Майкл Уэст - Американский пирог

— Да ничего подобного! — удивилась Минерва.

— Мой муж говорит, что ты днюешь и ночуешь в больнице. — Сисси отпустила Минерву и обернулась ко мне: — Ах, ну какая же ты негодница! Занялась готовкой и даже думать забыла о моей вечеринке.

— Вечеринке? — У меня руки опустились.

— Как не стыдно, подруга! Ведь ты приглашена, — и она погрозила мне пальчиком. — Ну да ничего страшного. Накинь какое-нибудь платьице, причешись и поехали.

— Поехали? — спросила Элинор, наклоняя голову. — Но куда?

— Да на мою рождественскую вечеринку! — Сисси даже захлопала в ладоши. — А зачем, по-твоему, я приперлась в вашу кондитерскую и накупила столько печенья, сырных палочек и фруктовых пирожных?

— Я никуда не поеду, — отрезала Элинор. На ее щеках запылали два красных пятна.

Сисси поглядела на меня:

— Не хочу тебя торопить, но не могла бы ты собраться за пять минут? Или мне лучше докупить пока всякой всячины и заехать попозже? Скажем, часов в пять или в полшестого?

— Сисси, я не могу к тебе прийти, — сказала я.

— Но почему? — Ее глаза округлились от изумления. Сжав руки, она приложила их к подбородку.

— Просто не могу.

— Но ты же обещала!

— У меня сегодня куча дел, — ответила я, чувствуя, что сейчас начнутся угрозы.

— Что ж, я без тебя не уеду. — Она забралась на табурет и положила ногу на ногу. Ее колено прошелестело под тафтой. — Отказ не принимается. Ты ведь почетная гостья. И если не поедешь ко мне, я проведу вечеринку прямо здесь, у тебя.

— Только не это! — взвыла Элинор.

— Выбор за Фредди. — Глаза Сисси победно сверкали. — Так что, подруга? У тебя или у меня?

— Это шантаж, — возмутилась я.

— Ага! Я в нем спец не хуже старины Зорге, — радовалась Сисси, — хотя нет, его-то конек — шпионаж. Вечно я все на свете путаю.

Когда Сисси умчалась в спальню, я стала бродить по ее дому, то и дело уворачиваясь от собачки породы чихуахуа, которая кидалась на меня из-под стульев и диванов. Комнаты были оформлены в причудливом стиле, напоминавшем барокко. Повсюду стояли столы, отделанные шпоном под вишневое дерево, а окна были убраны тюлем и тафтой. Здесь все еще царил рождественский дух: я насчитала шесть искусственных елок в «тематических» украшениях: елка на кухне была увешана лимонными и апельсинными цукатами, тянучками и песочным печеньем. Ту, что стояла посреди комнаты во флоридском стиле, украсили морскими ракушками; елка в гостиной пестрела магнолиями и гирляндами из всевозможных цветов. Кроме того, тут было по отдельной елке для каждого из детей и даже крошечное деревце для чихуахуа (на нем болтался фигурный корм, кусочки которого были подвешены так, чтобы маленький воришка не мог до них допрыгнуть).

Дом так и звенел от обилия хрустальных ангелочков и многофигурных композиций, изображающих Рождество. Неудивительно, что все великолепие до сих пор не убрали: на это уйдет не меньше полугода. Поскольку мы с Сэмом проводим этот праздник в Нижней Калифорнии, все связанные с ним хлопоты обходят нас стороной: Мексика спасает нас от целого месяца угрызений совести. Мистер Эспай, по которому мы очень скучаем, последний из ковбоев северного побережья и проводит рождественское утро, сгоняя своих овец. Он постоянно твердит, что мы удираем в Мексику, чтобы не маяться с покупкой елки. И по правде говоря, битком набитые магазины Сан-Франциско и Петалумы действительно наводят на мысли о побеге. В Нижней Калифорнии мы работаем по четырнадцать часов в сутки: фотографируем, ведем записи и сравниваем свои результаты с данными последних десяти лет. Иногда во время ужина в Герреро-Негро мы вдруг слышим, что по радио твердят: Feliz Natividad! [17] Счастливого Рождества! (исп.) — и с ужасом вскрикиваем: «Господи, да ведь уже Рождество!» А затем заказываем Enscdada de Noche Buena [18] Салат «Сочельник» (исп.). и мексиканский шоколад. Мы очень далеки от религии, но от души восхищаемся неподдельно веселыми торжествами в Герреро-Негро, где всю неделю перед Рождеством ребятишки устраивают шествия- посадас, одеваются Марией и Иосифом и разыгрывают их странствие в Вифлеем. А уж как хороши полные леденцов пиньятас [19] Пиньятас — емкости из папье-маше, глины и других материалов, которые начиняют сладостями, а потом, на праздник, разбивают палкой. и красно-зеленая сальса, которую подают в это время в кафе!

К семи часам Сисси все еще не появилась, зато ее муж, доктор Боб, затащил меня в уголок на кухне. Он припер меня к стойке с крапчатой гранитной столешницей и, крикув: «С тебя поцелуй!», помахал над моей головой веткой омелы.

Я прошмыгнула у него под рукой и умчалась в столовую. Упитанный распорядитель расставлял там по столу серебряные подносы, а официант разливал шампанское в фужеры. Подхватив один из фужеров, я кинулась в мраморный холл, сквозь стеклянные двери которого уже показались гости, подходившие к крыльцу. Но тут меня настиг доктор Боб, ввалившийся в дверь с победным кличем. Радостно подмигивая, он пророкотал: «А все-таки я добьюсь твоего поцелуя!»

Но я бы скорее поцеловала чихуахуа. Юркнув в просторную, отделанную в зеленоватых и абрикосовых тонах комнату, заставленную книгами, я спряталась в укромный уголок. Стоявшие на каминной полке часы показывали без пяти семь. У меня было чувство, что я в ловушке, и я отдала бы все на свете за наш старый фургон. В итоге решила потерпеть полчаса, а потом сразу же вызвать Элинор; но до тех пор мне предстояло уныло кружить по комнатам, как это бывает на банкетах и презентациях. Дом наполнялся женскими голосами, запахом духов и хлопками вылетающих пробок. Крошка чихуахуа носился зигзагами вокруг столов, взвизгивая, когда кто-то из гостей наступал ему на лапку.

Проходя через библиотеку, я услышала, как трое женщин обсуждают отделку.

— Еще бы не красиво, — хмыкнула брюнетка с массивными бедрами и мясистыми икрами, — она же нанимала дизайнера.

— Какое там нанимала! — возразила ей блондинка с бордовыми ногтями. — Мебельный магазин «Итан Аллен» предоставляет их бесплатно.

— Сисси делает покупки в Нашвилле, — заявила дама с коронками на зубах. — Я постоянно натыкаюсь на нее в «Грин хиллс».

— Что бы вы ни говорили, — продолжала толстозадая брюнетка, ощупывая зеленые портьеры, — но эта ткань не из «Итан Аллен», а из «Каутэн и Таут» и стоит по двести долларов за ярд. Такую раздобудет не всякий дизайнер.

— Двести баксов за ярд! — ужаснулась блондинка. — Она просто сумасшедшая.

— Да нет, обычная сумасбродка, как все докторские жены.

— Да ладно, я вот замужем за дерматологом, — возмутилась блондинка, — но отнюдь не сумасбродка.

— Твой муж не из тех докторов, — вздохнула толстозадая. — Сисси-то вышла за ухо-горло-носа, перелечившего всех в Таллуле. Теперь он богаче Рикки Скэггса.