Инна Карташевская - Необыкновенные приключения «русских» в Израиле. Семейные хроники времен Большой Алии

— Ну, что опять не так? — вздохнула Рита, глядя на их маневры.

— Я не знаю, как вы тут живете, — недовольно поджав губы, сообщила свое заключение бабушка. — У вас же нет никаких запасов.

— Каких еще запасов? — совершенно искренне удивились Юра и Рита, которые уже успели позабыть основные правила выживания в Советской стране.

— Как это, какие запасы, — возмутилась мама. — У вас же нет ни картошки, ни риса, ни круп….

— Никаких макаронных изделии, — подхватила бабушка. — А закатка? — уже в совершенном ужасе трагическим шепотом спросила она. — Вы что, ничего на зиму не закатали?

— Вот у нас, — снова вступила в разговор мама, — в каждом углу что-нибудь стояло. И везде я приклеивала записки с датами, когда это было приобретено. Поэтому я всегда брала то, что было куплено раньше, и у нас ничего не портилось.

— А зимой у нас постоянно были свои салаты, потому что мы все закатывали. И варенье свое. Вы что, уже все забыли? А мы же вам сто раз про все это говорили, когда вы уезжали. Да что вы смеетесь все время? Что такое смешное я говорю? — возмутилась бабушка.

— Действительно, — поддержала ее мама. — Бабушка дело говорит. Здесь же сейчас зима, а у вас никаких витаминов нет.

— Господи, ну что же вы за ерунду несете, — рассердилась Рита, которой надоели все эти причитания. — Юрка, перестань хохотать. Ты можешь им сказать, что здесь все фрукты и овощи есть круглый год, и никакие закатки никому не нужны.

— Как это все овощи и фрукты могут быть круглый год? — возмутились мама и бабушка. — Что вы за чепуху говорите. Ну, может быть, картошка, морковка и есть, а огурцы, помидоры, синие? А компот из чего вы варите?

— Так, все, — грозно объявил Юра, приходя на помощь сестре. — Завтра прямо с утра мы идем на базар, и вы убеждаетесь, что здесь всегда полно и овощей и фруктов. И вы можете сами выбирать на прилавке любые, которые вам понравятся, а не ждать, пока продавец насыплет вам какую-то гниль.

На несколько минут наступило растерянное молчание, потом мама неуверенно сказала:

— Так, наверное, это же очень дорого стоит фрукты и овощи зимой?

— Это стоит столько же, сколько и летом почти все по паре шекелей за килограмм.

— А шекель, это…

— Это ваш рубль, так что хватит плакать, завтра сами во всем убедитесь.

И действительно, назавтра, прямо с утра он повез их на базар не для того, чтобы закупить продукты, а просто, чтобы успокоить их и, конечно же, поразить количеством и качеством всего, что росло в Израиле. И поразить их действительно удалось. Первые полчаса они только растеряно бродили между прилавками, с восхищением созерцая груды помидор, огурцов, зеленого лука, кабачков, баклажанов и прочих овощей совершенно немыслимых для них в январе месяце. При виде апельсин, мандарин, лимонов, гранат и других фруктов, которые там были дефицитными, а здесь громоздились горами, они останавливались и недоверчиво качали головами. А вид авокадо, брокколи, сабр, нектарин, манго и еще многого, чего они никогда в своей жизни даже и не видели, вызвал у них настоящий шок. Когда этот первый шок, наконец, прошел, они начали несмело покупать овощи, стараясь выбирать украдкой, так как не верили, что здесь это в порядке вещей и каждую минуту ожидали сурового окрика от продавца. С базара они шли молча, все еще не придя в себя от этого изобилия, а Рита и Юра, сопровождавшие их торжествующе посмеивались, правда, стараясь это делать незаметно, чтобы не усугублять положение.

Но к хорошему привыкают быстро. Не прошло и двух недель как они уже преспокойно рылись во всех овощах, выбирая лучшие из лучших и яростно торгуясь при этом с продавцами.

— Что вы торгуетесь? — спрашивала у них Рита. — Все овощи и так дешевы, куда еще меньше?

— Ничего, — отвечали ей, — пусть отдают, агороды тоже деньги.

К тому времени, как они приехали, Рита и Игаль уже подали документы в раввинат. Оказалось, что жениться в Израиле очень даже не просто. Прежде всего нужно было доказать, что Рита и Игаль евреи. Для этого нужно было привести в раввинат престарелую родственницу, у которой в свидетельстве о рождении имелась запись, что она еврейка и которая могла бы поговорить на идише. Бабушка для этого не годилась, так как она была матерью их отца, а еврейство в Израиле устанавливается только по женской линии. Так сложилось исторически. В давние времена, когда не было генетической экспертизы, раввины понимали, что отцом ребенка мог быть кто угодно, а не обязательно законный муж женщины, зато мать все знали точно. Пришлось Берте Соломоновне выдать себя за Ритину двоюродную бабушку и засвидетельствовать Ритино еврейство. Потом пришлось найти двух мужчин, не являющихся их родственниками, которые согласились пойти в раввинат и подтвердить там, что Рита никогда не была замужем, о чем они, кстати, не имели ни малейшего понятия. Потом Игаль купил в магазине кольца, взял справку, что это новые кольца, купленные за его счет, и тоже отнес ее в раввинат. Остальные хлопоты были гораздо приятнее, выбрать свадебный зал, музыку, заказать угощение, фейерверки, цветы, наряды для невесты и жениха. В общем, хлопот было предостаточно, и во всей этой суете, Рита благополучно забыла бы о Вовке, если бы не письма, которые он ей писал, и о которых никто не знал. Ключ от почтового ящика был только у нее, поэтому ей удавалось первой доставать его письма и прятать от всех.

Сначала он писал ей о том, как доехал, как его встретил отец и вообще просто обо всем, что с ним происходило. Но по мере того, как проходило время, он стал все больше и больше писать о том, какой он был дурак, что раньше не понимал, что она, Рита, и есть девушка его мечты и не сказал ей об этом. Несмотря на то, что он жил с отцом и братом, и мачеха оказалась очень доброй и сердечной женщиной, он все равно чувствовал себя одиноким. Вокруг были только американцы, то есть люди, ментальность которых нормальному человеку понять было просто невозможно.

«Мне с ними и говорить-то не о чем, — уныло писал он, — у них совсем нет чувства юмора, а если им предложить какую-нибудь аферу, они только смотрят с ужасом и полчаса объясняют, почему так делать нельзя. Приходиться говорить, что я просто пошутил, но это не помогает, они все равно начинают от меня шарахаться, хотя мне это по барабану. Я с ними все равно не смог бы подружиться, уж больно они все занудные, еще хуже, чем твой братец».

А потом он снова начинал писать о том, что любит ее и что обязательно приедет.

У Риты разрывалось сердце от жалости к Вовке, когда она читала его письма. А может быть, и не только от жалости, потому что она с удивлением должна была признать, что и сама чувствует нежность к своему бывшему соучастнику, и жалеет, что им пришлось расстаться. Но ведь Вовка далеко, и неизвестно, действительно ли он приедет. Скорее всего, у него просто дефицит общения, старалась убедить она себя, а вот влюбится в другую и перестанет писать. И хорошо, если так будет, потому что у нее есть Игаль, красивый, добрый, надежный, и она любит его, но…и Вовку тоже, и что теперь с этим делать, неизвестно.