Андрей Шляхов - Приемное отделение

Межевову передай, что я разговаривал с нашими больничными массажистами, и оба они в один голос сказали, что сначала нужно найти место и только потом переезжать… А то можно и полгода искать работу. Массажистов в Москве пруд пруди, со всего бывшего Союза едут сюда на заработки массажисты, а в последнее время много появилось китайцев и вьетнамцев, которые не только разными техниками массажа владеют, но и иглоукалыванием, поэтому им во многих местах отдается предпочтение. Или, как вариант, он может устроиться на работу фельдшером, это без проблем, и потихоньку искать себе место массажиста. Живя в Москве, ему будет проще найти работу, чем из Мышкина по Интернету. Я ему звонил несколько раз, но у него телефон постоянно выключен, не дозвониться. Он такой же экономный в этом вопросе, как и ты.

Новый год мы с тобой скорее всего будем встречать порознь, потому что новичкам непременно ставят новогодние дежурства — тридцать первого или первого. Я должен дежурить первого января, если, конечно, не будет перекраиваться график. Но, так или иначе, на два дня я выберусь точно, а то и на все четыре, праздник же.

Не знал — писать тебе сейчас или сказать потом, когда уже прояснится, но так уж и быть, напишу пару слов. Есть в нашей больнице женщина, которая мне нравится, и недавно я дал ей это понять. Теперь — жду. В таком деликатном деле самое главное — не торопить события. Вспомнил к месту любимую присказку Ларисы Терентьевны: „Нахрапом хорошо в поезд без билета садиться“. Существует, правда, одно обстоятельство, которое… Ладно, не буду забегать вперед, поживем — увидим. Я это, собственно, к тому, что ты постоянно напоминаешь мне, мол, пора бы уже и семьей обзавестись. Я не против, было бы с кем. А то выйдет, как у Туркиных — работали вместе, сошлись-съехались, а теперь по два-три раза в день на всю Нагорную, выясняют, кто кому жизнь испортил. Хотя, может, им так и нравится, не нравилось бы — не жили вместе.

Последнее контрольное взвешивание на наших отделенческих весах показало прибавку на три килограмма. Это я к тому, что не голодаю, а наоборот. Все собираюсь начать бегать по утрам (больничная территория для этого подходит идеально), но никак не соберусь — разленился. Ругаю себя, а что толку? Нехорошо, надо взять себя в руки. Но зато стараюсь побольше ходить пешком, компенсирую. Да и больница у нас большая, иной раз за дежурство так набегаешься, что ноги гудят.

Под Новый год собираюсь разориться на ноутбук, в смысле — на складной компьютер, который ты называешь „книжечкой“. Очень удобная штука и совсем не тяжелая. И не очень дорогая. С учетом моей экономии на жилье можно себя побаловать.

Прошу тебя, мама, не думать, то есть не подозревать, что я чего-то не договариваю. И переживать за меня не надо. У меня действительно все хорошо, я не вру и не хорохорюсь. Хорошие люди кругом, хорошая работа, хорошая зарплата, все у меня хорошо. А что живу в больнице, так это только к лучшему. Деньги экономлю и время — на работу добираюсь за полминуты, а некоторые по полтора часа на дорогу в один конец тратят. Не хоромы, конечно, согласен, так это же не родной дом, а временное жилье, типа общежития. Много ли мне надо? И это я снова не хорохорюсь, а говорю все как есть, начистоту. И вообще, я тебя очень серьезно предупреждаю, мама (не помню, уже в какой раз), в отношении этих твоих переживаний. От переживаний и давление поднимается, и сердечный ритм нарушается, и пищеварение расстраивается… Когда шутят, что все болезни от нервов, то не очень-то и преувеличивают. Так что заканчивай со своими переживаниями, пока они тебя не доконали. Станет скучно — лучше звони мне, поболтаем о том да о сем. Лучше на телефонный разговор десять рублей потратить, чем сотни на лекарства спускать. А до этого рано или поздно дойдет, если не взять себя в руки. Вспомни хотя бы Валентину Митрофановну, аптекаршу. Она вот так переживала-переживала за своего Сашу, переживала-переживала, да до инсульта и допереживалась. Я не пугаю, а просто хочу, чтобы ты осознала вред этих беспочвенных переживаний. А хочешь — приезжай в гости, посмотришь сама, как я тут, в Москве, устроился. Заночевать у меня не получится, в этом, наверное, единственный минус моего жилья, но можно приехать утром, а вечером уехать. Поспишь две ночи в поезде, под стук колес, ты же всегда говорила, что тебе нравится в поезде спать. Приезжай, увидишь, как я живу, какие люди вокруг. По центру погуляем, вкусностей каких-нибудь поедим… Вот пишу и вижу, как ты читаешь эти строки и сразу же начинаешь вздыхать насчет того, что билеты дороги. Приезжай и о билетах не думай, мне они по карману. Лучше один раз своими глазами увидеть, чем сто раз услышать или в письме прочитать. Подумай, а?

Перечитал письмо, кое-что надо бы вычеркнуть, для пущей ясности, да ладно уж. Вот такие мои новости.

PS. Чайник, который я привез, пользуй, не береги его, а то знаю я тебя, небось, когда меня нет, воду на плите кипятишь».

«Все на борьбу с Деникиным!» — бросил однажды клич Ульянов-Ленин. Не прошло и года, как генерал Деникин ушел в отставку и эмигрировал.

«Все на борьбу с курением!» — призвало Министерство здравоохранения, тогда еще называвшееся Министерством здравоохранения и социального развития. Призыв был услышан всеми подчиненными учреждениями (а попробуй-ка не услышь!), подхвачен (попробуй не подхвати!) и немедленно воплощен в жизнь (попробуй не воплоти!).

Первый этап борьбы с курением в медицинских учреждениях переместил курящих из ординаторских и с лестничных пролетов в специально оборудованные помещения, оборудованные вентиляцией и средствами пожаротушения, то есть огнетушителями. В шестьдесят пятой больнице с помещениями для курения вышел небольшой конфуз. Заместитель главного врача по экономическим вопросам Цехановская предложила Александру Брониславовичу сделать вентиляцию только на бумаге, а сэкономленные таким образом денежные средства полюбовно разделить на троих. Третьим стал генеральный директор, он же владелец фирмы-подрядчика.

— Ну какой смысл в этой вентиляции? — картинно удивлялась Цехановская. — Можно же просто открыть окно! Зачем усложнять?

Александр Брониславович согласился — да, действительно, усложнять незачем. С учетом того, что курилок по больнице оборудовалось не одна и не две, а более двадцати (отдельно для персонала, отдельно для пациентов, чтобы не смущать ни тех, ни других), «вентиляционный» навар обещал быть впечатляющим.

Летом и осенью было еще ничего, а с наступлением холодов курящие начали то и дело простужаться, потому что из-за постоянно открытых окон в помещениях для курения стоял почти такой же дубняк, как и на улице. Разумеется, рост заболеваемости вызвал закономерное недовольство администрации.