Юрий Красавин - Дело святое

— Да некого тут винить! — сказал Соломатин с ожесточением. — Я во всем виноват! А больше никто. Оля, помню, сказала однажды: «Погубишь ты меня». Вот и погубил. Зачем оставил одну в эту пору! Мать ее в больнице лежала, у сестры двое маленьких детей. Некого винить, кроме меня!

Я стал его утешать, говоря, что-де если бы знать, где упасть, соломки постелил бы. Но Флавий Михайлович не слушал.

— Оля вызвала меня телеграммой, — сказал он, хмурясь. — Я застал ее живой.

Еще удалось мне узнать, что был у них разговор в присутствии акушерки и двух медсестер, но подробностей этого он не пожелал со мной обсуждать. Наверно, расскажет потом.

Все это случилось четыре месяца назад; в течении этого времени новорожденный находился в роддоме; там его выкармливали молодые мамаши. А теперь вот отец вез маленького сына к себе домой.

— Едем сдаваться, — сказал Флавий Михайлович, скупо улыбнувшись.

Я подрулил к его дому, к его подъезду.

Вышли Соломатины, жена и дочь — уже взрослая девушка. Флавий Михайлович вылез из машины, бережно держа на руках младенца.

Признаюсь, мне любопытно все это было, и я не исключал неприятного развития событий. Но все произошло интеллигентно и благородно. Ничто не омрачило встречи; Галина Петровна приняла от мужа ребенка, тотчас умилилась:

— Да какой хорошенький! И, гляди-ка, вылитый отец.

Дочь ее ревниво отобрала у матери ребенка, тоже заглянула в личико:

— Здравствуй, братик!

И засмеялась.

— Как вам это нравится? — спросила меня Галина Петровна, женщина строгая, солидная.

Я ответил дипломатично:

— Очень хороший мальчик — спокойный, разумный, улыбчивый. Верите ли, за всю дорогу ни разу не заплакал! И главное, очень похож на Флавия Михайловича.

— Ну-ну, — сказала Галина Петровна. — Приглашаю вас на наше семейное торжество. Пойдемте.

Со стороны все выглядело обычно: отец привез домой маленького сына. Как говорится, дело святое.

Опубликовано 01.07.2004