Андрей Шляхов - Приемное отделение

Терапевт, представившийся Алексеем Ивановичем (первый, надо сказать, здешний сотрудник, который соизволил назвать себя), никуда не торопился. Расспросил про здоровье, про образ жизни, про инфаркт, пощупал пульс, выслушал сердце и легкие, обстоятельно, но совсем не больно помял живот, приговаривая «вот она, наша печеночка… вот она, наша сигма…» Что такое «сигма», Павел Данилович догадался без труда, потому что знал от тещи, у которой запоры чередовались с поносами, о наличии в организме сигмовидной кишки. Поинтересовавшись отеками на ногах и не найдя их, терапевт попросил Павла Даниловича приподнять выпрямленную левую ногу.

Ногу приподнять не удалось. Терапевт сокрушенно покачал головой и сочувственно посмотрел на Павла Даниловича.

— Говорите уж, чего там… — попросил-разрешил Павел Данилович.

— Похоже на перелом, — ответил терапевт. — А теперь попробуйте правую ногу приподнять…

Правую, здоровую, ногу Павел Данилович приподнял без труда. Алексей Иванович снова покачал головой. Павел Данилович начал свыкаться с мыслью о переломе и просчитывать возможные последствия. Он всегда все просчитывал наперед, чтобы знать, где загодя соломки подложить. Оттого и стал тем, кем стал, а то вряд ли бы поднялся выше начальника участка на шинном заводе.

При воспоминании о шинном заводе Павла Даниловича передернуло.

— Вам холодно? — забеспокоился терапевт. — Я попрошу одеяло…

— Спасибо, не надо, — отказался Павел Данилович. — Все в порядке, то есть не в порядке, конечно, но не холодно мне. Наоборот — в жар бросило…

Услышав про жар, терапевт принялся по новой щупать пульс и мерить давление. В тот момент, когда он снимал с руки Павла Даниловича манжетку, в комнату вошел Славик в компании дежурного травматолога и какого-то незнакомого мужчины в белом халате и высоком накрахмаленном колпаке.

— Павел Данилович! — обрадовался Славик. — Ну наконец-то!

— Что так долго?! — недовольно поинтересовался Павел Данилович, демонстративно глядя на циферблат своих наручных часов, где длинная и короткая стрелки готовились слиться в минутном полуденном экстазе.

— Так эти охламоны все перепутали, — зачастил, оправдываясь, Славик, — сказали, что вас в пятьдесят шестую повезли. Я туда и рванул, а это же на Павелецкой, не ближний свет. Пока то да се да пробки… Как вы, Павел Данилович?

— Переломов нет! — гордо возвестил травматолог, подняв руку с зажатыми в ней рентгеновскими снимками.

— Точно?! — усомнился Павел Данилович. — А вот доктор считает иначе.

— Слева — симптом прилипшей пятки, — сказал терапевт Алексей Иванович.

— Это из-за отека, — отмахнулся травматолог. — Вот снимки.

Все трое начали рассматривать рентгенснимки и перешептываться. Славик тем временем доложил о состоянии машины и о том, что портфель Павла Денисовича заперт в багажнике. Только сейчас Павел Данилович осознал, что в последние часы ни разу не поговорил ни по одному из трех своих мобильных телефонов.

«Консилиум» закончился быстро. Незнакомец в высоком колпаке приветливо улыбнулся Павлу Даниловичу и представился:

— Я — заместитель главного врача по хирургии, доктор медицинских наук, профессор Андрей Владимирович Беседин…

«Невелика шишка», — классифицировал Павел Данилович.

— Прошу прощения за паузу, Павел Данилович, но нам надо было отринуть сомнения…

— Значит, нет перелома?! — оживился Павел Данилович.

— Нет! — хором ответили двое.

— Есть! — стоял на своем терапевт.

— Но вы же видели! — повысил голос заместитель главного врача по хирургии.

— Если шейка бедра цела, то может быть трещина вертлужной впадины…

О вертлужной впадине Павел Данилович ничего не знал. Видимо, у тещи с вертлужной впадиной все было в порядке, раз она про нее никогда не вспоминала.

— Вы терапевт?! — резко перебил заместитель главного врача по хирургии.

— Я — врач! — не без гордости ответил Алексей Иванович.

— Я тоже врач, и Петр Богданович врач, — заместитель главного врача переглянулся с дежурным травматологом. — Но мы еще и хирурги… Я, если вы не в курсе, после окончания института два года проработал в Ряжском районе Рязанской области, где был и за хирурга, и за травматолога. А вы, Алексей Иванович, в травме работали?

— Не работал, Андрей Владимирович, но постоянно сталкивался…

— Сталкивались — это не то, — покачал головой. — И вообще, если вы закончили консультировать, то…

— Как таблеточки пили, так и пейте, дозировку менять не стоит, — сказал терапевт Павлу Даниловичу. — Кардиограмму завтра лучше повторить. И имейте в виду, Павел Данилович, что перелом у вас все же есть…

Вслед терапевту дежурный травматолог пробурчал что-то нелестное про синдром слипшихся извилин. Заместитель главного врача ничего не сказал, только недовольно поморщился.

Человеку свойственно верить в лучшее, поэтому Павел Данилович предпочел поверить тем докторам, которые перелом отрицали. Отказавшись от вяло, для проформы, предложенной госпитализации, Павел Данилович уехал домой. Состояние у него было явно не рабочее, да и нога болела.

Снимки эскулапы не отдали, но заверили, что в выписке все отразят должным образом. Ждать, пока будет готова выписка, Павел Данилович не стал. Шестьдесят пятая больница явно не относилась к тем местам, в которых хочется задержаться. Славик завтра заберет эту выписку, если она вообще будет нужна.

По дороге домой заехали в аптеку, где Славик купил Павлу Даниловичу костыли. Легкие, металлические, локтевые, регулируемые по высоте, а не допотопно-антикварные подмышечные. Павел Данилович костыли одобрил. Заодно прикупили и «обезболивающего» — две литровые бутылки коньяка. От пережитого Павел Данилович никак не мог вспомнить, есть ли в его домашнем баре коньяк или нет, и решил подстраховаться, тем более что бутылка коньяка никогда не бывает лишней.

Доктора предупреждали, что завтра может болеть сильнее, но обещали быстрый приход в норму, поэтому Павел Данилович намеревался отдохнуть пару деньков дома, так сказать, в счет отгулов, которых у любого руководителя с его ненормированной рабочей жизнью всегда в запасе достаточно. Но теща, после положенных излияний сочувствия и традиционного «Я же тебя предупреждала, Павлик» (Павла Даниловича время от времени посещала мысль выбить эту фразу на тещином надгробии), вспомнила какого-то своего товарища по партии Семена Семеновича, у которого поболело примерно так после травмы, а потом развился артроз тазобедренного сустава.

— Он, бедный, в туалет по-большому нормально сходить не мог, — вспоминала она, — так мучился, так мучился…

Определенная польза от тещи, конечно, была. Борясь с лишним весом, Павел Данилович старался ограничивать себя в еде, но это, увы, удавалось ему далеко не всегда. А стоило послушать Марию Спиридоновну, вечно говорившую о чем-то неаппетитном, как есть уже не хотелось.