Энн Тайлер - Обед в ресторане «Тоска по дому»

Вряд ли найдется человек, который в своей жизни хоть раз не улыбнулся, глядя на маленького ребенка. Вот двухлетний карапуз бежит к маме, быстрее, еще быстрее — ай, свалился! Но нет, не больно. Только испугался. И так, со страхом, смотрит на маму: что-то будет? Но та улыбнулась, взяла его на руки, что-то шепнула. Еще секунда — и малыш весел и беззаботен. Вон девочка с бантом — таким большим, что кажется, подуй ветерок посильнее, и хозяйку его унесет как на воздушном шаре, — старательно называет все, что попадается на глаза: «Шабака!», «Гагазин!», «Коша!». Сколько в ней света от радости постоянных открытий! Вот солидно вышагивают двое близнецов. Господи, как же только родители различают их? Ведь как две капли воды. Хотя нет. Тот, что справа, повыше, и глаза у него голубые, а слева… впрочем, и у того, что слева, тоже голубые глаза!.. Как хочется счастья для всех них!

А что же говорить о собственных детях? Все мы видим их в будущем талантливыми, счастливыми и благородными, как герои тех сказок, что рассказываем им с пеленок. Мечтаем, чтобы они стали крупными учеными, артистами, спортсменами и обязательно — хорошими, порядочными людьми. Дети растут. Дерутся и мирятся. Идут в школу. Приносят «двойки» и «пятерки». Влюбляются. Уходят из дома. Женятся. Разводятся. Сами заводят детей. Приходят в гости. И иногда спрашивают родителей: «Скажи, почему я такой?» Спрашивают в Москве и Париже, в Костроме и Нью-Йорке.

Роман американской писательницы Энн Тайлер «Обед в ресторане „Тоска по дому“» — это история одной семьи, семьи Тулл. Вернее, пожалуй, история воспитания Перл Тулл трех ее детей. Охватывая по времени значительный отрезок — более полувека, — книга эта производит впечатление осознанной замкнутости. Замкнутости на формировании человеческого характера именно в семье. И хотя герои много ездят, перемещаются, в ключевые моменты своей жизни они оказываются собранными в доме Туллов в Балтиморе, небольшом провинциальном городе Соединенных Штатов, а причины своих взлетов и падений, поражений и удач рассматривают как бы через призму сформировавшихся в детстве устремлений.

Роман лишен напряженной внешней интриги, столь привычной для нас в последнее время в американском искусстве. Простая жизнь простой семьи предлагает нам, однако, немало нравственных проблем и раздумий, моментов острого сопереживания населяющим книгу людям.

Перл Тулл, поздно выйдя замуж, получает неожиданный удар судьбы: муж бросает ее с тремя детьми. Возраст Перл не оставляет ей надежд на повторный брак, да и склад ее характера не позволяет признаться ни детям (старшему из них, Коди, в этот момент четырнадцать лет, младшей, Дженни, — восемь), ни близким в своем неожиданном одиночестве. Долго будет скрывать она правду, сначала еще надеясь на возвращение мужа, потом уже и перестав надеяться. И не напишет мужу ни одного письма, хотя знает его часто меняющиеся адреса. В самом этом разрыве уже проявляется главная, пожалуй, для автора романа черта: объемный показ ситуации, правда одной и другой сторон. Энн Тайлер мягко советует читателю не судить о человеке резко и определенно, постараться разобраться в нем, а выводы сделать, может быть, не столько о нем, сколько для себя. Казалось бы, в силу ситуации мы должны целиком и полностью осудить сбежавшего от семьи Бека Тулла и встать на сторону Перл. Однако что-то не позволяет этому произойти. Пока мы еще не понимаем, что именно. Но, признаемся, сказанное в самом финале романа Беком об уже покойной Перл: «Она доконала меня… Убила все хорошее, что было во мне…» — не кажется нам столь уж неожиданным. Ибо, замкнувшись на воспитании детей. Перл опирается на свою непоколебимую шкалу ценностей, мало заботясь об их собственном мнении и личностных особенностях.

О это «волевое» воспитание, когда к ребенку, а позднее к подростку относятся не как к человеку, а как к объекту для приложения собственных сил, — сколько вреда оно приносит! Дети вырастают либо пассивными, лишенными собственной воли, либо агрессивными, ополчившимися на весь мир.

Перл Тулл довелось испытать это сполна на себе. А ведь делалось все из побуждения «как лучше». Впрочем, пожалуй, почти сразу возникает вопрос: что движет Перл в ее неуемном, фанатическом подчинении всей жизни воспитанию детей? Только ли любовь к ним? Нет, основной деятельной пружиной для нее является, на мой взгляд, чувство мести: «Воспитаю несмотря ни на что! Назло всему!» Назло ушедшему Беку, назло собственной неудачливой юности, назло себе (она ведь так боготворила мужа первое время их знакомства), назло даже самим детям, которые, кажется, только тем и занимаются, что мешают воспитывать себя! Воспитание назло неотделимо от властности и лжи. В нем нет места признанию собственных ошибок и взаимному уважению. Оно порождает комплексы и злобу. Выросшие в таких условиях часто переносят свои детские впечатления на вообще понятие «семейная жизнь». Она кажется им каким-то изнурительным бременем, сковывающим свободу человеческой самореализации. Выросши, дети Перл, кроме среднего, Эзры, с радостью оставляют материнское гнездо, казавшееся им тюрьмой, и не очень-то охотно навещают его, даже став совершенно самостоятельными людьми.

На протяжении всего романа семья Тулл собирается тихо и чинно пообедать в ресторане, принадлежащем Эзре, ресторане с символическим названием «Тоска по дому». И каждый раз семейный обед кончается ссорой — сталкиваются характеры, самолюбия, никто не хочет уступить и смолчать. Самые близкие по крови люди кажутся чужими друг другу. Мысленным взором Эзра «увидел… пустынный тротуар, по которому, отвернувшись друг от друга, идут члены их семьи».

Более того, в дальнейшей жизни дети часто поступают как бы назло своему детству — замкнутый круг!

Пожалуй, наиболее очевидно прослеживается это в судьбе старшего сына, Коди. С самого раннего возраста Коди испытывает болезненное чувство зависти к своему брату. Брат представляется Коди маминым любимчиком, везунчиком, который совершенно недостоин милостей судьбы и людей. Интересно наблюдать, как автор, с одной стороны, «подкрепляет» придирки и подозрения Коди, с другой же — показывает их преувеличенность, а временами просто маниакальность.

Коди становится преуспевающим деловым человеком, экспертом по научной организации труда, а детское чувство зависти к брату не проходит, принимая новые формы. Он отбивает невесту у Эзры. Отбивает не из любви, а опять-таки назло, из самолюбия и болезненного тщеславия. Приносит ли это ему облегчение? Вряд ли. Комплексы, приобретенные в детстве, продолжают жить. В какой-то момент кажется, что вся жизнь Коди подчинена одной цели — ущемить брата, сделать ему больно.