Ирина Степановская - Прогулки по Риму

У меня чуть не потекли слюнки.

— Почему нас не возят на автобусе? — возмущался хромающий на обе ноги толстяк. — Такие расстояния пешком пройти не каждому под силу!

— На большинстве улиц Рима действует запрет для проезда любого транспорта, кроме личных автомобилей и мотоциклов. Чтобы проехать на автобусе, надо брать специальный пропуск. Он стоит дорого, и его трудно получить. Так сохраняется исторический центр, — ответила ему Лара.

С этим было не поспорить, и мы пешком все-таки притопали в ресторан. Когда я спускалась по лестнице вымыть руки, ноги у меня гудели не хуже, чем у марафонца.

«Нежные люди эти римляне, — думала я. — Все-то у них древнее, хрупкое, ценное… А у нас в Москве — раз, два! «Зарядье» сломали, гостиницу построили. Она тридцать лет простояла — громадный срок, пора ломать! На месте храма вырыли бассейн, через двадцать лет его засыпали, опять построили храм! Колизей, правда, тоже был возведен не в поле, а на территории бывшего дворца Нерона, но он простоял все-таки больше тысячи лет, а после разрушения и восстановления возраст его скоро перевалит уже за вторую тысячу. Отчего бы не построить и на его месте громадный стадион? Прибыль бы приносил несоизмеримо большую, чем сейчас. А то стоит махина без дела, и бродят по нему только туристы да кошки. У нас не так. Все для людей. Джипы и трамваи, автобусы и рефрижераторы прутся прямо по историческим местам, потому что пешком ходить далеко, да и некогда. Русские — люди свободолюбивые! На чем хотят, на том и ездят! Где хотят, там строят! Что им Италия? Какой такой Рим? Несчастных пятьдесят человек вывезти из ресторана не могут — нужно специальное разрешение! Сплошная экономия и бережливость. Императорам и тем жалко было себе новые памятники ставить! Старым памятникам головы отрубали — новые присобачивали! Позор! Уж у нас если рушить, так под корень! До основанья! И уже после этого войти в Европу. И всем показать, что такое настоящая свобода!»

Пока я так иронизировала сама с собой, все уже уселись за специально накрытые для нас длинные столы. Официанты быстро ходили по проходам и собирали информацию.

— Ку-ра? — спрашивали они наших туристов. — Каль-ма-ре?

Большинство выбрали «куру». Может быть, потому, что очень проголодались с утра и боялись не наесться морепродуктами, а может быть, дичь больше по вкусу нашему человеку. Я попросила «кальмаре» и белое вино по совету Лары. Толстяк заказал к курице пиво, а возлюбленная предпочла мороженое. Спутник же ее из солидарности с ней и назло Ларе выбрал красное вино. Вообще же ресторан на нас не произвел приятного впечатления. Скорее он был похож на столовую среднего пошиба. Правда, в других залах столики стояли, как во всех приличных местах, по отдельности и даже были украшены цветами и уютными лампочками под шелковыми оранжевыми абажурами, но то помещение, где посадили нас, явно оставляло желать лучшего. Впечатление было такое, что для нашей группы в спешном порядке освободили старый склад или подсобный подвал. Официанты тоже не отличались обычной для итальянцев расторопностью и весельем. Лица у них были напряженные, усталые, и торопливость, с которой они пытались разнести блюда, была не похожа на обычное желание персонала поскорее накормить и ублажить уставших туристов.

Однако то, что оказалось у меня на тарелке, вскоре поглотило все мое внимание и, по совести, оказалось выше всяких похвал. Таких свежих, сочных, толстенных кальмаров я никогда не ела в родной стране. Очевидно, все дело было в том, что к нам на кухню кальмары поступают в мороженом виде, а эти еще несколько часов назад плавали в море.

Я искренне наслаждалась едой, чего совсем нельзя было сказать о моих спутниках. Кто-то со странным видом все-таки ковырял вилкой, а большинство, отодвинув тарелки в стороны, морщили носы и жаловались, что курица несвежая, а грибную подливку страшно взять в рот, такая она одновременно кислая и соленая.

— Так скажите об этом Ларе! — предложила я.

Но Лара, как назло, куда-то запропастилась, и жаловаться было некому. У меня настроение тоже было испорчено сложившейся ситуацией. Кому приятно радоваться в одиночку, если рядом с тобой сидят голодные люди? Я быстро выпила свой бокал вина. Меня не обманули и с «Дольче вита». Вино в самом деле было превосходно на вкус. Остальные же мои соотечественники несолоно хлебавши потащились в гостиницу. Когда я выходила, юная возлюбленная еще с брезгливым видом ковыряла ложечкой мороженое, а ее спутник сотрясал воздух рассуждениями о том, что к нам относятся хуже, чем к свиньям, но его никто не слушал и никто ему не отвечал. Официанты с такими же злыми лицами уносили тарелки с едой, а мне было наплевать на его сентенции. К тому же такой неприятный случай произошел с нами впервые.

С утра голодные экскурсанты набросились на Лару. Сначала она выслушала наши претензии довольно холодно.

— Не может быть! — сказала она. — Ни у кого и никогда не было претензий к этому ресторану. Возможно, вам просто не понравился специфический вкус оригинальной подливки?

Но когда жалобы туристов приняли массовый характер, она аккуратно записала что-то в своей книжечке и кротким голосом сказала, что все выяснит.

— А! Рука руку моет! — с глубокомысленным видом изрек толстяк и поведал собравшимся, что он, бедный, был вынужден поздно вечером идти в супермаркет за колбасой. Девчонки-подружки в ответ на его слова дружно заржали, а влюбленная парочка с ехидцей поинтересовалась у Лары, могут ли они рассчитывать, что всех нас накормят хотя бы сегодня, или надо идти искать пропитание самостоятельно.

— Я все улажу! — терпеливо повторила Лара.

Тут к нашей гостинице подъехал автобус с красными боками, и все ринулись занимать места, чтобы ехать на осмотр очередных достопримечательностей. Вечером Лара, как всегда, назвала нас «господами» и пригласила ужинать.

— Господ прокисшей подливкой не кормят! — Возмущению туристов не было предела.

Лара спокойно и хладнокровно обвела всех своими выпуклыми голубыми глазами.

— Я имела разговор с хозяином ресторана, — сообщила она. — Он лично приносит всем свои извинения.

— Подумаешь, она имела разговор! — фыркнули подружки.

— Извинениями сыт не будешь! — возмущенно замахал руками вынужденный покупать колбасу толстяк, а его дамы поддакнули ему нестройным визгливым хором.

Больше Лара нам объяснять ничего не стала, подняла повыше розовый бант на тонкой указке и повела нас гуськом на другую сторону улицы. Единственный мотоциклист, которого в этот момент угораздило оказаться перед нами, без всяких внешних признаков неудовольствия терпеливо ждал, пока мы, пятьдесят с лишним человек, не торопясь и разинув рты, перетащимся через узкую улицу.