Джудит Леннокс - Призрак былой любви

— Ба, какое платье, Джосселин. Очень оригинально.

Джосси, стоя подле мужа, зарделась от гордости.

Правда, постепенно настроение у нее испортилось. Она постоянно искала и теряла Дару. Стоило ей отвернуться, чтобы взять коктейль или познакомиться с кем-нибудь, как Дара тут же куда-то исчезал. А если мужа не было рядом, она чувствовала себя потерянной, неуклюжей, неинтересной. Она видела, что Дара в отличие от нее получает истинное удовольствие от приемов. Он переходил от одной компании к другой, все его радушно приветствовали, и он никогда не лез за словом в карман. В отличие от Джосси он всегда быстро находил тему для разговора и никогда не оказывался припертым к стене каким-нибудь краснолицым полковником, который хотел заставить его выслушивать свой длинный монолог об охоте.

В какой-то момент, глянув в окно, она увидела в саду движущиеся силуэты. Дара и Эльза Гордон гуляли по залитым лунным светом аллеям. Гнев придал ей силы.

— Прошу меня извинить, — громко сказала она полковнику и, протиснувшись мимо него, решительно направились сквозь толпу к дверям, ведущим в сад.

Они стояли у клумбы с розами. Ей показалось, что ладонь Эльзы покоится на руке ее мужа, но, может, она и ошибалась — было темно.

— Дара, я устала, — сказала Джосси.

Он обернулся.

— Так ведь еще только… — он глянул на часы, — половина десятого.

— Я хочу домой.

Дара нахмурился. Джосси зашагала к дому. Поравнявшись с женой, он шикнул ей на ухо:

— Ты делаешь из меня посмешище!

Она даже не замедлила шаг.

В холле, ожидая, когда им подадут пальто, она поймала их отражение в зеркале. Гнев лишь подчеркивал красоту Дары, а вот она… На ней было черное кружевное платье — часть ее приданого. Но ее формы, похоже, изменились с тех пор, как она его купила: грудь опала, живот торчал, несмотря на корсет, так что ее фигура имела грушеобразный силуэт. И должно быть, она наступила каблуком на подол, ибо кусок кружева, свисавший с нижнего края юбки, неряшливо волочился по полу. Волосы ее в душном помещении превратились в мелкие кудряшки. Она вспомнила насмешливую улыбку Эльзы, когда та заметила ей: «Очень оригинально».

Когда они выехали из города и покатили домой по ровным насыпным дорогам Болотного края, Джосси сказала:

— Ты весь вечер не отходил от этой женщины.

— Мы говорили о детях, только и всего. У Эльзы дочка того же возраста, что и Кейтлин.

— Эльза! — взвизгнула Джосси. — Для тебя она уже Эльза!

Автомобиль вильнул.

Дара схватился за руль, выправил машину.

— Черт, тебе что — жить надоело?

— Дара, она же насмехалась надо мной. Неужели ты не понял?

— Сама выставляешь себя на посмешище. Бегаешь за мной всюду, будто я щенок, которого ты боишься спустить с поводка.

Джосси прибавила скорость и помчалась по длинной прямой дороге, что вела в Саутэм.

— Ты должен быть рядом со мной, а не с Эльзой Гордон. Я — твоя жена!

— Пожалуй, — пробормотал он. — В каком-то смысле.

Она чуть не задохнулась от обиды. Из темноты на них надвигались огни Холла. Джосси резко свернула на подъездную аллею и затормозила перед домом. Гнев ее испарился, глаза обжигали слезы.

— Я знаю, что нам больше нельзя спать вместе, но ведь можно целоваться, обниматься…

— Пресвятая Дева Мария! Мне уже давно не шестнадцать.

Она смотрела на него. Он вылез из машины и хлопнул дверцей. Потом обернулся к ней:

— Боже… неужели ты думала, что ты у меня первая?

Ее молчание говорило само за себя. Он рассмеялся и пошел к двери.

— Мне двадцать шесть лет, Джосси. Ты думала, я берег свое целомудрие до свадьбы?

— Зато я берегла.

— Женщинам так полагается. — Он отпер входную дверь и стал подниматься на второй этаж.

«Сколько? Кто?» — хотела спросить она, но он уже ушел наверх. Она побежала за ним, на верхней площадке нагнала его, обняла, прижалась к нему всем телом.

— Я люблю тебя, Дара, — бормотала она. — И хочу быть с тобой.

Тепло его тела, его запах — смесь солоноватого пота и одеколона — все это пьянило ее, наполняло восторгом и отчаянием. Порой, когда его не было дома, она приходила к нему в комнату, открывала шкаф, подносила к лицу лацкан его пальто или рукав кашемирового свитера и вдыхала знакомый мужской аромат.

Он высвободился из ее объятий, но она пошла за ним, стуча высокими каблуками по половицам, подметая пыль куском оторванного кружева на подоле. В детской он повернулся к ней:

— Я на несколько дней еду в Лондон.

— Я соберу вещи.

— Нет, я поеду один, Джосси. По делам. На день-два, не больше. Кто-то же должен остаться с Кейтлин.

Она вдруг заметила, какое у Дары лицо, когда он смотрел на спящую малышку в колыбели, и ее внезапно пронзила острая боль. Она осознала, что на нее так он не смотрел никогда. Никогда.

Она знала, что он приедет к ней. И он приехал. Однажды, когда она вернулась домой с работы, Эмили перехватила ее в коридоре и шепнула ей на ухо:

— В нашей комнате сидит Дара! Я напоила его чаем. Не знала, что еще сделать.

Дара теперь был женатым человеком. Они будут друзьями. Тильда толкнула дверь в комнату. Он стоял у окна. Когда он обернулся, она поняла — хватило одного крошечного сокрушительного мгновения, — что друзьями они никогда не станут. Что в его присутствии самое большее, на что она способна, — это притворяться невозмутимой.

Тем не менее она подошла к нему, улыбаясь, чмокнула в щеку.

— Дара. Вот так встреча. У тебя все хорошо?

— Замечательно. Ты выглядишь восхитительно, Тильда.

Она подумала, что он, возможно, тоже притворяется. Или же, став хозяином Саутэм-Холла, лишился способности испытывать сильные чувства.

— Как здоровье Джосси, Кейтлин? Хорошо?

— Вполне. Тильда, я в Лондоне на несколько дней. Подумал, что надо бы навестить старых друзей. Ты свободна сегодня вечером?

— Ты выбрал не самое подходящее время, Дара. — Голос ее немного дрожал, выдавая ее волнение.

— Тогда завтра.

— Боюсь, завтра тоже не смогу. Я учу немецкий язык. Мне нужно для работы.

Он умолк. Тильда кружила по комнате, наводя порядок на полках, поправляя покрывало.

— Ну и неделька выдалась у нас, да, Эм?

— Да, суматошная, — подтвердила Эмили с лучезарной улыбкой.

Он стоял, наблюдая за ней. Сняв шляпку и перчатки, Тильда чувствовала себя обнаженной. Кожа горела.

— Если передумаешь… — внезапно сказал он, — я остановился в отеле «Савой». — Потом улыбнулся и покинул комнату.

Она подошла к окну и стала смотреть, как он идет по улице, держа руки в карманах. Наверно, еще и насвистывает что-нибудь, предположила Тильда. «Залив Голуэй» или «Звезду графства Даун». Ее глаза обожгли слезы, но она переборола себя.

— «Савой», — с завистью произнесла Эмили. — Везет же некоторым. Не то что эта дыра. Ты ведь не пойдешь, нет? — Она глянула на подругу. — Тильда, ради всего святого, ведь он женат!