Ален Роб-Грийе - Ластики
- Название:Ластики
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:СПб.
- Год:2001
- Город:Москва
- ISBN:5-98144-063-5
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Ален Роб-Грийе - Ластики краткое содержание
Раннее творчество Алена Роб-Грийе (род. в 1922 г.) перевернуло привычные представления о жанре романа и положило начало «новому роману» – одному из самых революционных явлений в мировой литературе XX века. В книгу вошли три произведения писателя: «Ластики» (1953), «Соглядатай» (1955) и «Ревность» (1957).
В «Ластиках» мы как будто имеем дело с детективом, где все на своих местах: убийство, расследование, сыщик, который идет по следу преступника, свидетели, вещественные доказательства однако эти элементы почему-то никак не складываются…
Ластики - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Хозяин неподвижно стоит перед зеркалом и смотрит, как он смеется; он изо всех сил пытается не замечать остальных, кишащих в зале, эту возбужденную свору, это буйное полчище покалываний в сердце, отходы плохо переваренных пятидесяти лет жизни. Они поднимают невыносимый гвалт, жуткую разноголосицу, в которой смешиваются рев и визг, и вдруг, во внезапно наступившей тишине, слышен звонкий смех молодой женщины.
– К черту!
Хозяин обернулся, избавленный от кошмара собственным криком. Конечно, здесь нет ни Полины, ни остальных. Он обводит усталым взглядом зал, безмятежно ожидающий тех, кто придет, стулья, на которые усядутся убийцы и их жертвы, и столы, на которые им будет подано причастие.
А вот и Антуан; начинается.
– Ты уже знаешь новость?
В ответ он не удостаивается даже кивка. С хозяином сегодня будет нелегко поладить. И все же попытаемся.
– Вчера вечером убили какого-то Альбера Дюпона, у которого дом в конце улицы!
– Даниэля.
– Какого Даниэля?
– Даниэля Дюпона.
– Да нет же, говорю тебе, Альбера, у него дом…
– Во-первых, никого не убили.
– Вот это да! Ты-то что можешь об этом знать, ты же вообще на улицу не выходишь?
– Отсюда звонили по телефону. Старая служанка. У них неисправность на линии. Легкое ранение в руку.
(Всегда он все знает, идиот несчастный.)
– Да умер он, умер! Почитай газету: умер, говорю тебе.
– Ты принес газету?
Антуан шарит по карманам пальто, потом вспоминает:
– Нет, оставил жене.
– Ну так нечего спорить: его зовут Даниэль, и вовсе он не умер.
Антуан явно недоволен. Он пытается придумать что-нибудь более убедительное, чем ироническое хихиканье, но хозяин не дает ему на это времени.
– Заказывай выпивку или вали отсюда!
Дело идет к обострению конфликта, но тут дверь снова открывается, впуская жизнерадостного, толстенького, подвижного субъекта, одетого почти что в отрепья.
– Привет, ребята. Ну-ка, отгадайте загадку.
– Ладно, знаем мы твою загадку, – говорит Антуан.
– Нет, приятель, – невозмутимо отвечает добродушный толстяк, – ты не знаешь. Никто ее не знает. Никто, слышишь? Хозяин, налей белого!
Судя по выражению его физиономии, загадка и вправду должна быть замечательной. Чтобы слушатели ничего не упустили, он произносит с расстановкой, словно диктуя:
– Какое животное с утра…
Но никто его не слушает. Он уже успел выпить лишнего. Он, конечно, забавный, но двое других не расположены шутить: речь идет о жизни человека!
2
Улица Землемеров – длинная, прямая, по обеим сторонам застроенная старыми трех-, четырехэтажными домами, по запущенным фасадам которых можно догадаться более чем о скромном достатке их обитателей: рабочих, мелких служащих или рыбаков. Здешние магазины выглядят не слишком заманчиво, а кафе попадаются нечасто – не потому, что здешние жители сплошь трезвенники, просто они предпочитают пить в других местах.
Кафе «Союзники» (напитки и меблированные комнаты) находится в самом начале улицы, в доме 10, всего в нескольких домах от Бульварного кольца и собственно города, поэтому вокруг него пролетарский характер застройки сдобрен некоторой буржуазностью. На углу бульвара стоит высокий, очень приличный с виду доходный дом, а напротив, под номером два, – маленький двухэтажный особняк, окруженный небольшим садом. Домик не отличается изысканностью, но производит впечатление довольства, даже некоторой роскоши; его обособленность подчеркивается решетчатой оградой, за которой вдобавок еще тянется подстриженная живая изгородь в человеческий рост.
Дальше улица Землемеров идет в восточном направлении, тянется до бесконечности, становясь все более неприглядной, пока не превращается в откровенные трущобы: сеть немощенных проулков между бараками, проржавевшее кровельное железо, старые доски и толь.
А в западном направлении, за бульваром и каналом, раскинулся город: тесные, сжатые высокими кирпичными домами улицы, строгие, без излишеств, общественные здания, чопорные церкви, невыразительные витрины. Все в целом солидно, порой зажиточно, но сурово; кафе закрываются рано, окна узкие, люди серьезные.
И все же этот печальный город не нагоняет скуку: благодаря сложной системе каналов и резервуаров он сообщается с морем, находящимся менее чем в шести километрах к северу, вбирает в себя запах водорослей, чаек и даже принимает малотоннажные суда, каботажники, баржи, небольшие буксиры, для которых построена вереница мостов и шлюзов. Эта вода, это движение освежают сознание. Из порта, поверх складов и доков, доносится рев пароходных сирен: в час прилива они приносят с собой пространство, искушают и утешают возможным.
Народ здесь основательный, поэтому дальше искушения дело не идет: возможное так и остается возможным, сирены с давних пор взывают без всякой надежды.
Экипажи судов набирают за границей; здешние жители предпочитают заниматься торговлей на суше, самые отважные из них удаляются от берега не более чем на тридцать миль, отправляясь на лов сельди. Остальные довольствуются тем, что прислушиваются к ходу кораблей и вычисляют, сколько на них тонн груза. Они даже не ходят смотреть на суда: это слишком далеко. Маршрут их воскресной прогулки ограничен Бульварным кольцом: выйдя к бульвару по проспекту Кристиана-Шарля, они идут вдоль канала – как правило, до «Новой молочной» или до моста Гутенберга, не дальше.
Дальше к югу по воскресеньям не встретишь, можно сказать, никого, кроме местных жителей. А в будни тишину там нарушает лишь армия велосипедистов, едущих на работу.
В семь утра рабочие уже проехали; бульвар почти безлюден.
На берегу канала, у разводного моста, которым завершается улица Землемеров, стоят двое. Мост только что развели, чтобы пропустить рыболовный траулер; человек, стоящий у разводного механизма, готовится вернуть мост на место.
Другой, по-видимому, ждет завершения этого маневра, однако, похоже, не торопится: при желании он мог бы перейти на другую сторону по маленькому мостику в ста метрах правее. Это невысокий мужчина в длинном, уже не новом зеленоватом плаще и поношенной фетровой шляпе. Повернувшись спиной к человеку у разводного механизма, не обращая внимания на траулер, он стоит, опираясь на тонкие стальные перила, заменяющие парапет у входа на мост. Он неотрывно смотрит на маслянистую воду канала у своих ног.
Мужчину зовут Гаринати. Это он недавно заходил в кафе «Союзники» и спрашивал Уоллеса, которого там уже не было. И он же – вчерашний убийца-неудачник, нанесший легкое ранение Даниэлю Дюпону. В угловом особнячке за оградой, который сейчас у него за спиной, живет его жертва.
Решетчатая ограда, живая изгородь, посыпанная гравием дорожка, идущая вокруг дома… Ему не надо оборачиваться, чтобы увидеть все это. Среднее окно во втором этаже – окно кабинета. Все это он знает на память: изучал целую неделю. Правда, без толку.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: