Ален Роб-Грийе - Ластики

Он обращается к своему бокалу. Уоллес машинально пытается найти ответ.

– Ну? – рявкает вдруг его сосед, повеселевший в предвкушении победы.

– Не знаю, – отвечает Уоллес.

– Значит, по-твоему, разницы нету? Хозяин, вы слышите: он считает, что разницы нету!

– Я этого не сказал.

– Сказал! – орет пьяница. – У меня свидетель! Ты так сказал. С тебя выпивка!

– Ладно, – соглашается Уоллес – С меня выпивка. Хозяин, подайте два бокала белого вина.

– Два бокала белого! – повторяет его сосед, к которому вернулось хорошее настроение.

– Не надрывайся, я не глухой, – отвечает хозяин.

Пьяница разом опустошил бокал. Уоллес отпивает из своего. Просто удивительно, что ему так хорошо в этом неопрятном бистро; неужели только потому, что здесь тепло? На улице он надышался холодного воздуха, и теперь им овладевает блаженное оцепенение. Он испытывает самые добрые чувства и к этому пьяному забулдыге, и даже к хозяину кафе, который в принципе особой симпатии не вызывает. Вот сейчас, например, он не отрывает взгляд от посетителя, и в этом взгляде такое глубокое недоверие, что Уоллеса это даже начинает немного тревожить. Он поворачивается к любителю загадок, но тот, очевидно от выпитого вина, погрузился в какие-то унылые раздумья. Чтобы развлечь его, Уоллес спрашивает:

– Ну, и какая же разница?

– Разница? – Теперь, похоже, пьяница совсем помрачнел. – Между чем и чем?

– Между железной дорогой и бутылкой вина!

– А, бутылкой… – вяло повторяет пьяница, словно вернувшись откуда-то издалека. – Разница… Разница огромная… Железная дорога!.. Это совсем другое дело…

Надо было расспросить его раньше, до того, как заказывать ему выпивку. Теперь он уставился в пустоту, раскрыв рот, подперев тяжелую голову рукой. Он бормочет невнятные слова, затем, сделав над собой видимое усилие, запинаясь и путаясь, наконец произносит:

– Насмешил ты меня с этой железной дорогой… Думаешь, я тебя не узнал… Не узнал… Как раз выйдя отсюда… Всю дорогу вместе… всю дорогу… Меня не проведешь! Думал, если ты плащ сменил…

Дальше монолог становится неразборчивым. Несколько раз, неизвестно в какой связи, в нем попадается слово найденыш или что-то похожее.

В полудреме, оседая на стол, он мямлит непонятные слова и перемежает их восклицаниями и жестами, которые замирают, еще не оформившись, либо растворяются во мгле воспоминаний…

Впереди него идет вдоль решетки какой-то верзила в плаще.

– Эй! Подожди-ка! Эй! Приятель!

Он что, оглох?

– Эй ты! Эй!

Ага, теперь услышал.

– Подожди-ка! Эй! Я тебе загадку загадаю!

О-ля-ля! А ты не слишком вежлив, приятель. И почему это все так не любят загадки?

– Эй, подожди! Не бойся, загадка нетрудная!

Да, нетрудная! Никто их разгадать не может.

– Эй! Приятель!

– За тобой бежать приходится!

Незнакомец резким движением отталкивает его руку.

– Ну ладно, ладно! Не хочешь взять меня под руку… Да не шагай ты так быстро! Дай отдышаться, дай вспомнить, чего я хотел…

Но парень оборачивается с угрожающим видом, и пьяница отступает на шаг.

– Какое животное утром…

У него перехватывает голос: судя по свирепой физиономии незнакомца, тот явно собирается стереть его в порошок. Он считает за благо отступить, примирительно что-то бормочет, но как только незнакомец, решив, что отделался от него, принимается шагать дальше, он снова увязывается следом, спотыкаясь и охая.

– Эй, не спеши так!.. Эй!.. Не так быстро!.. Эй!

Встречные прохожие останавливаются, оглядываются, отходят в сторону, пропуская эту удивительную пару: высокий, сильный мужчина в чуть узковатом для него плаще и светлой шляпе с опущенными спереди полями, которая закрывает верхнюю часть лица, идет уверенным шагом, нагнув голову, засунув руки в карманы; идет не спеша и как будто не обращает ни малейшего внимания на своего довольно-таки занятного спутника, – тот плетется то справа от него, то слева, а большей частью позади, причем выписывает ногами причудливые кривые, похоже, с единственной целью идти рядом. Ему это более или менее удается, но ценой значительных усилий, он проходит расстояние вдвое или втрое большее, чем это необходимо, с такими рывками вперед и внезапными остановками, что кажется, будто он вот-вот упадет. Несмотря на все эти затруднения, у него еще хватает сил произносить речи, правда, обрывочные, но местами внятные: «Эй! подожди-ка… загадку задам…» и что-то вроде «найденыша». Он явно слишком много выпил. Это низенький, пузатый человечек в ветхой одежде, почти в отрепьях.

Но время от времени высокий человек, идущий впереди, вдруг оборачивается, и его спутник в ужасе отшатывается назад, подальше от него; а когда опасность уже не столь велика, снова пытается его догнать и даже уцепиться за него, чтобы удержать, – или забегает вперед, а секунду спустя снова тащится далеко позади – как будто он поставил себе задачу догнать время.

Уже почти стемнело. Тусклые газовые фонари и немногочисленные витрины магазинов создают лишь слабое и неполное освещение – отдельные, довольно обширные участки остаются в темноте, и не хочется даже думать о том, чтобы пройти там.

Но шатающийся человечек упрямо продолжает преследование, хотя затеял его, быть может, случайно и сам до конца не понимает, как это получилось.

Широкая спина, постоянно ускользающая от него, постепенно выросла до жутких размеров. Крошечный разрез в форме буквы «L» на правом плече увеличился настолько, что теперь целый кусок плаща свисает оттуда и развевается, как флаг, то хлопая по ногам, то взлетая кверху. А шляпа, поля которой были опущены на лицо, превратилась в огромный колокол, откуда, словно щупальца гигантской медузы, вырываются крутящиеся ленты и сплетаются с тем, что осталось от одежды.

Неимоверным усилием человечек хватает его за руку и повисает на ней, решившись не упускать добычу; Уоллес пытается стряхнуть его с себя, но безуспешно. Пьяный цепляется за него с такой энергией, на которую, казалось бы, неспособен, но в этой судороге стукается головой об пол, руки у него разжимаются, и обмякшее безжизненное тело падает навзничь…

Хозяина кафе эта сцена, похоже, не слишком взволновала. Наверно, с пьяницей и раньше случались такие приступы. Сильная рука поднимает его и втаскивает обратно на стул, а смоченная водой тряпка тут же приводит в сознание. Он словно чудом выздоровел – проводит рукой по лицу, с улыбкой озирается кругом и заявляет хозяину, уже вернувшемуся за стойку:

– Он еще и убить меня хотел!

Впрочем, он как будто не сердится на Уоллеса за эту попытку убийства, а Уоллес, заинтересовавшись им, использует этот повод, чтобы расспросить его поподробнее. К счастью, после падения в голове у пьяницы прояснилось, он внимательно слушает и охотно отвечает на вопросы: да, он встретил Уоллеса вчера вечером, с наступлением темноты, когда выходил из этого кафе; он пошел за Уоллесом, догнал его и потом шел рядом, несмотря на его неприветливость. На Уоллесе была светлая шляпа, чуть великоватая для него, одет он был в узкий плащ с крошечным разрезом в форме буквы «L» на правом плече.