносимо! — с горечью выкрикнула она.

Космический корабль в руке Лоуэлла зажужжал и раскалился. Потом задрожал и выстрелил из его руки, сам по себе, прямо в сердце Мадлен.

Лоуэллу не нужно было искать номер полиции — Мадлен приклеила бумажку прямо на телефонный столик.

— Седьмой участок. Сержант Кахун слушает.

— Сержант, — сказал Лоуэлл, — я хочу сообщить о несчастном случае… о смерти.

— Убийство? — спросил Кахун.

— Даже не знаю, как и назвать. Я должен все объяснить.

Когда прибыла полиция, Лоуэлл невозмутимо поведал им всю историю, начиная с обнаружения космического корабля и до самого финала.

— Что ж, наверное, тут есть и доля моей вины, — сказал он. — Ведь человечки решили, что я Бог.

Дерево пытается мне что-то сказать, © 2006 Kurt Vonnegut/Origami Express, LLC

За большим черным разводным мостом садилось солнце. Мост с его гигантскими береговыми устоями и быками весил больше, чем весь поселок в устье реки. На вертящемся табурете в закусочной возле моста сидел Рыжий Майо, смотритель — он только сменился с дежурства.

Резкий скрип несмазанной опоры табурета нарушил тишину закусочной, когда Рыжий отвернулся от кофе и гамбургера на столе и бросил выжидающий взгляд на мост. Рыжий был грузным здоровяком двадцати восьми лет, с плоским, невыразительным лицом помощника мясника.

Щуплый буфетчик и еще трое мужчин смотрели на Рыжего с дружелюбным ожиданием, словно готовые в любую минуту расплыться в широких улыбках при первых признаках дружелюбия с его стороны.

Признаков дружелюбия не последовало. На мгновение встретившись с посетителями взглядом, Рыжий фыркнул и вернулся к еде. Взял столовые приборы, и бицепсы его заиграли под татуировками, под переплетенными символами жажды крови и любви — кинжалами и сердцами.

Буфетчик, подбадриваемый кивками троих сотоварищей, заговорил с изысканной вежливостью.

— Прошу прощения, сэр, — сказал он, — вы ведь Рыжий Майо?

— Он самый, — произнес Рыжий, не поднимая головы.

За всеобщим облегченным вздохом последовало счастливое бормотание: «Я не сомневался… Я думал, это… Так вот кто это…»

— Ты помнишь меня, Рыжий? — заговорил буфетчик. — Я Слим Корби.

— Да… помню, — бесцветным голосом произнес Рыжий.

— А меня? — с надеждой спросил мужчина постарше. — Джорджа Мотта?

— Привет, — проговорил Рыжий.

— Прими соболезнования по поводу твоих родителей, — сказал Мотт. — Они покинули нас уже очень давно, но я с тех пор тебя не видел. Хорошие были люди. Очень хорошие. — Заметив безразличие в глазах Рыжего, он помедлил. — Ты помнишь меня, Рыжий? Я Джордж Мотт.

— Помню, — сказал Рыжий. Он кивнул на двух оставшихся. — А это Гарри Чайлдс и Стэн Уэст.

«Он помнит… Конечно, помнит… Как Рыжий мог забыть…» — забормотал нервный хор, за которым последовали дальнейшие жесты радушия.

— Ну и ну, — воскликнул Слим, буфетчик, — а я и не думал, что когда-нибудь снова тебя увижу! Думал, ты уехал навсегда.

— Плохо думал, — сказал Рыжий. — Такое бывает.

— Сколько тебя не было, Рыжий? — продолжал Слим. — Восемь лет? Девять?